Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что ты глупые вопросы задаешь? Ты же понимаешь что нет, так зачем спрашиваешь?
— Ты прав, не получилось но уроки не извлечены. Вопрос не в том, что они не захотели быть похожими на нас. А в том, что мы стали слишком похожи на них. Значительная часть американского народа не представлена, это случилось едва ли не впервые в американской истории.
— Ты что, про Трампа?
— Трамп — это симптом!
— Не кричи, я все прекрасно слышу.
— Трамп — это симптом, не болезнь. Люди проголосовали не против Трампа, они проголосовали против Хилари. Ее нельзя было выставлять, но мы ее выставили. Это была одна из самых больших ошибок в истории партии.
— Боже, что я слышу
— Сейчас вы пытаетесь ее повторить. Президент борется за переизбрание, хотя ему более восьмидесяти лет.
— Нам тоже, между прочим.
— Ни ты, ни я не пойдем во власть.
— Говори за себя. Что ты предлагаешь?
— У нас схожие проблемы. От нас баллотируется коммунист, либо человек еще старше его. От вас — человек, которого нельзя подпускать к Белому дому на пушечный выстрел.
— Еще ничего не решено
— Все уже решено. Это месть за двадцатый год, я понимаю.
— Ничего ты не понимаешь.
— Постой. Я хочу предложить на обмен следующее. Я даю интервью и признаю, что выборы 2020 года были сфальсифицированы. И называю имена.
Хозяин отложил удочку и повернулся к гостю.
— Ты… что сделаешь?
— Что слышал.
Хозяин дома помолчал.
— Это что, результат твоей болезни?
— Я чувствую себя лучше, чем когда-либо за много лет. Наша страна умирает.
— Не преувеличивай.
— Я не преувеличиваю. Это так. Когда меня били дубинкой по голове, я думал что терплю все это ради лучшего будущего каждого, ради нового поколения. Ты не заметил, каким тоталитарным оно выросло, новое поколение? Оно готово само взять дубинку и бить меня за то, что я произнес не то слово. Какое принято сейчас говорить. Ты заметил, что мы теряем слова? Нельзя говорить слов «мама» и «папа» — теперь есть «родитель 1» и «родитель 2». Нельзя говорить «толстый», надо говорить «бодипозитивный». Можно целый словарь запрещенных слов составить.
— Заметил…
— Это тоталитаризм, Боб. То, чего никогда в Америке не было.
— Ну…
— Ты скажешь русские?
— При чем тут русские?
— Ты прав, ни при чем. Один из моих аспирантов подготовил справку по ущемлению в России свободы слова. Странно, но все что предприняли русские — это калька с того что предприняли мы просто с опозданием на два — три года. И если там выгодоприобретатель — Путин, то тут — корпорации и общество. Мы стали источником несвободы, Боб. Впервые.
— Ты готов признаться. Серьезно?
— Я сделаю это.
— А что потом?
— Реформы.
— Реформы?
— Нужно реформировать избирательную систему, но главное — сами партии. Все причастные должны уйти. А их — большинство.
— Для чего ты говоришь это мне?
— Следующим выступишь ты.
— О чем?
— Ты знаешь. Боб, тебе лучше знать подноготную своей партии. Например — выборы 2000.
— О…
— Старо, согласен. Но важно показать, что это не проблема одной партии, это общая проблема. Обе партии никуда не годятся.
— А дальше?
— Дальше придет молодежь.
— Ты уже говорил про нее.
— Выборы должны выдвинуть новое поколение. А мы должны передать флаг. Пусть вынужденно.
— И кто первый выступит?
— Я. Брось, Боб. Ни я ни ты до следующих выборов не доживем. У нас последний шанс сделать для этой страны что-то хорошее. Нужно сдвинуть с места лавину…
…
Через час — два старика говорили уже как старые друзья.
— Как мы до всего этого докатились…
— Как-как. К этому все шло. Сначала мы придумывали, как свергнуть диктаторов относительно законными средствами. Потом обнаружили, что эти средства подходят и для внутреннего употребления.
— Я, кстати, предупреждал Шарпа, что это добром не кончится.
— Что толку предупреждать?. Непримиримость хороша, но не в случае политики. Политика — это умение договариваться. А мы вырастили поколение, которое готово сражаться со злом, но не договариваться.
— Да, ты прав. Как же мы его вырастили?
— Как… Знаешь, я почувствовал неладное на одном семинаре. Мы рассуждали о тоталитаризме. Я рассказывал о людях, которые убивали и репрессировали во имя своих идей. Я пытался донести до них мысль, что ни одна вера не стоит того чтобы за нее убивать. И тут встает одна студентка и говорит, профессор, но чего тогда стоит ваша вера? И правда — а что за ней стоит кроме слов?
— Большевики и нацисты вместе убили более ста миллионов. С убежденностью в том, что они поступают правильно.
— Про Китай забыл.
— О, это не забудешь.
— Что думаешь про Китай?
— Думаю, что это шанс. Знаешь, чем китайская молодежь лучше нашей? Они еще не забыли то время, когда было нечего есть. Их бабушки и дедушки рассказали об этом. Когда мы дали им благополучие — надеюсь, они не обменяют его на посулы мирового господства.
— Как знать… А русские?
— С ними сложно. Но надеюсь, они тоже не забыли. Свою Гражданскую войну и то как нечего было есть.
— Пойдем к дому.
— Пойдем…
Два старика, помогая друг другу, стали подниматься по тропинке к дому. Там — рядом с внедорожником стоял «Додж-Спринтер», раскрашенный в цвета скорой помощи и рядом с ним двое парамедиков.
— Ты что, за собой «скорую» таскаешь? Все так плохо?
— Нет. Я понятия не имею, кто это такие
— И я никого не вызывал…
США, Луизиана. Биг Рок. 30 марта 2023 года
Если ты попал в город, в котором тебе есть чего опасаться, селиться лучше не в самом городе — а в мотеле за ним. В месте, которое сложно окружить, и чтобы рядом была трасса. Постоянно переезжать. И всегда быть наготове…
Именно в такой мотель мы и заселились с Дайной. Попросили два номера, по соседству, портье посмотрел на нас сальным взглядом — и номера дал.
Оказавшись в номере, первым делом я осмотрелся и вколотил два гвоздя. Один при случае заблокирует дверь, другой — окно. Старый, но действенный трюк, такие защелки делают в старых русских бревенчатых домах.
Отключил телефонный аппарат. Посмотрел места, где обычно ставят жучки — ничего. Закончил тем, что приклеил кобуру с пистолетом под кровать, чтобы достать лежа.
Посмотрел в тумбочке. Аннотизированная Библия Скофилда — вредная книжонка, испорченная Библия с бредовыми комментариями. И еще одна.
Я заинтересовался. Глянул.
Церковь возмездия Господнего.
…
В США много церквей,
