– Лева, в любой другой ситуации за предложение снова пообщаться с соседкой Полежаевой я бы перегрыз тебе горло, – вздохнул Крячко. – Но я все же считаю это более приятным занятием, чем допрашивать очередной раз этого сопливого самовлюбленного придурка Павлова. Поэтому ты прощен!..

– Вот и не трепись тогда, – грустно улыбнулся Гуров. – Изыди! Не мешай. Мне нужно подумать…

– Адвокат сказал мне, что добьется моего освобождения под залог, – проговорил Павлов, входя в кабинет Гурова.

Сыщик промолчал. Бизнесмен присел на краешек стула и попытался прикрыть полой пиджака большое сальное пятно на брюках. Павлов за те сутки, что провел в камере, превратился из сверкающего чистотой, отутюженного и уверенного в себе мужчины в грязное, осунувшееся, небритое существо, из последних сил пытающееся сохранить человеческое лицо.

– Зачем вы меня вызвали? – с интонацией, чем-то напоминающей вызов, спросил бизнесмен, заметив, что Гуров пристально смотрит на него. – Если вы думаете, что я признаюсь в убийствах, то вы просто сумасшедший! Я никого не убивал. И вы это знаете. Так зачем нужен весь этот фарс? Вам нравится видеть мучения людей? Вы хотите доказать свою власть и силу?

– Мой друг и сослуживец, полковник Крячко, дал вам вчера очень ценный совет. Он просил вас проследить за тем, что и как вы говорите. Вижу, советом вы решили не пользоваться, – голос Гурова звучал спокойно. – Но давайте спишем это на вашу молодость и горячую кровь. А потом поговорим, как цивилизованные люди. Скажите, Николай Николаевич, вы, вообще, к советам окружающих прислушиваетесь?

– А какое отношение это может иметь к тому, что я здесь нахожусь? – удивился Павлов.

– Может, никакого. Или самое непосредственное, – пожал плечами сыщик. – Так вы не ответили на мой вопрос. Вы обращаете внимание на советы близких?

– Все зависит от ситуации, – все еще не понимая, к чему клонит Гуров, ответил бизнесмен. – Если я контролирую ситуацию и не вижу угрозы потерять этот контроль, а мне дают советы, которые я считаю неприемлемыми, то, конечно, слушать я их не буду!

– Вот в такие моменты я начинаю особенно ценить единственное ценное приобретение, возможность сделать которое дает только возраст. В молодости оно обычно недоступно, – усмехнулся сыщик и посмотрел Павлову прямо в глаза. – Я говорю о мудрости, Николай Николаевич. Как, по-вашему, вы оказались на тюремной койке?

– Потому, что это кому-то захотелось, – с вызовом ответил Павлов.

«Интересно бы было снова отправить Павлова в камеру на сутки и посмотреть на него завтра!» – подумал Гуров, но вслух сказал:

– Отчасти вы правы. Только вот боюсь, думаем мы совершенно о разных людях. Я имел в виду настоящего убийцу, а вы говорили о нас со Станиславом. Вот это и называется мудростью!

– Постойте, – бизнесмен вскочил. – Так вы сами считаете, что я невиновен, и держите меня в камере? Зачем?!

Гуров не ответил. Он достал из стола пачку сигарет, купленную накануне «на всякий пожарный», и, достав из нее сигарету, предложил Павлову закурить. Дрожащими руками бизнесмен вытряс из пачки сигарету.

– Скажите, Николай Николаевич, у вас есть враги? – поинтересовался Гуров, когда бизнесмен закурил и, взяв себя в руки, опустился на стул. – Не такие, которые шипят за спиной, но ужалить никогда не решатся. А настоящие враги. Готовые пойти на все ради того, чтобы уничтожить вас раз и навсегда?

Делая одну быструю затяжку за другой, несколько секунд бизнесмен молчал, видимо, перебирая в памяти всех своих недругов. Наконец он отрицательно покачал головой.

– Господин полковник, спросите любого, и вам скажут, что я человек бесконфликтный, – ответил Павлов. – Я сейчас старался вспомнить хоть кого-то, кто затаил на меня зло, но не смог. В бизнесе я веду дела максимально корректно. Конечно, без трений не обходится. Но все разногласия мне всегда удавалось успешно устранять. Кто-то, конечно, может до сих пор чувствовать себя несколько обделенным, но я уверен, зла мне не желает никто.

– Допустим, хотя верится с трудом, – усмехнулся сыщик. – А как с личной жизнью? Там все тоже столь безоблачно и бесконфликтно?

– Какая личная жизнь? – горько усмехнулся Павлов. – Жены у меня нет. С отцом и мачехой я не живу. Решил после Гарварда сам устраивать свою судьбу. Отец одобрил и хотел подарить мне нужную для старта сумму, но я отказался. Правда, квартиру и злополучную «Ауди» пришлось принять. Отец купил мне их в подарок за отличное окончание Гарварда. Неудобно было отказываться. Но деньги на открытие своей фирмы я взял в кредит! Между прочим, за полгода работы я уже погасил его на девяносто восемь процентов.

– Извините, Николай Николаевич, за вопрос, который может показаться бестактным, но я должен его задать. Сейчас важным может быть все, – перебил Павлова сыщик. – Расскажите, что произошло с матерью?

– Банальный случай, погибла в автокатастрофе, – изменившись в лице, ответил бизнесмен. – Я был тогда в Гарварде. Мать упросила отца купить ей «Феррари» с откидным верхом. Отец долго отказывался, словно чувствовал беду, а потом уступил. Вот в первой же поездке на этой машине мать и погибла. Один обкуренный придурок в «БМВ» на полной скорости выскочил на встречную полосу. Мать сразу умерла, а он скончался по дороге в больницу. Жаль, что быстро отмучился!..

– Извините, – проговорил Гуров.

Сыщик спрашивал Павлова не из праздного любопытства. То, что парня кто-то старательно подставлял, было очевидно. Вот Гуров и пытался определить, кому бизнесмен так насолил. Спрашивая о матери Павлова, сыщик подумал о том, что отец бизнесмена мог быть как-то причастен к ее смерти. И кто-нибудь из родственников жены, не решаясь нанести удар в открытую, решил отомстить Павлову-старшему, уничтожив его сына, которым отец, судя по всему, очень гордился.

Конечно, это предположение было скорее в духе «мыльных опер», чем реалий жизни. Но в той ситуации, в которой сейчас оказался Гуров, приходилось цепляться за любую соломинку. Палач просачивался у него сквозь пальцы, словно речной песок. Гуров чувствовал, что этот разговор с Павловым – если не последний шанс выйти на убийцу, то уж предпоследний, это точно!

– Да не стоит извиняться, господин полковник. Хотелось мне или нет, но с этим пришлось смириться, и с этим я буду жить дальше. Кстати, именно на кладбище мы и познакомились с Олесей, – на секунду лицо Павлова посветлело. – Могилы наших матерей оказались рядом. Правда, Олесина мама умерла намного раньше, чем моя. Но она так плакала на могиле, что я не мог не подойти. Я отвез ее домой. Потом мы стали изредка встречаться. Кто бы подумал, что все кладбищем началось и кладбищем закончится…

В кабинете повисла гнетущая тишина. Гуров не продолжал разговора, ожидая, пока парень освободится от груза воспоминаний и хоть чуть-чуть придет в себя. А Павлов, казалось, забыл обо всем. Он попросил у сыщика еще сигарету и курил, охватив голову руками. Наконец бизнесмен встрепенулся.