– Я люблю тебя, – ответила она и легла на кровать, доверчиво глядя на него снизу вверх. – Покажи мне, как стать той женщиной, которая тебе нужна.

Джастин колебался. Потом сел на кровать. Наклонив голову, он прижался к ней губами, и его поцелуи проложили дорожку по ее гладкому животу. Коснувшись внутренней стороны ее бедра, язык Джастина проник к влажному жаркому лону. Марибель всхлипнула и выгнулась к нему, умоляя не останавливаться.

Он лег рядом с ней, лаская ее шею и грудь, прижимаясь к ней своей разгоряченной плотью. Они целовались, сплетаясь языками, покусывая друг друга, и их страсть разгоралась все сильней и сильней. Марибель извивалась, выгибая спину от каждого прикосновения, всхлипывала, стонала и шептала его имя. Джастин накрыл ее своим телом.

Она почувствовала, как его мужская плоть прижалась к ее животу, и инстинктивно раздвинула ноги, открывая ему дорогу к себе, и тогда он вдруг резко проник внутрь. Ощутив сильную боль, Марибель вскрикнула, но ее крик заглушили такие сладкие поцелуи, что она сомлела и едва не лишилась чувств. Когда Джастин отодвинулся назад, она потянулась за ним, желая, чтобы он снова оказался внутри и проник еще глубже. Ее тело начало двигаться вместе с ним, ногти бессознательно вонзились в гладкую кожу его плеч. Она больше не владела собой, снова и снова выкрикивая его имя.

Наконец тело Джастина содрогнулось, и он уткнулся лицом в ее шею. Они лежали мокрые от пота. Марибель гладила его по затылку и шее, и по ее щекам текли слезы. На несколько мгновений он затих, прижавшись к ней лицом, но потом поднял голову и посмотрел на нее.

– Почему ты плачешь?

– То, что ты дал мне пережить, прекрасно.

– Я сделал тебе больно? – Джастин выглядел смущенным. – Твои синяки еще болят, а я был слишком нетерпелив.

– Нет, нет, я хотела тебя так же сильно, как ты меня.

– И все же тебе было больно?

– Немного, в самом начале. Я подозреваю, что так и должно быть.

– Я никогда не знал девственницы, – сказал Джастин, погладив ее по щеке. Казалось, он сожалел о том, что сделал. – Я не думал, что ты девственница, иначе не стал бы так безжалостно домогаться тебя. Твой муж, должно быть, действительно был ребенком.

– Я думаю, Пабло был не такой, как другие мужчины… не такой, как ты, Джастин. Я нежно любила его, но теперь вижу, что мы были друзьями, а может, даже ближе, как брат и сестра.

– Да, наверно. – Джастин сел и, подняв с пола свои бриджи, надел их, а потом натянул сапоги. Взглянув на свою разорванную рубашку, он усмехнулся и бросил ее Марибель. – Может, ты мне ее починишь?

– Конечно, Джастин… – Она села. Ее длинные волосы рассыпались по груди и прикрыли ее. – Я в твоем распоряжении. Твоя женщина, твоя…

– Нет! Не шлюха! Никогда не говори так, – нахмурившись, возмутился он. – Когда мы прибудем в Англию, я отвезу тебя к родственникам твоей матери… Не смотри на меня так, Марибель. Я ни за что не брошу тебя, моя любовь. Но мне нужно разобраться, как обстоят мои дела. Теперь все изменилось, я женюсь на тебе.

– Ты на мне женишься? Но ты говорил…

– Я наговорил много глупостей из гордости. Я никуда тебя не отпущу. Ты должна стать моей женой, но я не могу требовать, чтобы ты жила той жизнью, какой мы жили последние несколько месяцев. Тебе нужен дом, достойный тебя.

– Думаю, ты сам знаешь, что я готова жить с тобой где угодно?

– Мы не можем вернуться на остров. Да я и не хочу для тебя такой жизни. Ты леди, благородная дама. Ты заслуживаешь жизни, для которой рождена. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы дать тебе это. И я должен вернуть себе доброе имя, если смогу. – Лицо Джастина посерьезнело. – Если меня не примут в моем доме, может статься, что нам придется жить где-то в другом месте. Несмотря на потерю двух кораблей, у меня есть деньги, которые лежат у старого ювелира в Лондоне. Их оставил мне мой прадед. Возможно, нам придется жить во Франции или в Италии, но достойный дом я тебе обещаю, любимая.

– Я буду рада жить где угодно, лишь бы с тобой.

– И все же я знаю, что мне никогда не стать достойным тебя. Как бы я хотел… – Он покачал головой и как-то странно улыбнулся. – Но прошлого не вернуть. Мы можем сожалеть о многом, но не станем этого делать. Мы будем думать о будущем, и оно вознаградит нас.

Первым делом Джастин направился в свою каюту, чтобы взять другую рубашку. Он не хотел, чтобы команда начала шушукаться по поводу того, что произошло у него с Марибель. Возможно, люди что-то подозревали, но подтверждать их подозрения он не собирался. С той минуты, когда он узнал, что Марибель девственница, его начала мучить совесть.

Так или иначе, но теперь, когда Джастин узнал правду, многое изменилось. Раньше ему удавалось заглушить тихий голос, твердивший, что Марибель в его жизни нечто особенное. Он старательно убеждал себя, что она просто красивая женщина и все, что он к ней чувствует, ограничивается желанием. Однако сегодня, держа ее в своих объятиях, видя ее полную покорность, он ощутил смущение и чувство вины за то, что лишил ее девственности. Эта прелестная, любящая молодая женщина заслуживала гораздо больше, чем он мог ей дать. Джастин почувствовал себя обязанным обеспечить достойную жизнь им обоим. Когда он стал пиратом, у него не было выбора, но теперь ему предстояло взять судьбу в свои руки.

Джастин знал, что, пока на троне королева Мария, над ним висит смертный приговор. Она не станет ничего слушать, что он мог бы сказать в оправдание своего участия в бунте. Тем более что в глазах ее советников он уже виновен в предательстве.

Наверное, было бы лучше, если бы он не поддался искушению, но призыв в глазах Марибель сломил его волю, а переполнявшая его жажда обладания не позволила думать ни о чем другом. Джастин знал, что никогда не насытится ею. Одна мысль о ней, о ее запахе, о нежности ее тела, прижимавшегося к нему, – и его охватывал новый прилив возбуждения.

Нет, он не может отказаться от Марибель! И пусть он ее недостоин, но она стала частью его существа, его сознания, и потерять ее означало бы оторвать часть самого себя.

Джастин решил, что отвезет Марибель к ее родственникам, а потом поедет к отцу. При благоприятных обстоятельствах он отправится ко двору, чтобы умолять о прощении. Он вспомнил про сундук испанского серебра, стоявший в его каюте. Возможно, если он преподнесет Елизавете достойный дар – дай бог, чтобы теперь она сидела на троне! – она будет милосердна и простит его.

Вечером того же дня Марибель, выйдя на палубу, увидела Джастина, стоявшего на капитанском мостике. Он держал руль и отдавал приказ спустить паруса и бросить якорь. Они встали у белых скал, не доходя от Дувра, и решили, что завтра утром Джастин с Марибель и еще несколькими членами команды отправятся к берегу на лодках. Однако большая часть пиратов выступила за то, чтобы не покидать корабль. Понимая, что по закону их ждет виселица, они боялись ступить на землю Англии. Джастин пообещал им, что будет просить для всех королевского помилования.