– Залезай, приятель! Водичка тепленькая. Лучше б даже посвежей, но и такая сгодится.

Джон-Том замялся. Они с Маджем уже купались голышом, но Виджи ведет себя почти по-человечески. Перестраховщик, трусцой спешивший к воде, оглянулся.

– Я понял! Вы, люди, такие стыдливые потому, что на вас мало шерсти.

И енот нырнул в тихую воду лагуны.

Джон-Том мысленно чертыхнулся и мгновенно разделся. Тепловатая вода освежила его, смывая пот и грязь последних дней, стирая память о пиратах и дикарях, снимая напряжение от поездки.

– Да ему же и утонуть недолго! – заметила Виджи, следя за неуклюжими попытками Джон-Тома подражать ловкости выдр.

– Ни в коем разе, милашка, – поворачиваясь на спину и подставляя живот солнечным лучам, возразил Мадж. – Для человека он справляется будь здоров, разве что руки-ноги у него не из того места растут.

Они проплескались в лагуне весь день. Пальмовый лес изобиловал тропическими фруктами, а когда путникам захотелось чего-нибудь более существенного, выдры за несколько минут набрали груду съедобных моллюсков. Одна, особенно вкусная в жареном виде, разновидность, которую Мадж называл расколками, была представлена в таком количестве, что грозила испортить Джон-Тому талию. Расколки были плоскими снизу, а сверху их раковины покрывало множество синих шипов. Если раковину разрезать и отполировать, вышло бы отличное украшение; это вернуло мысли Джон-Тома к Талее и далекому дому, навеяв грусть. Выдры поняли его тоску и не стали ничего говорить.

Был вечер. Друзья сидели вокруг костра, разведенного Перестраховщиком на песке. Над головой сияли знакомые созвездия, подтверждая, что друзья Джон-Тома вернулись в родной мир, только к югу от пещеры. Юноша попробовал снова спеть песню чужбины, но безрезультатно. Клотагорб неоднократно предупреждал его, что столь специфические заклинания могут сработать только один-единственный раз; таким способом домой не попадешь.

Ветви ближних пальм были увешаны свежевыстиранной одеждой.

– Да что тебя грызет, парень? – наконец не выдержал Мадж. – Думаешь о своей любимой?

Он обнял Виджи, и они вместе уставились на человека.

– Жаль, что ее здесь нет.

– Дьявол, да ей лучше в добром старом Колоколесье! Клотагорб за ней приглядит. Жаль, что нас там нет! Ей-то ничего дурного не грозит.

– Я не к тому, что ей может что-то грозить. Я только гадаю, сможем ли мы вновь отыскать эту пещеру.

– А почему бы и нет, не пойму? Можа, придется чуток порыскать, но мы непременно найдем бухту, где наши веселые морячки бросали якорь, а оттуда двинемся на юг. А чего?

– Если это постоянные ворота между нашими мирами – а я убежден, что это так, – то я могу попасть домой, когда хочу.

Мадж палкой поворошил угли костра – на них пекся фрукт, по виду напоминающий плод хлебного дерева, а по вкусу – засахаренный мандарин.

– Ежели так, то чего ж нам пилить до этой самой Засады Сытого Кита?

– Разыскивая пещеру, мы рискуем снова напороться на неприятности, – пожал плечами Джон-Том. – На этот случай лучше иметь при себе целую дуару. Кроме того, мне любопытно знать, можно ли творить чудеса в моем мире, или хотя бы великую музыку. Но больше всего меня заботит Талея.

Я люблю ее и…

– Уволь меня от слезливых излияний, – загородился ладонью Мадж.

– А, чтоб тебя! – Виджи заехала ему локтем по ребрам и улыбнулась юноше. – Валяй, я люблю слезливые излияния.

– Я просто не представляю жизни без нее.

– Это хорошо. Продолжай, – подзадорила она с выражением удовольствия на физиономии.

– Уж и не знаю, как быть.

– По-моему, никаких проблем. – Перестраховщик поворошил костер. – Ты идешь, чинишь свой инструмент, потом идем назад, берем твою разлюбезную, и в конце вы оба идете через переход в твой мир.

– Все не так-то просто. Перестраховщик, это меня и терзает. Талея не знает никаких других миров, кроме этого. Вспомните, как вы отреагировали на мой! А ведь мы очутились в одном из самых его простых уголков, где легче всего сориентироваться. А где-нибудь в Лос-Анджелесе вы бы просто свихнулись. Не знаю, сумеет ли Талея пройти через это.

– Не стоит недооценивать ее, приятель. Эта рыжая очень крепкая.

По-моему, она справится.

– Рад, что ты так думаешь, Мадж, потому что без нее я не вернусь.

– Верняк! – Выдр вскочил, потащив Виджи за собой. – Теперь, када все улажено, милашка, хочу тебе кой-что показать.

– Мадж, я это уже видела.

– Такого – еще нет!

И они вдвоем устремились в кусты.

Джон-Том любовался притихшей лагуной. Но внезапно тишина разлетелась вдребезги, прорезанная воплем боли и удивления. Они с Перестраховщиком молча схватились за оружие и помчались к выдрам.

– Что случилось? – едва не наткнувшись на Виджи, выдохнул Джон-Том.

Ответил Мадж, скакавший на одной ноге, держась обеими лапами за другую:

– Напоролся на это дерьмо, но уже все прошло. Да, прошло.

Джон-Том опустил глаза на землю: предмет, о который в полумраке споткнулся Мадж, оказался синим дюралевым чемоданчиком. Второй такой же, полузасыпанный песком, виднелся рядом.

– Мы не заметили их прежде, потому что они приземлились в кустах, – заметила Виджи. – Должно быть, лежали совсем близко и попали под заклинание, Джон-Том.

– Один из них стоял прямо у моих ног, когда я запел в грузовике.

Он хотел поднять чемоданчик, но Мадж, опередивший его, уже возился с замками.

Сотня фунтов кокаина, расфасованного в пакеты, по-прежнему лежала там. Выдр пустился отплясывать вокруг чемоданчиков веселую сарабанду.

– Мадж, мы не можем оставить эту дрянь себе.

Застывший с поднятой ногой Мадж недоумевающе заморгал блестевшими в лунном свете глазами.

– Не можем? Дьявол, что за речи – не можем оставить? Хочешь оттащить их обратно через пещеру и вручить этим придуркам, которые хотели нас продать в рабство, а тебя и вовсе укокошить?

– Нет, конечно, но оставить их себе мы не можем. Это чертовски опасно.

– О други мои! – взвыл выдр. – Тока не надо заливать старине Маджу про этику. Тока не сейчас! – Он подхватил набитый белым порошком пакет. – Да ты знаешь, на скока тянет вот это зелье? В каком-нибудь Поластринду или Снаркене за щепотку нос отдадут, так сказать. Да нам с Виджи, нам не придется работать до самой смерти.

Джон-Том был непреклонен.

– Не для того я в битвах прокладывал себе дорогу в этом мире и учился чаропению, чтобы пасть до сбыта наркотиков.

– Чудненько! Тада позволь пасть мне. Да я лучший падатель из всех, кого ты видал. Да и потом, не одному тебе решать. Это не твое царство, а ты не клепаный император.