– Женщина, державшая до сих пор жеребца за узду, бросила её и, поддерживаемая под локти подругами, принялась взбираться на вершину фаллоса.

– Она некрофилка что ли? – фыркнул я. – Всё равно ничего не получится, не тот размер.

– Не получится? – хохотнул Сабациус. – Ещё как получится! Это наша королева. Королева сексуальной любви! Варги!! – заорал он что есть силы.

– Варги!! – повторила за ним толпа.

И под народные ободряющие возгласы королева занялась сексом… с мёртвым конём. Я в растерянности стоял, не зная даже как реагировать и надо ли? Просто происходящее пока не укладывалось в голове! Видок у меня, видимо, был ещё тот, потому что Сабациус весело ткнул меня кулаком в бок:

– Согласись, нигде такого не увидишь!

– Ага. И не услышишь, – кисло улыбнулся я. – Неужели мне нечего было показать здесь, кроме этого занимательного циркового номера? Но такое, ни в каком цирке, пожалуй, не увидишь. Это уж точно.

– Вот и неправда, – хохотнул Сабациус. – Подобные мистерии по сегодняшний день случаются во многих странах, тем более в Индии. Только об этом не вопят риторики с глашатайских трибун и не трубят герольды на перекрёстках дорог. А этот монастырь всё-таки одно из давнишних мистических пятен земли. Нам по воле Божьей отступать некуда.

– Так уж и по воле Божьей? – опять скуксился я. – Любая любовь: физическая, платоническая, моральная, сексуальная – это Божье Таинство, о котором не следует вопить любому и каждому, то есть, не мечите бисер перед свиньями, иначе сами в свинью превратитесь. Если я не прав, то покажите мне хотя бы одного вопящего о любви, который станет утверждать, что познал любовь! Нет таких и не будет, потому что «…о любви лишь думают украдкой, а глаза, как яхонты горят». И это сказал человек, до глубины испробовавший всяческих любовных страстей, а за одно и ненависти людской.

Сабациус на мой выпад отвечать не стал, а, может быть, ему просто нечего было ответить, кто знает.

Меж тем королева, надсадно и сладострастно охая, закончила публичное представление. Баядерки унесли её на руках в замок. В центре площади остались только четыре исполнительницы предсмертного танца белого жеребца. К барабанному бою присоединилось пронзительные звуки флейт и несколько аккордов на струнных инструментах, что придавало музыке непередаваемую пикантность.

Танцевальный девичий квартет разошёлся вовсю, не позволяя остынуть уважаемой публике. Одна из баядерок оказалась рядом и ловко накинула мне на шею кисейный голубой шарфик. Я интуитивно дёрнулся, предчувствуя последствия настигшие бедного жеребца, но Сабациус тут же разъяснил ситуацию. Его голос звучал восторженно, даже торжественно:

– Вы действительно любимец Всевышнего. Вас выбрала Иштар – настоящая богиня любви. Никогда бы не сказал, что выберут именно вас! Только делайте всё, как надо.

– А как надо?

– Скидывайте немедленно своё тряпьё, – принялся командовать мой спутник. – Оставьте только шарфик, накинутый вам на шею. При его помощи вы должны взобраться на один из каменных фаллосов. Это дорога к одному из самых любопытных испытаний, через которые каждый человек проходит лишь раз в жизни. Вам просто повезло, что я рядом!

Так вот. В состязании участвуют четверо. Если выбран будет кто-то из ваших конкурентов, по верёвке спуститесь вниз, получите миртовый венок, знак благодарности, почёт, уважение и всё. Но если попадёте в избранники, – с этими словами Сабациус вознёс ладони к небу и сладострастно причмокнул, – если попадёте в избранники, тогда перед вами откроется дорога стать настоящим защитником.

– Чьим?

– Молчи и слушай, – огрызнулся Сабациус. – Иштар недаром считается богиней любви. Это целое искусство. Ему в храмах обучаются гетеры с самых, что ни на есть юных лет, и девочка, овладевшая сексуальным, а заодно и любовным искусством виртуозно, получает власть, существенную власть в этом мире. Да и не только в этом, уж поверьте мне.

А богиня на то и богиня, чтобы не быть ученицей. Она сможет привлечь ваше внимание совсем незначительным касанием пальчиков, мимолётным взглядом, вызвать, наконец, жуткую удушающую ревность. Но что все эти непомерные чувства? Принесут ли они душе успокоение?

– При чём здесь моя душа? – я также огрызнулся, поскольку мой гид иногда затрагивал вещи недопустимые, по крайней мере, для его профессии.

– При том, что я напрямую с ней разговариваю, – парировал Сабациус. – В вашем мире очень мало знают о любви, а в западных странах – и подавно. Это чувство может стать необъяснимой мукой, дурью, сумасшествием – чем угодно, если замыкается только на физиологических ощущениях, если духовное начало ваше бездействует, а также бездействует внутренний орган любви. Вы никогда, повторяю, никогда не слушайте холодного разума в момент общения с богиней, иначе будете жалеть потом всю оставшуюся жизнь. Слушайте только интуицию. Это чувство не подводило ещё ни одного сапиенса.

– Но что я должен чувствовать к незнакомой девчонке? Пусть она хоть трижды красива и обаятельна, но не сможет заставить меня валяться у ног просто оттого, что она, какая-то ваша богиня! К тому же у меня есть уже богиня в человеческом облике и это место попросту занято. Вопросы есть? Не примется же ваша богиня укрощать меня по примеру здешних баядерок?! Или такие любовные страсти у вас в порядке вещей?

– Послушай! – повысил голос Сабациус. – Делай пока, что говорят, рассуждать сейчас, нет времени! Нет, понимаешь?! Все нужные и не очень соображения будут потом, если захочешь. А сейчас ты просто должен, даже обязан послушаться и выполнить то, что услышишь. Мужчина ты или сарафанная спорщица из дискуссионного клуба суфражисток в конце-то концов?

Сабациус говорил о будущем моём поведении тоном, не требующим возражений. Как будто я в жизни только тем и занимался, что по фаллосам шастал, поэтому у меня возникло естественное скромное возражение:

– Я вообще-то не обезьяна. Может быть, для обезьяны легко взобраться хоть на пальму, хоть на фаллос, только я ещё не хвостатый, то есть уже не хвостатый.

– Как знаешь. Тебе выбирать, – пожал плечами мой гид. – Не забудь только, что девушки, эти монастырские вакханки, за несколько секунд умертвили коня. Без оружия. Одними ласковыми пальчиками!

– Ага. Бабы только на это и способны. Этим хочешь запугать? – проворчал я. – И здесь, похоже, процветает добровольно-принудительная совдепия полным ходом: не можешь – научим, не хочешь – заставим!

– Всё, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдёшь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости, – так сказал Екклесиаст.

– Что?! И здесь он?

– А как же, – хмыкнул Сабациус. – Нет у мудрости границ, она будет жить с нами от века и до века.

– Ну, хорошо, – засомневался я. – Только как же мне взобраться на эту каменную глыбу? Высота тут похлеще любого московского билдинга будет – этажей тридцать, если не больше. Причём, альпинизмом, к сожалению, никогда не занимался, хотя случалось забираться по отвесным стенам.