Синий зал потускнел, свечи погасли, зато в далеком потолке образовалось круглое окошко на улицу, оттуда падали снежинки. Женька изумленно озиралась, все вокруг изменилось до неузнаваемости. Только ярко-синие, блестящие квадраты с золотыми буквами никуда не делись, они покрывали стены и купол, и смотрелись в целом достаточно красиво.

– Очень даже красиво, – снисходительно подтвердил в Женькиной голове Оракул. – Это зеркала. Каждое из них – вход и выход для отразившихся. Многие успели сбежать, но нам все и не нужны.

– Отразившихся? – вслух переспросила Женька.

– Ах, это долгий рассказ, – мысленно отмахнулся Оракул. – Так бывает, если сильное место осталось без хозяина. Здесь очень сильное место.

Откуда-то явился Хонси – морда в крови, бок расцарапан, правая лапа – меньше других, тонкая и без меха, покрытая нежной темно-розовой кожей. Обалдеть, успела подумать Женька, он как ящерица, отращивает новую конечность, вот бы людям так научиться! Прихрамывая, Хонси ринулся к хозяйке, принялся зализывать ее рану. Привратник полулежала на узкой почерневшей от времени лавке, задрав свитер, приспустив брюки, но зато в черных очках. Голова василиска торчала из-под свитера хозяйки, и слегка раскачивалась, как у ученой кобры. Но опасности змей не представлял, его обезьянью мордочку закрывала железная маска, похожая на те, что надевают ловчим соколам.

Цесарио тоже был здесь, и тоже в человечьем облике. С ворчанием приволок кого-то, кинул Вожатой под ноги. Запищала граница чудесного компаса. Вестник нагнулась, двумя пальцами подняла за горло рыхлого помятого мужичка, перепачканного, но одетого дорого и оригинально. На руках пузатого дядьки поблескивали массивные золотые браслеты и перстни, золотая заколка украшала галстук, грандиозный золотой хронометр торчал из жилетного кармашка. Эксклюзивные кожаные туфли сияли золотыми пряжками. На светлой атласной изнанке полупальто Женя прочла золоченые буквы – «Рудольфо Валентино». Во внутренних карманах пальто еле помещались сразу два позолоченных айфона, усыпанных стразами.

– Ой-ой, как мне страшно, – рыхлый богатей показал полный рот золотых коронок. – Если не убили сразу, значит, кишка тонка. Я с тобой, кикимора, даже говорить не буду, – он презрительно сплюнул Ольге на сапоги. – А вот с девчонкой, пожалуй, поторгуюсь. Раз она еще не сдохла, значит, есть, чем поторговать, так, золотце?

Женька с трудом сглотнула. Она его вспомнила, хотя видела всего раз. Кажется, папа грустно проронил как-то, что Наташа завела хахаля. Совершенно точно, Женька его видела, именно с Наташей, но тогда, пару лет назад, он смотрелся скромно и глаз не поднимал…

Глаз и тут ему поднимать долго не позволили. Вестник коротко заехала кулаком мужику в переносицу, другой рукой перехватив его за шелковый шарф. Толстяка швырнуло назад, золотые зубы лязгнули, но, похоже, тумаки его нисколько не огорчили. Мужик еще громче захохотал. Цесарио опять прижал его к полу.

– А, Привратник, давненько не целовались! – золотоносный гад словно только теперь заметил раненую стражницу, выплюнул кровь и вдруг заговорил серьезно и очень зло: – Вы вконец оборзели, недобитки, голубая, млин, кровушка! Хрена прете в чужой огород, или замки не для всех запечатаны? Сквозняка захотелось? Давно вас, сучек, ветром до костей не облизывало?

– Нам нужны ее вещи, – Привратник подбородком указала на полумертвую от усталости Женьку. – Отдай нам то, что принадлежит хозяйке дома, и я обещаю, что мы уйдем.

– А вы и так уйдете, бегом побежите, – противно заржал пузатый. – Я чую, кто вам на хвост наступил. Не место вам здесь. Не хрен было сквозняк устраивать! Ночные таких шуток не прощают…

Ольга размахнулась и воткнула сверкнувший серп в одну из тысяч синих плиток на стене. Проткнула неожиданно легко, плитка осыпалась осколками, связанная Наташа захрипела. Ольга ударила еще и еще. Крошечные зеркальца ломались, светящиеся руны гасли.

Увешанный золотом толстяк захихикал. Женьке захотелось встать и добавить ему кулаком по наглой роже. Хотя встать бы все равно не получилось, рядом на полу извивалась и шипела приклеенная к ней Наташа.

– Эй, Привратник, скажи своей шавке, чтоб не дурачилась! – предложил пузатый. – Сто лет будете долбить, мой выход не найдете. Сожрут вас, пока играетесь.

– Где чернильница? – подняла брови Ольга и не глядя треснула по очередному зеркалу. – Где вещи ее матери? Ты ведь хранишь их, ведьма?

– Сучка, убирайся туда, откуда пришла! – проскрипела Наташа.

– Не волнуйся, у меня есть время, – вежливо парировала Ольга. И разбила еще два зеркала. И еще два. – Ты знаешь, что мы ищем. Эта вещь принадлежала ее матери. Она здесь, в доме. Вы все равно не сможете ей воспользоваться.

– Наталья, отдай им их барахло… – поднял заплывшее лицо мужчина. Между круглыми глазками у него уже наливался здоровенный синяк. – Отдай соплюхе, все равно сдохнет.

– Она ничтожество… Эй, кто из вас главный, ты? – связанная Наташа обернулась к Привратнику. – Поклянись… я вижу, у тебя есть сестры. Поклянись их зрением, назови их имена и поклянись, что уйдете навсегда, и заберете выродка с собой?

Выродок, повторила про себя Женька. Она неожиданно осознала, что сидит с открытым ртом. Оказывается, несмотря на произошедшие сегодня чудеса, она до сих пор не могла до конца поверить. Наташа никогда не искрила дружелюбием, но… это ведь та самая женщина, на которой женился папа! После смерти мамы он несколько лет жил один, почернел и усох, так рассказывали тетки, папины сестры, а Женечка им верила, потому что помнила, какие ее родители были счастливые, а главное – привыкла с детства видеть запертую мамину комнату, где все лежало на своих местах, где ничего нельзя было трогать, и только папа туда мог заглядывать, даже бабушка, мамина мама, туда не входила. А после появилась Наташа, она не сюсюкала и не целовала падчерицу, но папа очухался, об этом тоже все заговорили. Он ожил, стал опрятно одеваться, стал смеяться и дарить новой жене цветы…

А теперь эта женщина, ни капли не изменившаяся внешне, такая же сочная, яркая, даже в грязной кофте и цыганской бесформенной юбке… Теперь она обозвала ее выродком.

– Привратник, не называй имен! – вклинился Оракул.

– Оракул, нет выбора, слишком мало времени, – простонала Вестник.

Пароль на новый уровень. Приходится чем-то жертвовать. Или кем-то.

– Наташа, это правда? – Женька попыталась заглянуть сволочной мачехе в глаза. – Наташа, это ты подставила папу? Ты вышла за него, чтобы завладеть домом?

– Уберите от меня эту ущербную, – фыркнула ведьма. – Привратник, или как там тебя, я жду, у меня мало времени.

– Клянусь здоровьем моих сестер, – устало произнесла Привратник, наклонилась к ведьме и вполголоса произнесла три имени. – Я выполнила обещание. Мы уйдем и заберем девочку с собой. Верните вещи ее матери.

– Я сама найду ее отражение, – вдруг заявила Женька.

В глубокой тишине стало слышно, как Хонси зализывает хозяйке бедро.