Венера пожала плечами:

– Мне было не так плохо, как брату. В приюте нас заставляли работать швеями. По большей части мы шили паруса для рыболовецких шхун. С нами обходились достаточно гуманно, и все равно я не могла дождаться, когда меня выпустят.

Диана не могла не вспомнить собственную жизнь и почувствовала, как слезы подступают к горлу.

– Мне повезло больше, – тихо сказала она. – У меня были дядя с теткой, которые забрали меня к себе. Я всегда испытывала к ним благодарность. И может быть, немного вины, – добавила Диана, чтобы быть полностью честной. Она замолчала от неожиданно пришедшей мысли. – Очень часто я слышала о сборах пожертвований в дома призрения и ни разу в этом не участвовала. К своему стыду. Я знаю, тут есть несколько, и наверняка им не хватает денег.

На этот раз в улыбке Венеры не было насмешки, была горечь.

– Все равно на шоколад денег им не хватит.

– Может, я смогу сделать взнос в приют, где вы росли? – невинно спросила Диана. – Это был частный или приходской приют?

– Приходской. Приют для нуждающихся девочек в Рэйе.

Это место находилось в графстве Суссекс. Несмотря на сочувствие Венере, внутри все задрожало от радости, что ей удалось добыть первый реальный факт. Диана знала, что Торн будет доволен, когда услышит ее доклад.

Радость померкла, когда она вспомнила, что сегодня они с Торном не увидятся вообще. Но завтра оба будут присутствовать на балу в честь выхода в свет Эми. Тогда она и расскажет ему.

Диане хотелось еще узнать название и работного дома, в котором находился брат Венеры, но она решила, что это может показаться чересчур подозрительным.

Вместо этого она осторожненько увела разговор от сиротских домов, попросив натурщицу чуть приподнять подбородок и немного вправо повернуть голову. Но все равно не могла умерить ликование от того, что Торн наконец сможет получить ключ к зловещему убийству Натаниеля.

Разодетые в пух и прах в честь своего бала, Эми и Сесили были очаровательны и неотразимы. Диана с гордостью смотрела на них. Эми оделась в розовое с белым, что прекрасно подходило к ее белокурым волосам. На Сесили было бледно-голубое платье, которое гармонировало с ее рыжими волосами. От возбуждения у девушек началось головокружение. Все-таки сегодня должно состояться их формальное представление обществу.

Перед началом леди Хеннесси запланировала чопорный ужин для двух дюжин пар. Основная масса гостей должна была прибыть позже, к половине десятого. На ужин был приглашен герцог Редклифф – брат леди Хеннесси и отец Торна.

В числе первых появился Джон Йейтс. И он первым сказал Диане комплимент по поводу ее платья-слипа, атласного, цвета неяркого золота, с накидкой из золотой сетки.

Сразу после этого объявили о появлении Торна. Он был беззаботен, элегантен и вызывающе красив в вечернем костюме – черном коротком сюртуке с жилетом, расшитым серебром, и в коротких штанах до колен из белого атласа.

Девственная белизна галстука и рубашки резко контрастировала с сильным, загорелым лицом, и это заставило тревожно забиться сердце Дианы.

Наверное, она произвела на него такое же впечатление, потому что он замер, увидев ее, и его глаза загорелись желанием.

– Я вижу, что наша талантливая портниха показала вас с самой лучшей стороны, но это платье скорее всего назовут рискованным, – заметил он, упираясь взглядом в глубокое, по моде, декольте. – Такой откровенный вырез заставит любого мужчину споткнуться о свою отпавшую челюсть. – Наклонившись, он поднес ее пальцы к губам и тихо добавил: – А потом он запутается в платье, когда будет стаскивать его, чтобы посмотреть, что вы там прячете под ним.

Диана почувствовала, что заливается румянцем. Но ей нравилось выглядеть так. И она будет рада снова надеть какое-нибудь ошеломляющее платье и в следующий раз, когда придется предстать перед светом.

Еще ей страшно хотелось перекинуться с Торном парой слов наедине. Она прошептала, что у нее есть кое-какая информация о мадам Венере, чем тут же заинтересовала Торна.

Радоваться пришлось недолго. За минуту перед тем, как отправиться в столовую, леди Хеннесси отвела Диану в сторону, с беспокойством и немного виновато глядя на нее.

– Дорогая, мне нужно покаяться, – извиняясь, проговорила пожилая дама. – Я пригласила на бал лорда Окленда.

Лицо у Дианы застыло, как маска. Френсис, барон Окленд, был тем самым дворянином, в которого Диана влюбилась много лет назад. Титулованный художник, который поманил и бросил, не получив доступа к ее наследству.

В растерянности она едва понимала, что бормотала леди Хеннесси.

– Мать его жены была моей подругой. Лорд и леди Окленд только что вернулись в город, и было бы странно, если бы я, пригласив пол-Лондона, не пригласила бы их… Мне не хотелось тебе говорить об этом, Диана, тем более что они не собирались присутствовать. Но сегодня утром я получила согласие от леди Окленд. И может, это и к лучшему. Все увидят вас в одной компании. Пусть знают, что тот скандал в прошлом. – Леди Хеннесси поморщилась. – Господи, что я несу. Я боялась расстроить тебя, но нужно, чтобы ты была готова, когда увидишь его.

Из последних сил Диана выдавила улыбку. Она уже была готова.

– Вы правильно сделали, что предупредили меня, Джудит. И то, что пригласили их, тоже правильно. Все равно я где-нибудь столкнулась бы с ним. Так что лучше покончить с этим сейчас и на людях.

Однако Диана не верила в свою вновь обретенную смелость. Потому что знала: как только они встретятся с Френсисом лицом к лицу, опять нахлынет боль воспоминаний, которые она старалась похоронить в прошлом.

В течение всего ужина Диана ела, не чувствуя вкуса. Она заметила, с каким удивлением смотрел на нее Торн. Видела, как он удивленно поднял брови, когда назад отправилась ее тарелка с практически не тронутым рыбным блюдом.

Понимая, что выглядит убитой, Диана изо всех сил попыталась собраться и, пока не закончился ужин, притвориться, что все в порядке, поддерживая вежливую беседу со знаменитым отцом Торна, сидевшим слева от нее.

К десяти часам нервы были напряжены до предела. Вместе с леди Хеннесси, Сесили, Эми и Торном она приветствовала шеренгу гостей прямо в дверях бального зала. Судя по прибывающей толпе, бал обещал стать самым многолюдным за весь сезон. И если так, это будет триумф Эми, Сесили и ее тоже.

Стоя по правую руку от Дианы, Эми, казалось, прекрасно понимала важность сегодняшнего вечера и держала себя соответствующим образом. Это не относилось к Джону Йейтсу, с которым она, по-видимому, снова была на ножах. Эми почему-то не позволила ему расписаться на своей карточке для танцев.

– То, что вы на одной ноге, здесь ни при чем, – громким шепотом заявила она. – Все из-за того, что вы грубый и властный. – Отвернувшись от покрасневшего и готового взорваться Йейтса, она с сияющей улыбкой встретила очередного гостя.