Торжественным завершением вечера вместо традиционного вальса стал веселый парный танец хоуки-коуки. Из-за большого количества народа было нелегко образовать круг, и когда это все же удалось, ряд из правых ног делал взмах в сторону, а из левых — вперед. Хотя все двигались нестройным ритмом, совсем не попадая в такт музыке, это никого не волновало.

— Эй, Дэнни! — крикнул один из пациентов, с широкой улыбкой, полной радости и удовольствия. — Хорошо, что люди снаружи не видят, как мы здесь веселимся. Они бы все захотели присоединиться к нам!

На третью ночь после танцев Антуанетту разбудила ночная медсестра.

— Антуанетта, — прошептала она, — твоя подруга, Гас… Нам пришлось вызвать ее родителей. Ты не посидишь с ней, пока они не приедут?

Антуанетта, сонно моргая, растерянно смотрела на медсестру. Она знала, что было еще слишком рано, чтобы вставать. В палате было совсем темно.

— Пойдем со мной. Я все объясню тебе на кухне.

Антуанетта надела халат, который протянула ей медсестра, всунула ноги в тапочки и пошла за ней. Она догадывалась, что случилось что-то серьезное, но что — не знала.

«Они просто попросили меня посидеть с Гас, — успокаивала себя Антуанетта. — Если бы она совершила что-нибудь действительно ужасное, — она боялась упоминать слово самоубийство, — они не стали бы будить меня посреди ночи».

— А с ней… все в порядке? — робко спросила Антуанетта.

Сестра, взглянув на нее, заметила следы беспокойства на ее лице.

— Не волнуйся, твоя подруга будет жить. Мы вовремя обнаружили ее.

Она рассказала Антуанетте, что Гас забралась в ванну, наполненную горячей водой, и вскрыла вены на обеих руках лезвием, которое украла из шкафчика одного из пациентов-мужчин. Думая, что ее не найдут, она неистово резала и калечила себя. Она нанесла так много порезов, что вода в ванне стала ярко-алой.

— Она сильно больна, — печально произнесла медсестра. — Мы, к сожалению, не сможем помочь ей в этом отделении. За ней приедут родители, но им нужно время, чтобы добраться. А я не хочу оставлять ее одну. К тому же Гас несколько раз спрашивала о тебе.

Антуанетта не могла скрыть своего беспокойства. Медсестра с сочувствием посмотрела на нее.

— Ты посидишь с ней? — спросила она.

— Конечно, — быстро ответила Антуанетта. — Гас всегда помогала мне. Но я не понимаю, зачем послали за ее родителями.

Ей было известно, что попытки самоубийства обычно означают перевод в главное здание и оторванное от реальности существование в тумане сильных лекарств. Антуанетта вспомнила пациентов из главного здания, которых видела на танцах.

— А она не говорила тебе? Ее мать — психиатр. Нам кажется, она лучше всех остальных сможет помочь ей сейчас. У Гас есть все, о чем только можно пожелать, кроме одного… — Сестра помолчала и задумчиво произнесла: — Счастья.

Антуанетта тихо проскользнула в боковую палату, в которую поместили Гас. Ее подруга лежала, спеленутая одеялом. Ее песочные волосы казались такими яркими на фоне бледного лица. Ее перебинтованные руки неподвижно лежали поверх одеяла. Антуанетта села около ее постели, взяла ее за руку и, еле касаясь, погладила.

— Гас, это я. Ты меня слышишь? — спросила она.

Ей было больно видеть свою подругу в таком состоянии. В последнее время Гас казалась такой жизнерадостной, она от всей души веселилась на танцах. Бледное лицо медленно повернулось. Голубые глаза, полные отчаяния, нашли Антуанетту. Почувствовав, как запершило в горле, Антуанетта еле сдержала слезы. Слезами не поможешь горю ее подруги.

— Скоро приедут мои родители, — прошептала Гас, облизнув пересохшие губы.

— Да, я знаю.

— Они отправят меня в одно хорошее частное место. Прямо сейчас, по телефону, они выясняют, правильно ли они поступают.

— Ты никогда не говорила, что твоя мама — психиатр.

Это все, что могла сказать Антуанетта в ответ.

— Разве я не говорила? Ну, для меня это не самое важное. Хотя — это очень важно для моей матери. Для нее всегда на первом месте ее работа и проблемы ее пациентов. — Гас вздохнула. — Она не видит меня. Она видит, что мне нужна помощь, но она не видит меня. Из-за меня моя мать чувствует себя неудачницей. Что же это за доктор, который не может помочь своей собственной дочери? Лучше бы она спросила себя, почему ей не удалось стать хорошей матерью. — Гас посмотрела на Антуанетту и слабо улыбнулась. — Возможно, тебе все это кажется смешным. Я знаю, по сравнению с твоей матерью это ерунда, но я не такая сильная, как ты.

Антуанетта была поражена, что ее подруга считает ее сильной. Наверное, она шутит, подумала Антуанетта, но тут же поняла, что сейчас Гас не способна шутить.

— Я не сильная, — возразила она.

— Нет, сильная. Поэтому ты до сих пор жива.

Гас отвернулась, взмахнув светлыми прядями.

Антуанетта поняла, что ее подруга больше ничего не скажет. Она молча сидела и держала Гас за руку, пока не пришла медсестра.

— Гас, твои родители приехали, чтобы забрать тебя домой, — сказала медсестра.

— Это ненадолго, — резко ответила Гас. — Мамочка вечно занята своими пациентами, у которых настоящие проблемы. Знаете, сестра, они договорились поместить меня в милую частную клинику. Моя мама заплатит профессионалам, которые смогут позаботиться обо мне, а сама будет зарабатывать деньги, заботясь о других людях, которые нуждаются в ней.

Медсестра ничего не ответила, а просто стала подавать Гас одежду.

Антуанетта знала, что пора уходить, но ей очень хотелось остаться со своей подругой и проводить ее. Медсестра, видевшая, как сблизились девочки, мягко произнесла:

— Антуанетта, ты можешь остаться, проводить нас до двери и попрощаться со своей подругой. — Увидев несчастное выражение лица своей самой молодой пациентки, она вздохнула. — Когда Гас уедет, мы пойдем с тобой на кухню, и я сделаю нам по чашечке горячего шоколада.

Конечно, никакой горячий шоколад не мог утешить Антуанетту, потрясенную тем, что случилось с Гас, но она была благодарна за этот добрый жест и неуверенно улыбнулась. Спустя несколько минут медсестра привела двух девочек в вестибюль, где сидела элегантная женщина, одетая в темные брюки и превосходно подходящий к ним джемпер.

«Должно быть, это мама Гас», — подумала Антуанетта. По ней было видно, что она всегда тщательно одевалась и стремилась произвести хорошее впечатление.

Пришло время прощаться. Гас повернулась к Антуанетте и пожала ей руку:

— До свидания, поправляйся. Помни о том, что я тебе говорила. Ты сильнее, чем ты думаешь.

Затем, быстро обнявшись, девочки разошлись в разные стороны. Гас подошла к матери, и они поспешно вышли из дверей госпиталя. Последнее, что видела Антуанетта, как мелькнули пряди светлых волос из черного седана, который медленно выехал на дорогу, увозя ее подругу.