Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выходило, что двенадцатилетний пацан выбрался с помощью той самой нити из подвала, убил двух человек, расчленил тела и утащил в лес. Потом дождался прибытия Шевцова, оглушил, выбил информацию и отправил на корм зверям.
Алексей бы никогда не поверил в такое, если бы в деле мальчика не имелось четыре трупа. Однако, даже так разница между состоянием аффекта и хладнокровным убийством пятерых человек… Пятерых, ведь дом Тухлого после найденного проверили очень внимательно, найдя кровь за батареей и возле калитки.
Отыскали машину с телами в озере и отследили путь парня до вокзала, полностью завершив картину произошедшего. Можно готовить группу захвата и проводить операцию по задержанию. Впрочем, парень предусмотрительно улизнул на Титан, а там уже и генерал Кодзима приказал придержать дело, со словами: «уж очень интересный актив вырисовывается».
Довольный, что для него дело закрыто, Алексей вернулся к работе по профилю, раскручивая злополучный канал поставки наркотиков через Титан. Удалось выяснить возможное место передачи товара в зоне контроля Альянса. Действовать самим сложно с политической стороны, и генерал решил задействовать дремлющий, бесплатный актив.
— И всё же, Лёха, стоило направить наш отряд, ребята сделают всё тихо.
Отвлёкшись от размышлений, следователь пожал плечами на вопрос водителя:
— Не знаю, Вить. Тут ведь дело не в том, чтобы сделать чисто, скорее, наоборот, должен остаться кровавый фарш. В назидание.
— И потери при операции не важны, — поморщился товарищ. — Но, знаешь, не лежит душа что-то к такому, да и пацан мутный…
— Сомневаешься, что справится? — хмыкнул Алексей.
Тот задумчиво почесал недельную щетину:
— Думаю, осилит. Я видел его дело, не всякий наш на его месте так справится, у парня вместо нервов — сталь. И при этом сильно не в порядке с головой. Я боюсь, что мы в итоге получим больше проблем, чем пользы.
— Шеф посчитал, что всё не так плохо. Хотя я с тобой согласен, Накадзима слишком странный.
Водитель нахмурился, недовольный решением начальства, но продолжать тему не стал — машина снизилась перед оранжевым двухэтажным домом.
— Опять твои мегеры цвет стен и крыши поменяли, — фыркнул Виктор, опустив аэрокар на площадку перед калиткой. — Не к добру. Крепись, мужик!
— Спасибо, друг, — тяжело вздохнул Иванов, открывая дверь аэрокара.
Вскинув на прощание руку, он проследил, как его друг и коллега уводит машину в небо. Постоял, выдохнул и, распахнув калитку, шагнул на участок, где его уже встречала стоящая на пороге дома, уперев кулаки в бока, высокая рыжая женщина.
— Явился, тень отца! Что на этот раз? Налёт пришельцев?
— Не начинай, Вика… — скривился мужчина, проходя мимо отошедшей в сторону жены.
Она набрала воздуха в грудь, прежде чем ещё громче продолжить:
— Что значит — не начинай? Тебя не было две недели! Сколько можно, Лёша! Ты даже на день рождения дочери не появился!
Сжав губы в ниточку, мужчина молча поднялся на второй этаж. Зайдя в небольшой кабинет, поставил сумку на стол, снял куртку и, наконец, освободился от надоевшей портупеи парализатора на боку. Камуфляж на вешалку и в шкаф, оружие и документы в сейф.
— На тебя нельзя положиться ни в чём важном! Завтра опять улетишь, оставив всё на меня! Что ты за мужик такой⁈
Жена продолжала выплёскивать эмоции, что варились в её голове, когда он отсутствовал. С каждым словом всё повышала тон, пока не сорвалась на крик на последней фразе. Он знал собственную жену, сейчас с ней бесполезно разговаривать, пока она не выговорится.
А ещё ему совсем нечего сказать. День рождения прошёл четверо суток назад, и в тот день они с Виктором выбивали показания из одного информатора. Иванов не мог отлучиться, никак не выходило. Слишком далеко от цивилизации, одна машина, и кто-то должен постоянно смотреть за пленником.
— Прости, — хмуро произнёс мужчина, попутно надевая домашние штаны и футболку.
— Бог простит. А я не собираюсь! — взбешённо выплюнула слова женщина.
Дрогнули стены от удара дверью кабинета, и следователь остался один, смотря в одну точку. Рухнул в кресло, а рука сама полезла в ящик стола, доставая бутылку коньяка и там же стоящий стакан. Нацедив его доверху, не морщась, как воду, выпил залпом и захрустел сухариком из начатой пачки.
Интересно, когда всё в его личной жизни пошло не так? Когда стоило остановиться и посвятить время семье? Год назад, три? Можно что-то исправить или окончательно поздно? Налив ещё стакан, также угрюмо выпил и, мощно выдохнув, убрал бутылку обратно в стол.
В голове приятно зашумело… Жаль, что всего на пару минут, а потом дополнительные модификации генома, полученные при поступлении на службу, полностью уберут все эффекты. Надо бы попробовать загладить вину, но что дочери-то подарить? Из возраста мягких игрушек выросла, машину рано. Не шмотки или косметику же?
Тяжело вздохнув, Иванов поднялся и вышел из кабинета, подойдя к комнате дочери. Дверь дрожала под напором музыкального ритма, и пришлось громко постучать, пока с той стороны не замолкла музыка и распахнулась дверь.
Мужчина сжал губы, осуждающе посмотрев на дочь. Ярко-красные с оранжевыми прядями волосы, серьги в губе и носу, какая-то невнятная мешанина ткани на теле, при всём количестве оголяющая то, что не надо. Как его маленькая принцесса могла превратиться в это? Когда и зачем?
— Что надо? Я занята!
Бледно улыбнувшись, он поинтересовался:
— Может, слетаем куда-нибудь, отпразднуем день рождения и подарок выберем?
Девочка-подросток измерила его злым взглядом и, буркнув «Не интересно», захлопнула дверь перед носом.
С хрустом пальцев сжались кулаки, и Алексей, с трудом удержавшись, чтобы не ударить стену или дверь, пару раз глубоко вдохнул и выдохнул. Постоял немного, в эфемерной надежде, что дочь передумает, и, сплюнув, вернулся в кабинет.
Он устал и хотел спать. Но оставаться дома не имелось сил. Натянув куртку, вышел из дому и неспешно зашагал по знакомой дороге, пытаясь проветрить голову. Вот и здание больницы, где он кивнул девушке за стойкой:
— Я в сороковую.
Та кивнула и отвела глаза обратно к телевизору с очередным сериалом. Поднявшись на второй этаж, Алексей остановился перед знакомой дверью и, на секунду замерев, вошёл.
— Здравствуй, мама, — тихо прошептал он, сев рядом на стул возле кровати.
Высохшая от длительной комы, но ещё не старая женщина, как и пять лет до того, не пошевелила и пальцем, лишь мерцали огни нейроинтерфейса на голове, заменяющего ей собственный мозг. Врачи говорят, что через год разбудят, разум достаточно восстановился.
Сиреневая Пыль, передозировка. Наркотик выжег женщине нервную ткань, сократив массу мозга больше чем на треть. Когда она очнётся, если и узнает сына, то только благодаря программе нейроинтерфейса, создающего ей все эти годы личность из обломков своих и чужих воспоминаний.
Десять лет назад при «возвышении» твари на Венере погиб отец, а занятый карьерой сын об опасной работе которого убитая горем женщина теперь переживала намного больше, не уследил. Пока не стало слишком поздно.
Он наклонился ниже, загородив спиной камеру на потолке, и быстро, негромко заговорил:
— Я нашёл ещё тех людей, кто поставлял тебе эту дрянь. В этот раз не будет суда, мягких сроков или Свалки. Лишь смерть и кровь. Может быть, твари засуетятся, получится пройти по цепочке. Если новый актив себя хорошо покажет, я смогу вычистить этих сволочей. Всех. До основания. Главное сделать всё быстро!
Отстранившись, выпрямился и выдохнул, сняв часть ноши с плеч. Последний рывок усилий, такая операция большую волну поднимет. Осталось всего год-полтора работы, а там начнёт чинить личную жизнь, попытается объяснить всё дочери. Возможно, жена ещё не уйдёт до того момента, всё же, муж — подполковник СИБ — это определённые блага и статус.
Поправив выбившуюся из-под обруча прядь волос у матери, он поднялся, тихо попрощавшись:
— Когда ты очнёшься, мне найдётся, чем тебя порадовать, мама. А до тех пор отдыхай.
Не произнеся больше ни слова, вышел из палаты и, уверенно ступая, покинул больницу. Повернув в сторону дома, остановился. Помассировал гудящие виски и развернулся в другом направлении. Отоспаться лучше в гостинице, завтра сразу отправится в контору
