Фи устроился на своей ветке, от напряжения я больно укусила себя за щеку. Да, зря я никогда не интересовалась менталистами… совы выбирают себе подопечных, почему рядом со мной именно эта птица?

Отсекая ненужные звуки, отсекая лишние мысли, я вспоминала последние дни. Час за часом, фразу за фразой. Всё, что тревожило, всё, могло быть важным, всё, что казалось совпадением.

Что Фи делал в кабинете прокурора в тот день, когда я пришла на прием с поддельным постановлением? Знают ли менталисты всех сов поименно? «Интересно», — сказал тогда Энтони «Интересно», — сказал его величество, увидев рядом со мной эту сову. Так что же им всем интересно? Ответит ли Тони, если я задам ему прямой вопрос? Нет, пожалуй, не так… почему я уверена, что ответит?

Как… как это могло произойти? Черный перстень … а я не чувствую страха. Три дня знакомства, и я совсем перестала его бояться. Внушение? Но ведь они на меня пока не действуют?

Да. Всё это, действительно, очень интересно.

— Фелиция? — вернулся в кухню Энтони.

— Да? — обернулась я к нему от окна.

На лицо мага набежала тень.

— Как твоя нога?

— Жить буду, — вернула я ему его недавний ответ.

— Будешь, — согласился Тони. — У тебя выбора нет.

Тысячи самых разных догадок бестолковыми мотыльками забились у меня в голове. Опять это его «нет выбора». Какого именно выбора у меня нет? Что за будущее меня ждет? И не будет ли это будущее, страшнее, чем у Ракель?

«Жертва» — сказали двое мужчин при нашем знакомстве. Жертва не состоялась, зато появилась слышащая. Только больно много возни вокруг пусть даже потенциально полезного и сильного менталиста.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Тони двинулся ко мне, и я задрала подбородок. Нет, я совсем не боюсь. Глупо как-то бояться того, кто видел тебя … так сказать… с тыла. Менталист встал совсем рядом, и когда я уже открыла рот, чтобы вывалить на него все свои подозрения, ехидно улыбнулся:

— А знаешь, почему ты будешь жить?

— Почему? — сощурилась я.

Энтони жестом фокусника достал из-за спины небольшую тубу и опустился на корточки. Задрал голову и, открыв крышку, заявил:

— Потому что я принес тебе мазь.

И нет бы его осадить, а я — расхохоталась.

— Гораздо лучше, — буркнул менталист.

Уверенными движениями он втирал мне лекарство. Мазь была прохладной, руки менталиста — теплыми. Я запахнула пиджак и сосредоточенно следила за его движениями. Закончив, Тони поднял на меня взгляд:

— Разговор будет долгим. Угостишь кофе?

— Нет.

Он поднялся, сцепил челюсти:

— Нет? — выгнул он бровь. — Кофе в этом доме только для моего брата?

— Да не умею я его варить, — со вздохом призналась я и, не зная чему улыбаясь, пояснила: — Сколько ни пыталась — всякий раз выходит отвратительный.

— Серьезно? — недоверчиво переспросил менталист.

И не ржать. Не ржать над его вытянувшимся лицом, Фелиция! Твой источник информации самолюбив и обидчив, уйдет ведь и из вредности ничего не скажет.

— А ты попробуй, — показала я на ковшик глазами.

С подозрением на меня оглядываясь, Тони подошел к плите.

Серьезное лицо, Лици!

— Какой странный цвет… — задумчиво потер он подбородок, но всё-таки в кружку налил. Сделал маленький глоток и, задерживая его во рту, прикрыл веки.

Удивительное дело, но он его проглотил. Даже не поморщился! Неужели у меня получилось? От страха, что ли?

А ведь Инэс всё время шутила, что скорее наступит конец света, чем у меня выйдет приличный кофе. С учетом недавних событий, как в воду глядела…

— Ну … как? — не дыша, уточнила я.

Открыв глаза, менталист широко улыбнулся и с явным удовольствием ответил:

— Отвратительно!

Ну слава тебе, Богиня! Миру ничего не угрожает.

— Раз этот вопрос мы выяснили, то вернемся к прежнему? — я демонстративно вытащила перстень из ворота.

— Хорошо, — серьезно согласился Тони.

Снова у меня волосы на голове зашевелились от его тона, и я нервно запахнула пиджак. Менталист хмыкнул, задерживая взгляд на закатанных на рукавах.

— Ой… — сообразила я, что испортила чужую вещь и тут же принялась раскатывать их обратно.

— Оставь, — отмахнулся Энтони, но я уже сняла пиджак с плеч и протягивала его владельцу, и только когда он его забрал, сообразила — что осталась в одной сорочке.

— Пять минут. Схожу за кофтой, — чувствуя, как кровь приливает к щекам, я уверенно ковыльнула в сторону выхода. Богиня, я, наверное, уже вся бордовая, аккурат, как эта змейская сорочка!

Плитка под ногами была шершавой и холодной, а вот мне было жарко. Спокойно, бывает. Хороший бухгалтер должен уметь держать лицо, раз уж думать головой у него не получается!

— И за тапочками, — важно кивнула я, сама себя подбадривая.

Главное — независимый вид. В моём случае только это и остается…

— Проводить? — Тони небрежно бросил пиджак на спинку кухонного стула.

— Не нужно, она в коридоре, — передернула я плечами.

— Фелиция?

— Да? — обернулась.

— У тебя уши под цвет сорочки. Ты, часом, не заболела?

Вспыхивая с ног до головы, я схватила со стола жестяную банку с кофе и запустила ею в хохочущего менталиста. Поймал, к сожалению.

— Чем ржать, лучше кофе свари, — задрала я подбородок и фыркнула: — шутник.

Наш дом был самым маленьким во всем квартале. Две спальни, кухня, ванна, мастерская, коридор. Но сейчас я поняла, что не так это и плохо — маленький дом. Не так долго хромать. Свои тапочки я оставила у кровати, не до них мне было во время побега — пришлось брать пару Инэс. Длинный кардиган, слава богине, нашелся на крючке. Я завязала пояс бантом и вернулась в кухню.

Тони стоял у плиты, спиной ко мне и что-то помешивал. Похоже, послушался и сварил кофе.

— Садись за стол, — не оборачиваясь, приказал мне он.