И тут Хейд вдруг почувствовала, что все прежние мысли покинули ее. А тело словно наполнилось силой из какого-то таинственного древнего источника, и сила эта придавала ей храбрости и решительности. «Ну чего, же я боялась? — спрашивала она себя. — Неужели я действительно хотела оставить Тристана?»

Внезапно раздался ужасный грохот, и Хейд, вздрогнув, отпрянула от Тристана. Но он посмотрел на нее с удивлением и проговорил:

— Это всего лишь Баррет. Он вернулся из Сикреста, чего ты испугалась, дорогая?

Хейд сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

— Да-да, конечно, — прошептала она, отводя глаза. — Ты должен идти.

— Не уйду, пока ты не дашь мне слово, — решительно заявил Тристан. — Мы ведь с тобой договорились? Ты останешься в Гринли, пока не вернутся из Лондона мои гонцы?

Хейд молча кивнула.

— Нет, скажи это, — потребовал Тристан.

— Клянусь, что останусь в Гринли до тех пор, пока не будет получен ответ Вильгельма. А потом ты отправишь меня в Шотландию?

— Да, если ты этого пожелаешь. — Тристан лукаво улыбнулся и прижался губами к ее лбу. Отстранившись, прошептал: — Приходи сегодня вечером ко мне в спальню. Придешь?

Хейд уставилась на него в изумлении.

— О чем ты говоришь? Конечно, не приду!

— Не придешь? А у меня кое-что для тебя есть!

— Не сомневаюсь, — пробурчала Хейд. — Поэтому и не приду.

Тристан запрокинул голову и расхохотался. Потом развернулся и направился к дверям башни.

— Идем, Хейд! — крикнул он, обернувшись. — Клянусь, что не трону тебя, если ты этого не захочешь.

«Беда в том, что именно этого я и захочу, — думала Хейд. — И я ничего не смогу с собой поделать».

— Что же ты молчишь?! — крикнул Тристан, подходя к двери. — Значит, придешь?

— Посмотрим, — ответила Хейд.

— Я буду ждать! — Тристан подмигнул ей и, снова улыбнувшись, исчез за дверью.

— Входи! — раздался голос Солейберт.

Переступив порог, Хейд вошла к сестре. Берти, сидевшая у окна, даже не обернулась, и было видно, что ее что-то тяготит; более того, казалось, что она изрядно похудела.

— Добрый день, сестрица, — сказала Хейд.

Тут Берти, наконец, повернулась к ней и пробормотала:

— Добрый день, Хейд. А я сначала подумала, что это мать.

— Так вот почему ты прячешься в своей комнате, Берти. Скажи, она очень донимает тебя в последнее время?

— И в последнее время, и всегда.

Хейд внимательно посмотрела на сестру и поняла, что та действительно сильно похудела.

— Она сводит меня с ума разговорами о свадьбе и моих будущих обязанностях в качестве леди Гринли, — продолжала Берти.

— Гм… — Хейд устроилась на постели сестры. — Хорошо, что она хотя бы не заговаривает о целомудрии.

Солейберт вспыхнула, и лицо ее осветилось ослепительной улыбкой.

— Хейд, а я все гадала: когда же ты придешь поговорить об этом? — Берти рассмеялась и, поднявшись со стула, уселась рядом с ней. — Так что же ты хочешь знать?

— Хочу знать все! — Хейд тоже рассмеялась.

— Видишь ли, Хейд… — Берти потупилась. — Хейд, я влюблена!

— Я так и знала, — закивала Хейд. — И кто же он?

— Фаро.

Хейд в изумлении раскрыла рот.

— Фаро? Приближенный лорда Тристана?

— Он самый.

— Берти, но как же это случилось?

— Даже не знаю… — Берти откинулась на подушки, и золотистые кудри ореолом окружили ее лицо. — Да-да, не знаю. Ведь мы с ним очень разные, не так ли?

— Да, конечно, — пробормотала Хейд. — А ты действительно его любишь?

— Да, люблю. Хотя совершенно не понимаю, как вес это произошло… — Берти приподнялась, опершись на локоть, добавила: — Да-да, все вышло очень странно… Хотя у меня вдруг возникло такое чувство, что я ждала его всю жизнь, а когда наконец-то увидела, то сразу осознала, что это именно он.

— Кажется, я тебя понимаю, — пробормотала Хейд. — Но скажи, он разделяет твои чувства?

— Думаю, что да. — Берти села на кровать и достала из-за выреза нижней рубашки золотую цепочку с висевшим на ней продолговатым медальоном. — Вот… Он подарил мне это вчера, перед отъездом.

— О, Берти!.. — Хейд прикоснулась пальцем к подвеске с изящной гравировкой. — Дорогая, как красиво!..

Берти с улыбкой кивнула:

— Да, очень красиво. Это единственная вещь, сохранившаяся от его семьи. — Немного помолчав, Берти сказала: — Думаю, он намерен жениться на мне по возвращении.

— Ты собираешься за него замуж? — Глаза Хейд широко распахнулись.

— Да, конечно, — ответила Берти. — Правда, я не знаю, куда мы после этого отправимся. Но думаю, что здесь мы не останемся.

— Хейд прижала сестру к груди.

— О, Берти, дорогая! Если ты уедешь, я буду очень тосковать по тебе!

— А я — по тебе, Хейд. Но ты не должна огорчаться. Ведь если я выйду за Фаро, то лорд Тристан станет по-настоящему свободен, не так ли?

— Берти, я не люблю лорда Тристана, а он, конечно же, не любит меня.

— Неужели? — спросила Берти с лукавой улыбкой. — А как же твои сны? К тому же ты сама знаешь, что он хочет на тебе жениться.

— Это всего лишь сны, — заявила Хейд. — И он ничего не говорил мне о браке.

— А мне говорил. — Берти схватила сестру за руку. — Борись за него, Хейд. Он очень в тебе нуждается. Возможно, даже больше, чем ты в нем!

— Я в нем нисколько не нуждаюсь! — закричала Хейд. — Я нуждаюсь только в тебе и в Минерве! Но я скоро уеду отсюда, если Господь услышит мои молитвы.

Берти подняла глаза к потолку и пробормотала:

— Не говори глупости, дорогая. Тристан — твоя вторая половина. Не отворачивайся от него.

— Ты просто наслушалась нелепых предсказаний Минервы. — Хейд взглянула на сестру с упреком. — Неужели ты веришь ей?

— Конечно, верю, — ответила Солейберт. Она пристально посмотрела на сестру. — Скажи, Хейд, ты действительно думаешь о бегстве?

— Да, — кивнула Хейд. — Я отправлюсь в Шотландию, если Вильгельм не отменит вашу помолвку.

— О Господи, Хейд, о чем ты говоришь? Разве тебе не известна история бегства твоей матери?!

— Не хочу сейчас об этом слышать. — Хейд поморщилась. — Особенно от тебя, дорогая. Поведение моего отца и моей матери — позор для меня! Но я-то непременно отсюда уеду.

Берти внимательно посмотрела на сестру. Пожав плечами, сказала:

— Что ж, в таком случае я рада, что меня при этом не будет. И очень хорошо, что Тристан не сможет на мне жениться. Хейд, открой ему свое сердце.