— Прости меня, милая Селна, — сказала Диана и, подойдя к горничной, коснулась ее руки. Герцогиня потупила глаза и глубоко вздохнула. — Единственное, чего я опасаюсь, так это того, что моя слабость в деле с циклопами уронила меня в твоих глазах.

— Ну что вы, моя госпожа, — весьма неубедительно ответила служанка.

Диана подняла мягкие голубые глаза, влажные от слез. С самого детства маленькая обманщица с легкостью вызывала на своих глазах слезы, она называла их «капли сочувствия».

— Поздно уже, моя госпожа, — сказала Селна. — Вам следует лечь спать.

— Это было слабостью, — признала Диана, слегка шмыгнув носом. Она заметила, что замкнутое выражение лица Селны сменилось любопытством.

— Я не могла этого вынести, — продолжала герцогиня. — Я не питаю никакой любви к эриадорцам и, уж конечно, к гномам, но даже их бородатый народец кажется гораздо симпатичнее по сравнению с одноглазыми чудовищами.

Селна, похоже, слегка расслабилась, даже сумела улыбнуться, и эта улыбка показалась Диане вполне искренней.

— Я опасаюсь только, что мой король и спаситель теперь станет сомневаться во мне, — пожаловалась Диана.

— Никогда, моя госпожа, — твердо заверила ее Селна.

— Он заменил мне родных, он — все, что у меня осталось, — сказала Диана. — Кроме тебя, конечно. Я бы не вынесла его разочарования и все-таки боюсь, именно это и произошло.

— Это была задача, для которой вы, с вашим характером настоящей принцессы, не очень хорошо подходили, — сказала Селна.

Характер настоящей принцессы. В разговоре с Дианой старая служанка часто употребляла это любопытное выражение. Молодой женщине иной раз хотелось завизжать, когда она в очередной раз слышала его. Если ее происхождение так уж сразу бросается в глаза, то почему Гринспэрроу, а не она, королева по праву рождения, сидит на троне в Карлайле?

Диана с трудом взяла себя в руки, чтобы не дать крамольным мыслям отразиться на лице. Она опять увлажнила глаза слезами и крепко обняла Селну, сжимая ее до тех пор, пока женщина не сказала, что ей пора идти.

Герцогиня осушила слезы в одно мгновение, как только служанка вышла из комнаты. Час был поздний, а ей надо было так много сделать этой ночью! Молодая женщина целую минуту глядела на туалетный столик, на корону и мешочек с порошком, собираясь с силами.

Прошло несколько часов. Диана выскользнула из своей комнаты, чтобы убедиться в том, что в ближайших покоях все до единого крепко спят. Потом она вернулась к себе, закрыла и запечатала дверь с помощью магии, а затем подошла к шкафу и из потайного отделения в его дне достала маленькую латунную жаровню.

Вскоре после этого на ее кровати удобно устроился Такнапотин.

— Та Аррефи оказался не таким уж могущественным, — заметил самоуверенный демон.

— Конечно, если учесть тот мощный шторм, который я наслала вместе с тобой, — холодно откликнулась Диана.

— Не такая уж трудная вещь — послать по каналу энергию, — признал Такнапотин. — Так что Та Аррефи исчез, ф-фу — и нету!

— И Ресмор убран с дороги, то ли мертв, то ли находится в темницах Кэр Макдональда или Дун Дарроу, — сказала Диана.

— И мы на шаг ближе к трону, — с энтузиазмом подхватил Такнапотин.

Диана все еще не могла поверить, какой легкой оказалась эта часть плана. Она всего лишь поманила Такнапотина игрушкой верховной власти, и демон просто растаял от мысли о том, чтобы свалить Гринспэрроу. В этом слабость зла, поняла Диана. В союзе с этими дьявольскими созданиями никто не может быть уверен ни в чьей преданности.

Если, конечно, он достаточно умен.

Диана подошла к столику и взяла корону — звено, связующее ее с королевским наследием, единственную вещь, которую Гринспэрроу сумел вернуть после поражения узурпаторов. Единственную вещь, которую Гринспэрроу отдал ей собственноручно, умоляя сохранить ее как воспоминание о несчастной семье.

— Я не думаю, что придется еще кого-то убивать, — заметил Такнапотин. — Безусловно, ты теперь ближе всех к трону, когда Парагора и Ресмора не стало.

— Да, но как насчет герцога Макленни из Эорн Фаста в Барандуине? — спросила Диана. — Он самый мудрый в этом мире, малыш. Уж так мудр… — Герцогиня тихо хихикнула, осознавая всю иронию этого заявления.

— Он что-то подозревает?

Диана пожала плечами.

— Он наблюдает за всем из своих диких земель, — сказала она. — Он далеко от места основных событий и со стороны может лучше судить о действующих лицах.

— Тогда он представляет для нас опасность, — решил демон.

Диана покачала головой.

— Это не так. — Она отвернулась от зеркала, держа в обеих руках изящную корону. — Не для нас.

Такнапотин окинул молодую женщину любопытным взглядом. Особое внимание он уделил рукам, сжимавшим корону.

Внезапно голос Дианы изменился, стал ниже на целую октаву. Герцогиня начала творить заклинание.

— Демона отзываю… — мелодично произносила она.

Глаза Такнапотина вспыхнули, тварь ощутила всю энергию заклинания, страшные слова, которые пронизывали болью любое адское создание до глубины его черного сердца.

— Что ты делаешь? — воскликнул демон, но он сам прекрасно знал ответ. Диана произносила слова изгнания, могучее заклинание, которое изгоняло Такнапотина из этого мира на сотню лет!

Она храбро продолжала распевать, хотя демон резким движением поднялся с кровати и его клыки блеснули. Заклинание было могущественным, но не всесильным. Диана не могла быть стопроцентно уверена, что оно сработает, частично потому, что в глубине души, как и любой другой волшебник, изведавший подобное могущество, она не могла полностью желать избавления от союзника-демона. Однако женщина продолжала творить чары, и когда Такнапотин, борясь с заклинанием и дрожа, ухитрился шагнуть к ней, она высоко подняла корону, которая была ее наследством, даром Гринспэрроу, предметом, который, как она сейчас понимала, был ценен не только драгоценными камнями, украшавшими ее, или воспоминаниями. С понимающей улыбкой Диана резко сжала металл.

С шипением и треском из короны вырвался заряд черной энергии, изумив Диану и на секунду прервав ее заклинание. Но на Такнапотина случившееся произвело еще большее впечатление. Именно корона по-настоящему связывала демона с этим миром. Гринспэрроу, истинный мастер, наделил корону могуществом и вручил Диане отнюдь не из желания потешить ее.

— Ты не можешь этого сделать! — зарычал Такнапотин. — Ты сама себя лишаешь могущества, ты лишаешься шанса взойти на трон!

— Убирайся в ад! — закричала Диана в ответ и вновь, воодушевленная зрелищем извивающейся в агонии твари, стала творить заклинание, проговаривая отчетливо каждый слог сквозь стиснутые зубы.

Вскоре от Такнапотина осталось только черное пятно на толстом ковре, покрывавшем пол комнаты. Диана бросила изуродованную корону и раздавила ее ногой. Это был символ ее глупости, узел, связывавший ее с королевством — ее королевством — и семьей, которую она невольно предала.