Поскольку результаты Уэйкфилда никому не удалось подтвердить, коллеги стали относиться к нему с недоверием. Затем его постигло новое унижение. Брайан Дир, журналист, работавший в лондонской Sunday Times, обнаружил, что родители нескольких детей, описанных в статье Уэйкфилда, судились с фармацевтическими компаниями, заявляя, что аутизм у их детей вызван вакциной против кори, краснухи и паротита. Кроме того, Дир узнал, что Ричард Барр, адвокат по делам о причинении вреда здоровью, представлявший в суде этих детей, заплатил Уэйкфилду за статью 440 000 фунтов стерлингов (около 800 000 долларов), в сущности, “отмывая” исковые требования через медицинский журнал[309]. Когда соавторы Уэйкфилда узнали об этих деньгах, 10 из 13 официально отказались от авторства, чтобы не иметь никакого отношения к гипотезе о связи прививки против кори, краснухи и паротита с аутизмом[310]. Наконец, Николас Чедвик, один из сотрудников Уэйкфилда, дал показания, что Уэйкфилд опубликовал результаты, согласно которым у детей, больных аутизмом, в спинномозговой жидкости находили геномную РНК вируса из вакцины против кори, когда уже знал, что анализ был ошибочным. В дальнейшем Уэйкфилд уехал из Англии и основал в Остине в штате Техас клинику под названием “Дом раздумий” (Thoughtful House), где предлагал разнообразные “методы лечения” для детей, больных аутизмом.

Барбара Ло Фишер поддерживала Уэйкфилда и в горе, и в радости.

В 2000 году, когда исследования по биологии и эпидемиологии опровергли его гипотезу – и когда от кори погибли четверо детей в Англии и Ирландии, потому что их родители испугались вакцины против кори, краснухи и паротита, – Национальный центр информации о прививках присудил Эндрю Уэйкфилду премию “За отвагу в научных исследованиях”.

В 2002 году, когда Кристен Мадсен с коллегами опубликовала большое, тщательно выполненное исследование датских детей в New England Journal of Medicine, где продемонстрировала, что между аутизмом и прививкой против кори, краснухи и паротита нет никакой связи, Фишер отказалась ему верить: “Заверяю вас, это отнюдь не снимает все вопросы для родителей детей, которые развивались совершенно нормально, а потом их привили – и у них начался регресс. Жизненный опыт наталкивается на стену отрицания, которую выстроили наука и медицина”[311].

В 2004 году, после того как Институт медицины заключил, что все данные явно опровергают гипотезу Уэйкфилда, Барбара Ло Фишер снова усмотрела в этом заговор. “Этот отчет – типичная политическая иммунология, замаскированная под настоящую науку, – сказала она. – Тем самым Институт медицины делает шаг к подрыву своей репутации как независимого учреждения, способного на объективный научный анализ, свободный от влияния государственной политики и промышленной выгоды”[312]. Как и в случае с диабетом и рассеянным склерозом, Барбара Ло Фишер отказалась верить, что научные исследования, снимающие с вакцин все обвинения, – это не просто масштабный международный заговор с целью сокрыть истину.

В январе 2010 года, когда Генеральный медицинский совет Великобритании постановил, что Уэйкфилд действовал, “грубо пренебрегая интересами” детей – поскольку делал им спинномозговые пункции, эндоскопию, биопсию кишечника, – “скомпрометировал” врачебную профессию, когда на дне рождения сына заплатил приглашенным детям по 5 фунтов за разрешение взять у них кровь, и “не исполнял обязанностей ответственного консультанта”, поскольку не получил одобрения своих исследований в экспертном совете по этике, Барбара Ло Фишер осталась его верной сторонницей[313]. “Инквизиторское дознание Генерального медицинского совета на самом деле не имело отношения к трем врачам, которых они растянули на дыбе и признали виновными почти по всем статьям, – писала она. – Целью всегда было объявить, что наука и политика вакцинации по всем статьям невиновны. И как следует пригрозить тем молодым врачам, которым придет в голову заняться исследованиями или хотя бы поднять вопрос о том, что побочные эффекты прививок нужно определять точнее, – пусть одумаются, заткнутся и покорно отдают честь”[314].

Неделю спустя, когда The Lancet напечатал официальное опровержение статьи Уэйкфилда, Фишер нанесла ответный удар[315]. Некорректно проведенные исследования обычно рушатся под бременем невоспроизводимости – официального опровержения и не требуется. Редакции журналов печатают опровержения лишь на те статьи, которые считают сфальсифицированными или искажающими факты. Однако Фишер заподозрила заговор. “Это сигнал остальному научному сообществу: если осмелишься исследовать связь между прививкой и аутизмом, рискуешь карьерой”[316]. Барбара Ло Фишер почему-то не упоминает о том, что и до Уэйкфилда многие ученые публиковали статьи о редких трагических побочных эффектах вакцин – и без всякого профессионального риска: например, Уильям Сойер доказал, что вакцина против желтой лихорадки была заражена вирусом гепатита В[317], Нил Натансон продемонстрировал, что вакцина против полиомиелита не была дезактивирована в должной степени и это привело к параличу и смерти детей[318], а Труд Мерфи обнаружила, что первая вакцина против ротавируса вызывала кишечную непроходимость, отчего погиб один ребенок[319]. И ученые, и органы здравоохранения подвергли Уэйкфилда остракизму не потому, что он усомнился в абсолютной безопасности вакцин, а потому, что он был неправ – целиком и полностью неправ.