— Трент, — сказал Круглый.

— Почему Трент?!

— У меня там любимая девушка, — мой слуга смущённо заулыбался.

— Ладно, тогда тебе, Джерри, на «Т», — я начинал нервничать.

— Тамбов, — ответил гвардеец вполне серьёзно.

— Какой Тамбов?! — глаза мои начали вылезать из орбит, — ну какой Тамбов?! Стоп! Твою дивизию… У вас что есть город Тамбов?

— Ну да, ещё и пара небольших посёлков тоже Тамбов называются, — Джерри смотрел на меня с удивлением.

Я понял, что эта игра без нервного срыва для меня не кончится.

— Нет, давайте во что-нибудь другое.

Гвардеец полез в карман и достал колоду карт. Круглый заулыбался, а я чуть не упал.

— Ну-ка, дай посмотреть, — протянул я руку.

Карты были самые обычные — четыре масти от шестёрок до тузов. Ну и как такое может быть? — в который раз задаю себе этот вопрос! И в очередной раз махнув рукой я спросил, — а во что будем играть?

И Джерри начал объяснять какую-то местную игру, но я был в расстроенных чувствах и никак не мог запомнить правил.

— Погоди, остановил его я, сейчас покажу одну простую, но очень интересную игру, — и рассказал им про «двадцать одно».

— Ну что по серебряному? — предложил я.

— Хорошо, — согласился гвардеец.

— Нет-нет, я не буду, — тут же отказался Круглый.

И через полчаса я понял, почему он это сделал, — три моих золотых перекочевали в карман Джерри с пугающей быстротой.

— Хорош, а то на обратную дорогу денег не останется, — играть дальше, даже с моими капиталами, не имело смысла, карта ему шла по бешеному.

Ну что, тогда оставалась только высокоинтеллектуальная игра «крестики-нолики»! У моего телохранителя оказался кусочек мела, и мы начертили клетки прямо на столе. И тут я их уделал обоих! Вот что значит высшее техническое образование! Играли правда не на деньги, а просто так, потому что Томас сразу бы отказался связываться с нами.

Как ни странно, игра им очень понравилась, и когда мне уже надоело их обыгрывать, они продолжили играть между собой.

Я начал кружить по комнате, подходя к шкафам и пытаясь прочесть названия книг, написанные на корешках. Ни разу мне это не удалось, шрифт был странный и напоминал готический. Осмотр картин не привёл меня в особый восторг, в живописи я особо не разбираюсь. На одной из картин было изображено бушующее море и на высокой скале, о которую разбивались пенные волны, одинокая фигура, в каком-то длинном плаще. На другой хмурый городской пейзаж, — уходящая в темноту улица с ярким белым пятном в самом конце. Типа — «свет в конце тоннеля».

Бросив взгляд на моих «сокамерников», которые с азартом рисовали крестики и нолики, я продолжил осмотр картин. На третьей было изображено поле с яркими красивыми цветами, один из цветков был нарисован крупным планом и в самой его середине сидела то ли пчела, то ли какая-то мушка. Решив рассмотреть, что же это такое, я наклонился к полотну. В этот момент мне показалось, что этот цветник стал ко мне приближаться, пахнуло теплом и ароматом цветов, послышалось жужжание пчёл и даже, вроде, пение птиц… Браслет чувствительно кольнул меня в руку, и я невольно отшатнулся от картины. Твою дивизию! Они что, галлюциногенные что ли? А что, от этих магистров можно ожидать чего угодно. Бросив быстрый взгляд на цветок, я слегка обалдел — на нём уже не было никакой пчелы…

Последнее полотно я рассматривал с осторожностью, стараясь не долго задерживать на нём взгляд. Это был портрет девушки, сидящей на стуле. Одета она была в красную полосатую кофту и синюю юбку в оранжевых цветочках. Единственное на что я обратил внимание, что у неё были разноцветные глаза — один зелёный, другой синий.

Да… Умеют же люди рисовать. Хотя, картины пишут, на сколько мне известно. Ладно, оставим мои сомнительные познания в изобразительном искусстве, и подумаем лучше о деле.

Что-то магистр Бакер не торопится, да и Том запропал.

— Джерри, как думаешь, торжества на площади закончились, или ещё идут? — Спросил я увлечённого игрой гвардейца.

— Думаю закончились. У короля сегодня ещё большой приём, на который приглашено много гостей, — чиркая остатками мела ответил он.

— А что-то гостей на площади возле короля не было видно, только ближайшие сановники.

— А гостей на площадь не приглашают, только на приём во дворец. Нарисовав очередной крестик, Джерри провёл жирную черту:

— Двадцать три — двенадцать, — сказал он и похлопал Круглого по плечу.

Остатки мела рассыпались по столу, который и так был весь в белых разводах.

В это время в дверях показался слуга с совком и метёлочкой в руках. Подойдя к столу, он аккуратно смёл белые крошки, после чего вытянув из рукава небольшую тряпочку, быстро протёр стол, не оставив на нём даже намёка на следы мела. Дверь за ним уже закрылась, а мы всё ещё удивлённо смотрели на стол. Вместе с метёлкой и совком, слуга забрал и поднос, оставшийся после нашего чаепития.

Ещё с полчаса мы промучились, ожидая магистра и нашего посланца, когда, наконец-то открылась дверь и вошёл Томас.

— Ну? — Мы все смотрели на него.

— Всё сделал, как вы и говорили. — гвардеец достал платок и вытер пот с лица, — Генерал Барлоу знает магистра Бакера и отзывался о нём хорошо. Он пришлёт сюда охрану, одетую в гражданское, чтобы они не бросались в глаза. Генерал сказал, чтобы мы выполняли всё, что скажет магистр.

— Молодец! Осталось только дождаться хозяина этого странного дома.

— А почему странного? — спросил Круглый.

Но рассказывать о «галлюциногенных» картинах мне не хотелось, — да так, не бери в голову, — ушёл я от ответа.

Ещё час мы просидели в гостиной, гвардейцы и мой слуга болтали, как говорится ни о чём, а я опять кружил по комнате, время от времени бросая взгляд на картины. И вот на очередном круге, я вдруг заметил, что глаза у девушки стали зелёными. Как так? Не может быть! Они были разными — один голубой, другой зелёный, я же не дальтоник! Глаза и запомнились потому что были разными. И тут до меня стало доходить что лицо девушки изменилось, уголки её губ пошли в верх! Твою дивизию! Да она смеётся надо мной!

Утерев выступивший на лбу пот, я улыбнулся в ответ придурковатой улыбкой и слегка поклонившись портрету отошёл в другой конец комнаты. Так, интересно, что нам в чай добавил тихоня слуга. Хорошо, что мои товарищи не увидели, что я кланяюсь портрету, а то сказали бы что это не дом странный, а их подопечный.

Когда же этот Владимир