Я думала, но не об этом…

Большая Сплетня жила и множилась, дышала и росла. По дороге в отдел меня остановила Лиза из соседнего отдела.

— Слушай, — прошептала, таинственно оглянувшись. — А правду говорят, что Ромшин…

— Да, — ответила я. — Это так.

— Так, значит, поэтому Леди Ди…

— Именно поэтому.

Как мне осточертела эта сплетня! Пожалуй, лучший способ раз и навсегда избавиться от нее — довести до абсурда. Гипертрофированная, выросшая до планетарных масштабов, она постепенно пожрет самое себя, сдохнет, оставив меня, наконец, в покое.

Я понизила голос до полной интимности.

— Между прочим, он занимался тантрой, — соврала, сохраняя абсолютную, патологическую серьезность. — Даже был в Тибете, где ему вшили под кожу любовный амулет. С тех пор этот порошок из спермы дикого йети потихоньку растворяется в крови, придавая своему владельцу небывалую мужскую силу.

— Ой, если бы он на меня хоть глазком взглянул, я бы умерла!

— Так не смотри!

Напитав Большую Сплетню очередной порцией слухов, которые, по моей идее, должны были способствовать ее ускоренной гибели, я вынула из сумки телефон, чтобы позвонить Рите Фукис, но автоматически набрала номер Игоря. Даже не знаю, как это получилось.

В трубке неожиданно ответил милый девичий голос.

— Простите, я, кажется, не туда попала, — ошеломленно пробормотала я, любуясь знакомыми цифрами на телефонном дисплее. Эти цифры я знала наизусть. Это был его домашний телефон.

Это значит… Якушеву я только что видела: этажом ниже, на изгибе кишкообразного коридора, она увлеченно секретничала с Чигасовым. Кто же тогда взял трубку? Юная домработница, совмещающая хозяйственную деятельность с сексуальной? Кузина из провинции, проездом в Москве вот уже полгода? Прелестная грабительница, просочившаяся в квартиру во время отсутствия хозяина?

— Скажите, это номер… — Я прилежно продиктовала цифры.

— Да. — Голос, отдающий мятной жвачкой, показался мне знакомым. — Игоря нет дома. Я заскочила домой переодеться — такая жара!

— Действительно, жарко, — согласилась я.

— Потрясно! — повторила девица, чвакнув напоследок мятной жвачкой, и отсоединилась.

И вправду потрясно! А как же Леди Ди?

Проведя скучнейшие два часа в дорогом клубе, предназначенном для встреч тайных любовников, явных подруг или скучающих дамочек, с равной пылкостью мечтающих об изменении судьбы и изменении объема бедер, Рита Фукис объявила, что нам пора выдвигаться, если мы хотим опоздать на законные полчаса, а не на беззаконные четыре — из–за пробок.

Все эти два часа мы поочередно обсуждали сволочных мужиков, путешествие в немецкий частный санаторий на трехдневную программу реабилитации кожи, элитную стрижку собак, воспитание детей, книжку популярного автора, которую Рита купила, но так и не смогла осилить, потому что больно мудрено пишет. Мне стоило большого труда сдержать размах челюстей, неудержимо раздвигавшихся в приступе зевоты.

— Жалко, что Семы сейчас нет в городе, он был бы рад познакомиться с вами, — вдруг сообщила моя новая знакомая. — Он всегда ругает меня за моих подруг–фотомоделей: мол, это не наш уровень.

Я поежилась. Людовед и бизнесознатец Семен Фукис раскусил бы меня в мгновение ока! Если уж он раскусил польскую бензоколонку, то со мной бы справился без труда!

В клубе было скучно, несмотря на натужные улыбки и скулодробящее веселье. На эстраде надрывался голосистый юнец, перезрелые дамочки кружились вокруг фуршетных столов, а солидные господа кучковались вокруг бескорыстных искательниц корыстных приключений, которых словно магнитом тянет в подобные места. Деловая публика была разбавлена безголосыми певцами, актерами, которые никогда не играли, режиссерами, которые никогда ничего не снимали, и писателями, которые никогда ничего не писали, — так называемой богемой.

Рита то и дело натыкалась в толпе на подруг, друзей, знакомых, незнакомых. При знакомстве она то горделиво называла меня владелицей бизнеса, то вообще забывала представить, то терялась в толпе, то находилась только затем, чтобы подтащить меня к какому–нибудь лысоватому типу и обжечь ухо звенящим от восторга шепотом: «Не правда ли, он душка?»

Мы вращались в обществе битый час, как вдруг Рита, прикончившая к тому времени уже пятый бокал спиртного, побледнела, будто увидела привидение. Навстречу нам катился плешивый коротышка с гладким лбом, плавно перетекавшим в затылок, и хищной улыбкой объевшейся акулы.

— Кого я вижу! — с лицемерным восторгом воскликнул коротышка, явно облизываясь, отчего его оттопыренные губы влажно запунцовели. — Рита Фукис! «Мисс России» образца 1895 года! — воскликнул он. Неизвестно, оговорка в дате была случайной или намеренной. Судя по ехидному прищуру — последнее.

— Здрст–ссс! — пробормотала Рита, предпринимая отчаянную попытку попятиться, однако сзади ее поджимала толпа, сбившаяся возле столиков с едой — официант только что внес икру.

— А где же Сема? — осведомился приставучий коротышка. — Давно не видел его, соскучился.

Рита пробормотала что–то вроде того, что ее супруг испытывает аналогичные чувства, но вынужден был от них сбежать в места отдаленные, нефтяные, северные…

— Жаль… Так хотелось поболтать с ним! — просиял коротышка, из чего стало ясно: огорчение было не столь глубоким, чтобы испортить его великолепное настроение.

Внезапно он обернулся ко мне:

— А кто вы, мадемуазель? — И вопросительно обратился к Рите: — Наверное, Семочкина внучатая племянница из Тель–Авива? Или его дочурка от первого брака?

— Знакомьтесь, — напряженно выдавила Рита, блуждая слегка косившими от страха глазами. — Лида, моя подруга.

— Очень приятно, — блеснул зубами коротышка. — Август Лернер.

— Ой, я на минутку! Попудрить носик! — пискнула мадам Фукис и дернула по направлению к туалету, предоставив меня моей судьбе.

Коротышка, проводив ее насмешливым взглядом, произнес, почти не размыкая губ:

— Лилеева Лидия? Младший специалист аналитического отдела?

— Она самая, — кивнула я, почти не удивившись. Белоснежно сверкнули полированные зубы.

— Эльза говорила о вас много хорошего. Надеюсь, она не ошиблась?

— Если только немного преувеличила, — дерзко ответила я. — Но думаю, совсем немного!

По адресу Солянка, 23 прозябала целая куча контор, конторушек, конторочек и конторок. Офисы занимали подвалы, чердаки и сараи конца прошлого века. Когда–то они были пристроены к дому и теперь находились в разной степени распада. Некоторые скрывали признаки гниения под сверкающей евро–отделкой, а остальные все еще демонстрировали советский полузабытый шарм, сверкая дырявым линолеумом и отваливающейся штукатуркой.

Искомый депозитарий принадлежал к первым, евробогатым счастливчикам. Дверь с видеоглазком, за которой, приоткрыв рот, точно ему снились удивительные сны, дремал охранник, вела в чистые, просторные комнаты.