изгнании. Менестрели сложат песни, посвящённые превратностям её судьбы и несчастной любви. А меня будут сопровождать шепотки недовольства всю оставшуюся жизнь.

 

***

Дни шли, и вскоре мне уже стало настолько лучше, что я больше не могла обременять эльфа заботой о себе.

На первую вылазку из комнаты в поисках кухни я решилась, когда эльфа не было в замке.

Как и все каменные дворцы – дом Альвэйра представлял собой скопление башен разных размеров, соединённых между собой коридорами, нависающими над ущельем. Моя комната находилась, как ни странно, в главной башне – не ожидала, что мужчина поселит меня подле себя.

Удивление, однако быстро рассеялось, когда я, обойдя в поисках кухни, почти всю главную часть замка, так и не нашла покоев лорда. Я не искала их целенаправленно, но все двери были столь похожи, что отгадать наверняка, где Альвэйр устроил для себя кухню, было нельзя.

Мне нечасто удавалось бывать в человеческих кухонных залах, но то помещение, которое в итоге нашлось, казалось просто крошечным, в сравнении с ними.

До этого я никогда не готовила себе еду, но надеялась, что это немногим труднее приготовления зелья.

Нужно просто взять что-нибудь съедобное, закинуть в воду и прокипятить подольше.

На счастье, кухонная печь по своему устройству напоминала магические горелки из лаборатории, поэтому использовать дрова мне пришлось. Я повернула ручку, и над плоским камнем появился круг оранжевого пламени.

Заварить травяной напиток мне не составило труда, а вот дальше начались проблемы.

Кухонный шкаф был заставлен крупой, мукой и некоторыми приправами, но ничего похожего на фрукты, овощи, сыр или мясо в кухне не нашлось. Возможно, они хранились в отдельной кладовой, но искать её времени не было.

Я выбрала более или менее знакомую крупу, набрала в глиняную чашку и высыпала в котёл. Сколько добавлять воды? я не знала, но зёрна были слишком уж твёрдые, потому придётся их хорошенько проворить…

- Боюсь, ваша еда превратится в склизкое месиво раньше, чем выкипит вода, - внезапно послышалось над ухом. - Вы настолько проголодались, что не сумели вытерпеть оставшееся время до ужина?

Я обернулась и снизу-вверх посмотрела на неожиданно близко стоящего эльфа. Мой нос уловил едва ощутимый запах, не напоминающий ни один из тех, что мне приходилось ощущать до этих пор. Непроизвольно я вдохнула поглубже, желая уловить его и понять… Тёмные брови эльфа в удивлении приподнялись, уголки губ дрогнули. Отчего-то мне показалось, что Альвэйр смеётся надо мной.

- Нет, - честно призналась я, чуть отодвигаясь в сторону. – Хотела попробовать себя в готовке в ваше отсутствие, чтобы вы не стали свидетелем моего позора.

- Признаться, я удивлён, что вы, несмотря на своё происхождение, воспитывались наравне с законными детьми и не знали работы.

Альвэйр ошибался. Даже после формального признания меня герцогом, отец не относился ко мне как к законной дочери. Хотя он и был отчасти горд моей волшебной силой, но радость эту омрачала её, как он думал, неполноценность. И то, что она досталась мне, а не законной дочери, красавице и умнице.

Меня просто не замечали. Не нагружали работой, дали минимальное образование, чтобы не позорила отца и могла выйти замуж, и всё. В конце концов, зачем тратить силы на огранку булыжника, если рядом есть полудрагоценные и драгоценные камни?

Я не знаю, сколько заслуг Ривы было в моём положении в замке отца. Всё чаще я думаю - что мать внушила им, а к чему они пришли сами? Была ли моя жизнь настоящей или тщательно выстроенной Ривой с неясной целью? Скорее всего, не будь у неё и меня дара, отец не был бы столь снисходителен, и сейчас я тёрла бы котлы на кухне замка.

- Никогда не мог понять, с какой целью вы, люди, так старательно ослабляете себя сами. Не даёте своим отпрыскам и половины нужных знаний и умений. Уверен, вы не умеете не только готовить, но и ставить силки, обращаться хотя бы с кинжалом.

- Дочерей благородных семей обычно этому не учат, - признала я.

- Разумеется, ведь с девушкой не может случиться ничего плохого и никогда ей не понадобится бороться за свою жизнь, - презрительно бросил он, а затем молча отодвинул меня в сторону. – Я покажу, как готовить основное один раз. Надеюсь, этого будет достаточно.

Глава 31

Альвэйр смотрел из окна башни на хрупкую фигуру, замершую на одном из дальних балконов. Расстояние таяло под острым эльфийским взглядом. Там, где человек разглядел бы лишь смутное белое пятно на фоне серого камня, лорд видел и растрепавшиеся пепельные волосы, и бледное лицо, и исхудавшие руки, которыми девушка обхватила себя за плечи. Утренний горный воздух был звонок от холода.

Эльрис смотрела куда-то вдаль и не видела мужчину, стоящего у окна самой дальней, маленькой и неприметной на вид башни, утонувшей в горном массиве.

Из породы выступала лишь полукруглая половина сооружения. Остальную часть кто-то неведомый словно вдавил в камень, оставил на виду лишь часть башни.

То, как эльф получил во владение этот замок, давно стало легендой.

Это место не принадлежало раньше ни его отцу, ни матери. Из эльфов им владел лишь Альвэйр.

Когда эльфийские переселенцы прибыли в эти земли, сыну лорда Дома вереска удалось найти для короля, предка Ольмирьяра, то, за что он готов был заплатить любую цену.

Венец драконьего короля.

Его не сумели добыть ни самые искусные войны, ни маги, а он нашёл тайник, взял в руки холодный металл и преподнёс корону эльфийскому правителю.

И когда тот пообещал мальчишке любую награду, какую он только способен будет дать, Альвэйр попросил этот дворец в личное владение.

Он помнил гнев отца и удивление матери, поражённых дерзостью своего отпрыска. Среди эльфийских Домов шла битва за территории в ущелье, а особенно за драконьи замки. И Дому вереска в ту пору уже достался один каменный дворец, что уже можно было счесть великой удачей.

Но король лишь рассмеялся и подарил каменный замок мальчишке, не разменявшему и сотни лет.

Так у Альвэйра появилась своя крепость.

Эльфийский правитель не догадывался, что юный эльф мог бы разыскать все спрятанные драконами сокровища. И что ценнее всего в ущелье был именно тот замок, что достался дерзкому ребёнку. Ходы его уходили далеко в глубину горной гряды и скрывали то, что доставать на свет не следовало.

Вот только тревога, зародившаяся в сердце мужчины в тот миг, когда он увидел странные символы на коже человеческой девушки,