Народ радостно загомонил: все видели, что отвергнутый жених смирился и ничто не мешает веселью. Вигмар подвел Хельги к дочери; Хельги взял обе ее руки в свои, наклонился и поцеловал ее, не зная, что еще сказать. Все опять выходило, как в древней саге: «Они обручились и любили друг друга очень сильно». Душа Хельги растворялась и блаженствовала в вечной красоте этого события; он не помнил о мечах и торговых выгодах, душа его была полна Альдоной и предвкушала счастье любви. Путешествие в зачарованную страну принесло ему счастье: прекрасная дева, дочь повелителя этой страны, как в сказании, пойдет с ним в его дом и навсегда озарит его иным светом. С ним случилось все то, о чем он еще ребенком любил слушать в сагах и преданиях. Сказания стали былью. Хельги снова вспомнил о матери. Как она счастлива, если сейчас видит это! Никто, даже родной его отец не знал, как много его невозмутимый и молчаливый сын унаследовал от той чистосердечной и мечтательной девушки, что звалась Хельга Ручеек, что выросла, стала его матерью, а потом умерла, так и не успев по-настоящему повзрослеть, до самой смерти сохранив детскую способность принимать любое чудо как должное, как естественную часть огромного, еще не познанного мира.

Альдона поднесла второй кубок Торварду; даже сейчас, когда все бесповоротно решилось и она не жалела о своей судьбе, ее все же огорчало, что у него такая неподходящая родня.

– Я бы хотела знать, что ты все же не очень печалился! – шепнула она ему, передавая кубок.

– Как сказать! – Торвард подмигнул ей. Она видела, что он старается казаться веселым, но все же расстроен и разочарован. – Если я скажу «нет», это будет не слишком вежливо с моей стороны, не так ли?

– Я бы хотела, чтобы ты не очень печалился, – повторила Альдона. – Поверь мне!

– Ну, я надеюсь, это быстро пройдет. Конечно, я был бы очень рад, если бы ты… Нет, если бы твои родичи выбрали меня. Что ты сама выбрала меня, я и так знаю. Я прав?

– У тебя такая мать… – Альдона отвела глаза от его слишком проницательного взгляда. – Знаешь ли, я с детства наслушалась о ней…

– Значит, мне помешала жениться моя мать?

– Надеюсь, в другом месте тебе больше повезет. Там, где ее не так знают. А здесь о ней знают слишком много. Ведь тут неподалеку живут ее родичи. И здесь же святилище Стоячие Камни, где она ворожила, и Великанья долина, где она жила со своим мужем-великаном. Это слишком страшно.

– Ну, теперь мне ничего не остается, кроме как поехать и познакомиться наконец с этими местами. Найдется здесь кто-нибудь, кто захочет меня проводить?

– Конечно. Твой двоюродный брат Лейкнир. Ему самое время поехать навестить отца!

Ее опять позвали к Вигмару: стали объявлять условия обручения. Жених и отец невесты принесли друг другу клятвы. У Альдоны кружилась голова: одно дело – предполагать, что то или иное событие может случиться, и совсем другое – видеть его свершившимся. Нарядное убранство дома, радостные крики гостей, а главное, десятки глаз, устремленные на нее с многозначительным и жадным любопытством, внушали ей, что все в ее судьбе отныне изменится, что и сама она скоро станет совсем не той, какой была. Теперь это уже не ее дом. Ее дом отныне – там, где Хельги сын Хеймира. Чем лучше Альдона осознавала, что этот человек, словно вышедший из древней саги, – ее будущий муж, а сама она – будущая кюна слэттов, тем меньше она в это верила. Это положение виделось ей находящимся в каких-то немыслимых заоблачных высях, и чудилось, что по пути в дом будущего мужа ей придется очень долго подниматься на какую-то высоченную гору, ехать по скалистым кручам мимо снега, льда, вровень с воздушной пропастью и облаками. Трудности предстоящего пути пугали, все происходящее казалось сном. Альдоне уже хотелось, чтобы все поскорее кончилось, хотелось уйти в девичью и лечь спать, а утром на свежую голову обдумать, что же такое случилось.

Из ларя в оружейной принесли пять мечей, которые Вигмар намеревался послать с Хельги в подарок его отцу и прочим родичам. Гости усадьбы восторгались и уже предвкушали, как будут пересказывать все это детям и внукам. Хлодвиг, счастливый в ожидании будущей чести больше самой невесты, принес свою арфу и уже пел какие-то хвалебные песни.

Хельги ярл, то и дело поглядывая на свою невесту, раскрасневшуюся от волнения, с блестящими глазами, более обычного похорошевшую, чувствовал себя вполне счастливо, но счастье его не бурлило и не кипело, а грело ровным, устойчивым теплом. Он отправился сюда, на Квиттинг и в Медный лес, чтобы найти свою Альвкару, свою мечту, которая поднимет его над скучноватым повседневным миром и вознесет в те прекрасные миры, о которых успела нашептать ему мать и к которым он так стремился душой. И эту Альвкару он нашел. Она оказалась не совсем такой, какой рисовали ее сказания, но действительность, даже самая лучшая, никогда не бывает точь-в-точь как мечта. Альвкара из сказаний была лишь образом возлюбленной, образом, которым он восхищался, не находя в действительности вокруг себя ничего, что заслуживало бы восхищения. Теперь он нашел, зачарованная страна под названием Медный лес подарила ему свое главное сокровище, золотое ядрышко из своей твердой скорлупы. Образ возлюбленной обрел яркие, живые черты, и Хельги был счастлив, любуясь Альдоной, почти как порождением собственного животворящего воображения.

Через пару дней после обручения Альдоны и Хельги Торвард ярл уехал. Забрав свою дружину, он двинулся через Медный лес на юго-запад, к священной горе Раудберге, возле которой жил сводный брат его матери Асольв Непризнанный. Потерпев неудачу в сватовстве, Торвард намеревался достигнуть хотя бы своей первоначальной цели: побольше узнать о молодости своей матери и о ее квиттингской родне.

Ранее он знал только то, что Хёрдис родилась старшей дочерью Фрейвида Огниво, последнего хёвдинга Квиттингского Запада, которого сам Стюрмир конунг двадцать семь лет назад убил в святилище Тюрсхейм, обвинив в предательских связях с фьяллями. В чем эти связи, Торвард знал: другая дочь Фрейвида, Ингвильда, тогда обручилась с Хродмаром Удачливым, родичем и другом Торбранда конунга. Впоследствии она стала его женой и с тех пор жила в Аскефьорде, но особой близости между сестрами не наблюдалось. Сама Хёрдис очень любила рассказывать сыну, каким знатным человеком был его дед Фрейвид и как славно она отомстила Стюрмиру конунгу за его смерть. Но о прочих обстоятельствах своей молодости она говорить отказывалась, и фру Ингвильда тоже избегала расспросов племянника.

Теперь он узнал, в чем состояли причины этой скрытности. Матерью Хёрдис, как ему рассказали в доме Вигмара, была рабыня, и стало ясно, почему сама Хёрдис ничего не хотела об этом говорить. Это открытие весьма неприятно задело самолюбие Торварда, поскольку иметь бабку-рабыню для знатного человека – довольно большая неудача. И хотя по закону со смертью Фрейвида его побочные дети получили свободу, и Торбранд конунг, таким образом, женился на уже свободной женщине, неприятный осадок остался. В придачу Асольв, сводный брат Хёрдис, тоже родился от рабыни, но другой, и это родство тоже не улучшало дела. Фрейвид Огниво вроде бы хотел его узаконить, поскольку других сыновей не имел, но не успел, и потому к Асольву прилипло прозвище Непризнанный. После смерти Фрейвида, поражения квиттингского войска в Битве Конунгов и гибели Стюрмира конунга, на которого Хёрдис руками великана обрушила каменную лавину, Асольв вместе со своей овдовевшей мачехой поселился в родовой усадьбе Кремнистый Склон и принялся там хозяйничать, поскольку других наследников не осталось.