– Что вам в Келти приспичило, девчата? – пугает нас водитель. – Там же одни шлюхи да шахтеры живут.

– Да ладно тебе, хорош трепаться! Я сама оттуда! – говорит ему Лиз.

– В какой шахте работала, киска? – спрашивает ее водила и высаживает нас на клубной парковке.

Находим свободные стулья и садимся в углу. Посреди танцпола – огромный зеркальный шар. Лиз показывает взглядом на столик у самой стойки.

– Мой бывший, Дейви. Красавец, а? – Она кивает парню, занимающемуся своей карточкой «Бинго», тот сразу же подходит к нам.

Я киваю в ответ, изо всех сил стараясь поддержать Лиз, но в глубине души я не могу с ней согласиться. Глядя на Дейви, можно было сказать, что когда-то он и в самом деле выглядел ничего себе, но это ощущение скорей объяснялось его самоуверенно-игривыми манерами, нежели следами былой физической привлекательности, пережившими мясорубку времени и алкоголя. Он посмотрел на меня и наградил улыбкой отморозка. Хотя все же что-то такое в нем было.

– Голубые глаза – вот на что я запала, – шепчет мне Лиз, пока Дейви пробирается в нашу сторону через толпу.

– Как поживаешь, малыш? И что это за милая дама с тобой сегодня?

– Знакомься – Хизер, с работы.

– Привет, – говорю я.

– Счастлив познакомиться с вами, Хизер. Могу ли я предложить нашим милым дамам чего-нибудь выпить?

– Два джин-тоника пошли бы неплохо, – отвечает Лиз.

– Будет сделано, – с улыбкой отвечает Дейви, отчаливая к стойке.

Ах, эти голубые глазки. А больше-то ему и взять нечем. Не тянет, и чем больше он ходил кругами и стрелял глазками, тем больше превращался в натурального кретина.

– Главная проблема, – подтвердила мои подозрения Лиз, когда он отвалил в туалет, – что за этими прекрасными глазками практически ничего не стоит.

4. Ллойд

Просыпаюсь на кушетке у Вудси, чувствую себя – дерьмовей не бывает. Тошнит, в голове сверлит, как у зубного, губа распухла и раздулась, а под правым глазом бесформенное фиолетовое пятно, будто тушь размазана. Вспоминаю, что закинулся классом А вместо алкашки. Да, вроде мы с Ньюксом порезвились на славу. Вот только – друг с другом или с каким-нибудь посторонним мудилой? Судя по легкости повреждений, должно быть, с посторонним мудилой, а то у Ньюкса рука тяжелая, он бы мне похлеще засадил.

– Нарезался вчера, а? – подкалывает меня Вудси, наливая чай.

– Угу, – отвечаю, но еще не протрезвел настолько, чтобы переживать по этому поводу. – Мы с Ньюксом как въехали в эти спутниковые темы, так и пошло-поехало. Кончилось оно, конечно, дракой.

– Вы, бакланы, просто долбанутые. А алкашка – оружие сатаны, парень. А уж что до транков… я, скажу тебе, не часто готов согласиться с этим дутым тори, что по телику выступает… но вот, мать твою, скажу тебе – на Ньюкса я уже не удивляюсь, фан поганый, но ты-то, Ллойд, мне казалось, сечешь поляну как-никак.

– Да ладно, слышь, Вудси, хорош уже.

Этот чел Вудси все из своей религии выбраться не может. Удивительно, как он долго держится, а началось все еще прошлым летом. Он утверждает, что видел Бога после двух «Супермарио» и пары «снежков» на опенэйре «Резарекшн». Мы скинули его на танцполе «Гэрэдж», пусть парень расслабится, а то он вроде как совсем перегрелся. Я сунул ему в руку минералку и оставил разглядывать розовых слонов. Нехорошо, конечно, но я сам был настолько уколбашен, а светошоу в главной палатке настолько заманчивым, что мне не терпелось попасть обратно в колбасню. Пара Тусовщиц с материнской заботой вызвались приглядеть за ним, пока нас нет.

Но только весь ваш хитрый план, мистер Фикс, накрылся медным тазом, когда внезапный приступ возмущения в желудке заставил Вудси оторваться от своих Тусовщиц и посетить сортир – покататься на фарфоровом автобусе. И как раз в одной из этих зловонных ловушек его и посетил сам Большой Вождь.

Хуже всего было то, что Боже, по-видимому, сообщил ему о том, что экстази – Его дар врубающимся, которые просто обязаны донести до остальных Его святое слово. И наказал Вудси строить клуб Святого Техно-Благовещения.

Сейчас уже неясно, то ли голова у Вудси вскипела, то ли его прикололо других подурачить – вроде культовой запары а-ля Кореш, – получать себе девчонок-с-вечерины сколько душа пожелает. Вы принимаете меня, девушки? Вы и в самом деле готовы принять меня вместе со всем моим мозгоебским дерьмом, шайзе, мерде, шитом? Но так или иначе, для культовой запары он явно выбрал не тот наркотик. Единственный, кого можно под экстази запарить, – так это ты сам. Кореш и пяти минут не продержался бы, если бы его свора в Уэйко на Е сидела. Хватит с нас твоей религиозной фигни, Дейви-приятель, мы просто пришли сюда потанцевать…

– Слушай, Ллойд, те деки «Техникс» все еще у тебя, а?

– Ага, но только это деки Шона, а у меня они, пока Шон из Таиланда не вернется.

Шона не будет еще около года, но если он сечет поляну, то лучше ему не возвращаться вовсе, а Шон поляну сек. Он нормально поработал в паре с тем парнем из Ланкашира, которого звали Вороной, и они неплохо поднялись, обчищая дома разных жирных ублюдков. Пораскинув мозгами, они решили завязать, чтобы с азарта не вписаться уже во что-нибудь совсем левое, и намылили лыжи в Таиланд через Гоа. И им хорошо, и мне неплохо – поскольку от Шона мне достались в наследство те самые деки и его коллекция пластинок, среди которых были крутейшие coyл-раритеты.

– Ты уже на них, наверное, неплохо насобачился, а?

– Да уж, неплохо, – соврал я.

На самом деле деки у меня лежали всего пару месяцев. У меня практически не было чувства времени, моторных навыков и не так уж и много винила. Я, конечно, хотел попрактиковаться на них побольше, но много времени съедала халтура на стороне с моим дружком Друзи, и я к тому же реально много торговал, работая на Злобную Сучку.

– Слушай, Ллойд, я тут одну вечерину устраиваю в клубе «Ректангл» в Пилтоне. Хочу тебя позвать поиграть. Сначала ты, потом я. Что скажешь?

– Это когда?

– Через месяц. Четырнадцатого. Времени еще навалом.

– Четко. Вписываюсь.

Я, конечно, полное дерьмо на деках, но мне подумалось, что, может, какое ни на есть обязательство заставит меня напрячься и сварганить себе программу наконец-то. Хоть я кипятком и не писал, когда Вудси предложил мне замикшировать в техно, хаус, гэрэдж и амбиент всякие сэмплы с гимнами и песнопениями, я все равно понял, что хочу играть.

Тогда же я решил для себя, что теперь буду сидеть дома и мучить деки. Все мои дружки, особенно Ньюкс, Алли и Эмбер, старались меня поддерживать. Когда они заходили ко мне немного пошуметь, то часто приносили с собой взятые у кого-нибудь напрокат пластинки. Я и сам теперь ходил в клубы больше смотреть на игру диджеев. Я совершенно офигевал от Крейга Смита, эдинбургского диджея из «Соулфьюжн», – он каждый раз по-настоящему оттягивался, когда играл. Хотя многие диджеи оказались настоящими занудами с умными лицами, что особенно было заметно в «Мил– хаузе». Когда самому не прикольно, то и народ разогреть не получится.