Понял, парень? Видал, у него на рукояти меча — голова виверны? Знаешь, что это за знак? То-то… Это знак Братства Порога. Ежели какой рыцарь к Братству не принадлежит и вдруг удумает себе такую же рукоять сделать — первый же рыцарь Порога обязан вызвать его на поединок. То есть, другими словами: кранты самозванцу, потому как против рыцаря Братства никто не выстоит. В Горную Крепость, значит, едут… А парнишка энтот — евонный сын. Или племяш? В общем, родня… Слыхал, его Эрлом кличут. Да… Знаешь, что это такое — Горная Крепость?

— Знаю, — выдохнул Кай. — И Горную Крепость знаю, и Северную…

— Северную? — удивился Лок. — Ишь ты!.. И я слыхал про Северную Крепость. Только сдается мне, нет такой Крепости. Может, в старину когда была, а сейчас одни сказки остались. Говорят, когда-то было три Крепости.

— Три?! — расширил глаза Кай.

— Ну. Три Порога, значит, и три Крепости. Порогов-то три было, так старые люди говорят. А сейчас только Горная Крепость Порога и осталась.

Кай некоторое время переваривал услышанное. Как это — нет Северной Крепости? Не может такого быть! Да врет он все, этот Лок. Сам ничего не знает. Не бывал нигде, кроме своей лесной чащобы, вот и не знает ничего. Вот господин Корнелий, тот точно знает. Знал…

— А как же… — внезапно охрипнув, спросил мальчик. — Если Порогов три, то и Крепостей должно быть три. Куда же еще одна Крепость подевалась?

Лок неохотно задумался.

— А пес его знает, — ответил он наконец. — Наше-то какое дело? Есть или нет. Чудищ-то, которые из-за Порогов лезут, в наших краях никогда и не видали. Значит, все хорошо. А нам и нечего рассуждать. Старые люди говорили: у того, кто мало знает, сон крепок. Понял, парень? Я тебе вот что скажу: я-то, почитай, уж седьмой десяток живу на этом свете. Про Северную Крепость от деда слышал сказки, когда сам мальцом был. А на Горный Порог рыцари нет-нет да проедут. Сам видал, своими глазами. Как и ты сегодня. В нашей-то жизни, как в ночном лесу: мало ли что услышишь да что причудится. Ежели всему верить, недолго и сбрендить. Верить нужно, парень, только своим глазам. Вот и думай!

Крайне довольный собственной глубокомудрой речью, старый охотник внушительно замолчал, и снова взялся за лук, давая понять, что разговор окончен.

Кай поплелся к новой паре лошадей.

«В далеких Скалистых горах, — вдруг зазвучал у него в голове голос рыжего менестреля Корнелия, — в месте, называемом Перевалом, стоит неприступная Горная Крепость, куда его величество посылает самых лучших своих рыцарей, чтобы несли они тяжкую, но почетную службу. Чтобы защищали мир людей от диковинных и жутких тварей, время от времени показывающихся из-за Порога. Великая честь — вступить в Горный Орден…»

Мальчик остановился, сглотнул. И повернул к конюшне.

«Ведь в Горной Крепости тоже надо пол мести, еду готовить да дрова рубить, — думал Кай, снимая со стены скребок, — не аристократы ведь этим занимаются…»

Мысль показалась ему такой простой и неожиданно-прекрасной, что он рассмеялся вслух. Как же раньше это не пришло ему в голову?! Лок, все еще сидевший на бревне, удивленно посмотрел на мальчика.

Через час, а то и больше во двор вышел один из воинов — тот, что ехал последним.

— Готово? — щурясь на солнце, спросил он. И сам увидел, что все в порядке. — Ловко! — похвалил воин.

Как ни готовился Кай произнести эту фразу, у него все равно перехватило дыхание и сбилась речь.

— А можно… — просипел он, опустившись на колени и дотронувшись до кольчужного сапога.

Договаривать не пришлось. Видать, не первый мальчишка на случайном постоялом дворе задавал рыцарям Горного Ордена такой вопрос.

— А чего ж, — широко усмехнулся воин, — парень ты решительный. Нам такие нужны. Только вот… Знаешь ли ты, что такое Порог?

— Да! — почти выкрикнул мальчик, в ушах которого звенело.

— Чтобы сражаться с чудовищами, одной решительности маловато. Настоящая храбрость нужна.

— Да я… — задохнулся Кай. — Да мне…

— Верю, — прервал его воин и нарочито сурово нахмурился. — Но и храбрость — это еще не все. Сила нужна!

— Я сильный! — крикнул Кай.

— Ну-ка… — Воин заозирался, зачем-то подмигнул своему товарищу, вышедшему на крыльцо с тонкой щепочкой в зубах, и остановил взгляд на здоровенной плахе для рубки дров. — Подними эту дурынду и вытащи ее за ворота. Такое будет тебе испытание. Сможешь — возьмем тебя с собой. Не осилишь… не обессудь тогда.

Кай ринулся к плахе. Упал на колени, обхватил ее — длины рук не хватило для полного охвата — и поднатужился. Глаза его налились кровью, в висках запульсировало, но плаха как стояла, так и осталась стоять на месте. Может быть, чуть шевельнулась. Кай, не видя и не слыша ничего вокруг, надрывался до тех пор, пока не сообразил: плаха-то из-за собственной тяжести, должно быть, плотно впечаталась в утоптанную землю. Тогда он отпустил плаху, передохнул несколько мгновений и снова вцепился в нее. Теперь он сначала качнул тяжеленный деревянный пень взад-вперед, а когда почувствовал, что края плахи свободно отрываются от земли, напружинил ноги и рванулся кверху.

Мир тотчас потонул в каком-то странном гуле, больно ударившем мальчика по барабанным перепонкам, в глазах потемнело. Откуда-то издалека долетело исполненное изумления восклицание. Потом вспыхнула страшная боль в плечах и спине, и земля ушла из-под ног Кая.

Наверное, он на какое-то мгновение лишился чувств. Когда же пришел в себя, то понял, что лежит верхом на опрокинутой плахе. Сильно ноют спина и руки, а из носа ползет что-то щекотное и теплой солью застывает на губах.

— Всего-то шажок сделал, — услышал мальчик сквозь звон в ушах и обернулся на голос.

Воин стоял, скрестив руки на груди. По губам его блуждала усмешка, но в глазах поблескивало удивление.

— Нет, парень, не тянешь, — покачал головой воин.

— Я сейчас… — прохрипел Кай. — Только дух переведу… Он сполз с плахи и, шатаясь, встал на ноги.

— Прекратить! — Этот резкий приказ остановил мальчика, когда он снова наклонился над непокорным пнем.

Воин оглянулся и мигом вытянул руки по швам. С крыльца медленно спускался рыцарь. Свой шлем, сделанный в виде львиной головы, он держал в левой руке у груди. Мальчик в доспехах стоял рядом с ним, чуть позади, но не заступая за спину рыцаря — будто равный. Рыцарь смотрел прямо на Кая, взгляд его был строгим и, как показалось мальчику, злым. И парнишка тоже смотрел на Кая. Но в его взгляде не было суровости. И надменности, с которой он въехал во двор «Золотой кобылы», тоже не было. А был — живой интерес.

— Прекратить! — повторил сэр Генри. — Опять? Я же запрещал! Что за ярмарочный балаган?! Седлать коней, живо!

Ратники бросились к скакунам. А сэр Генри, ожидая, пока они закончат работу, водрузил шлем на голову и — пугающий, громадный — направился прямо к мальчику. Кай даже невольно попятился.