Разведчик взглянул на небо, забросанное белыми легкомысленными барашками облаков, и ему вдруг почудилось, что кто-то оттуда, с небес, ободряюще улыбнулся ему… Он помотал головой, отгоняя наваждение, и снова посмотрел в небеса. Прямо над его головой расплывался в ярко-синем небе ясно различимый крест из ослепительно-белых облаков… Разведчик не верил ни в бога, ни в черта. Но сейчас он понял, о чем сказали ему небеса…

Совсем рядом по воде зашлепали шаги, и Гешка услышал будничный разговор двух чеченцев. Они говорили так, как будто не было только что смертельного боя у этой реки…

– …лехш вар (тебя искал), – говорил первый.

Второй что-то неразборчиво ответил.

– Сунна ши машша (ты дашь мне два одеяла), – снова говорил первый.

Второй все так же невнятно что-то пробормотал ему в ответ.

– Баркал, Ваша (спасибо, брат), – радостно ответил первый, и в этот момент они вышли из-за валуна.

Гешка согнулся в три погибели, приготовившись к бою. Лишь бы они подошли к нему поближе, посмотреть на тело.

– Мил ву (кто это)? – спросил первый и попытался поднять голову Гешки за подбородок. Гешка распрямился, как боевая пружина, и в два быстрых, как молния, удара ножа покончил с незваными визитерами. Их тела поплыли, кувыркаясь в горном потоке, окрасив кровью прозрачную воду реки.

Гешка взял автомат и гранату в левую руку, а правой неловко перекрестился. «Ну, с богом!» – прошептали его побелевшие губы…

Он вышел из-за валуна и швырнул гранату прямо в гущу боевиков, которые с удивлением смотрели на тела, неожиданно появившиеся в реке. Еще летели с неба камешки, заброшенные туда силой взрыва, а Гешка выстрелил из подствольника свой последний ВОГ. Взяв бесполезный теперь автомат за ствол, как дубину, он пошел прямо на боевиков, оторопевших от неожиданности… И успел срубить двоих-троих ударами приклада прежде, чем длинная очередь из пулемета разорвала его тело пополам.

«Ну все, – прошептали его мертвеющие уста. – Принимай, Господи, душу мою…»

Саламбек – амир отряда боевиков – подошел к телу разведчика и присел рядом, пристально вглядываясь в его глаза. Они еще не подернулись смертной дымкой и, казалось, все видели и понимали. В них читались покой и умиротворение. Саламбек присел на корточки и, что-то прошептав про себя, закрыл эти серые, такие нездешние глаза…

Сандаль – Мишка Сандулов – на сопровождение колонны попал впервые; им подменили кого-то из пулеметчиков, поскольку по штатному расписанию разведроты он и числился разведчиком-пулеметчиком. Но на сопровождения посылали только контрактников, а срочники тянули солдатскую лямку в нарядах и караулах. В разведвыходы их тоже старались не брать, и нудная служба в расположении уже изрядно поднадоела всем солдатам – разведчикам срочной службы. Они с завистью поглядывали на праздничных построениях на контрактников, на груди которых сияло по несколько орденов и медалей за успешно прове-денные операции, и мечтали о боевой работе…

Но строгий и злой (на вид) командир подразделения еще на первом построении, когда они только прибыли после «учебки» в Чечню для дальнейшего прохождения службы, сказал как отрезал: «Срочников в горы не брать! Пусть матери получат их обратно живыми!»

Сандаль, несказанно довольный тем, что попал в боевое распоряжение на выезд, полчаса бегал по роте, выпрашивая у всех подряд бандану, чтобы выглядеть на броне бывалым разведчиком. Наконец ему повезло – Андрюха Кум, контрактник, прошедший три войны, порывшись в своей необъятной сумке, выудил старую, выбеленную потом и палящим солнцем бандану и ткнул ее Сандалю: «Пользуйся!»

Ревя надсадно моторами, броня – три БТРа и БМД-2, на борту которой красовалась гордая надпись «ДАШКА», – вырулили за ворота КПП и отправились под Балансу, где должны были принять под сопровождение колонну…

…Руслан впервые шел с отрядом на колонну «федералов», потому что амиром отряда был его родной старший брат Иса. Выполняя просьбу матери, тот старался уберечь младшего брата от серьезной работы, поручая ему заниматься вместе с арабом-подрывником Сулейманом изготовлением самодельных взрывных устройств. Но два дня назад брату исполнилось девятнадцать, и он ходил по пятам за Исой, упрашивая взять его на операцию. Иса посчитал, что брату уже пора набираться боевого опыта, и разрешил ему участвовать в нападении на колонну.

…Колонна шла в густом облаке пыли, змеей извиваясь по серпантину горной дороги. Сандаль, уже давно растерявший боевой задор, стучал по броне костлявым задом, потому что не знал, что для таких вот поездок у каждого разведчика есть своя подкладушка, называемая на солдатском разговорном языке «поджопником». Кроме того, усевшись лицом к зеленке на корме «ДАШКИ», как указал ему сержант Куценко, он ловил всеми дыхательно-выдыхательными путями густые порции пыли, выбрасываемой траками «бээмдэшки» в раскаленный солнцем воздух, пока, обернувшись, Куценко не заметил, что солдатик уже просто задыхается, и не обвязал его по самые глаза его же банданой. Дышать сразу стало легче…

…Боевики вышли на гребень горы, когда инженерная разведка прошла впереди колонны и машины стали втягиваться в западню. Когда шедший первым в колонне танк с минным тралом поравнялся с валуном, за которым укрылся Иса с гранатометом, тот крикнул в микрофон рации «Аллах акбар!» и, встав на одно колено, выстрелил из РПГ, целясь в моторный отсек. Танк вздрогнул и встал как вкопанный, выпалив в воздух тугим выхлопом грязного серо-черного дыма. А потом из его чрева рвануло свечой вверх оранжево-алое пламя. Пальба началась со всех сторон…

…Сандаля как пушинку смело с брони взрывной волной, которая больно стеганула его по ушам. Кувыркнувшись в пыли, из которой пули выбивали веселые серо-желтые фонтанчики, Сандаль свалился с дороги и укатился бы в обрыв, если бы его пулемет не зацепился ремнем за обломок какой-то коряги. Сандаль повис на ремне, оглохший, враз отупевший, не понимающий, что происходит и зачем. Ужас заполз в его сердце и, казалось, рвет его на части. Потому что, кроме бешеного стука своего сердца, резкой болью отдававшегося в ушах, Сандаль ничего не слышал. Мимо него прокатилось, подпрыгивая на камнях, пылающее колесо от машины, обдав его жаром и смрадом горящей резины… И это было последнее, что он запомнил из картины боя.

…Иса приказал Русику (как любовно называли Руслана родные) постоянно находиться около него. Но когда все начали стрелять по колонне, Руслан выполз на гребень и увидел жуткую картину апокалипсиса, подобную той, что он когда-то видел в американском боевике про похождения бравого солдата Рэмбо. На дороге все пылало, гремело и взрывалось. Около горящих машин корчились в предсмертных муках солдатики, похожие с высоты гребня на маленьких детей. Злые строчки трассеров летели сверху вниз и снизу вверх, перекрещиваясь в воздухе, и, противно визжа, рикошетом отскакивали от камней. Оцепенев от ужаса, Руслан ждал, когда же наконец какая-нибудь из пуль попадет в него. Вдруг кто-то схватил его сзади за штаны и оттащил от гребня. Руслан обернулся и увидел перекошенное злобой лицо брата. «Стреляй!» – прочел Русик по его губам, потому что голоса брата он не услышал. Но Руслан был так испуган, что забыл напрочь о том, что в руках у него автомат. Он только отрицательно помотал головой и попытался уползти от гребня вниз, туда, где не было огня, грохота, смерти… Но брат, схватив его за шиворот, легко приподнял над землей и влепил ему тяжелую затрещину. У Руслана как будто огненный шар разорвался в голове. Уже ничего не соображая, он встал на ноги и сделал два шага к гребню. В этот момент прямо у него под ногами разорвался выпущенный из пушки БМД снаряд, обрушив участок гребня, и Руслан полетел вниз – к пылающей и рвущейся дороге… Пытаясь уйти от языков пламени и яростно вгрызающихся в каменное крошево дороги пуль, он на четвереньках переполз через черное от копоти и крови полотно дороги и сорвался в пустоту – черную и манящую…