Ольга оторвала взгляд от тарелки. Что–то в его тоне насторожило, можно сказать, даже покоробило ее… То, как он старался придать своим словам непринужденность? Или нарочитая беззаботность отца просто задела в ее душе неумолкающую струнку тревоги?

Нет, скорее дело не в том, — промелькнула в ее голове крамольная мысль. — Просто случилось нечто из ряда вон выходящее, а все вокруг пытаются сделать вид, что происшествие не стоит выеденного яйца… Странно как–то…

— Пап, а что это за планета — Дабог? — внезапно спросила она.

Николай Андреевич вздрогнул. По всему было видно, ему не нравится направление, которое принимал разговор. Он помолчал, потом отложил вилку, аккуратно разместив ее на салфетке, и поднял глаза на дочь.

— Откуда ты узнала это название? — строго спросил он, в упор глядя на Ольгу.

Ей вдруг стало не по себе — в тяжелом, незнакомом, ЧУЖОМ взгляде отца явственно проступило то, что подспудно витало в воздухе, — какая–то недосказанность, напряженность, нервозность… Будто в доме кроме них незримо присутствовал еще кто–то злой, незваный…

— Это что, секрет? — вопросом на вопрос ответила дочь. Ей не нравилось, когда взрослые начинали темнить. В их семье по крайней мере это не было принято.

— Никакого секрета здесь нет, — слишком резко ответил отец. — Дабог — это одна из соседних с нами колоний, что–то около трех световых лет отсюда, на самом краю шарового скопления.

Перед мысленным взглядом молодой Полвиной возникла картинка–воспоминание: выщербленная, почерневшая броня космического корабля и жуткий механический монстр, затаившийся в его глубинах, за аппарелью.

— Там идет война? — тихо спросила она.

Старший Полвин кивнул, уже напрочь забыв о еде. Если бы дочь знала, как тяжелы были для него эти невинные, казалось бы, вопросы, которые можно было отнести на счет простого любопытства молоденькой девушки, но он–то знал, что это не так… Она только что прошла АХУМ — это информационное, моральное чистилище, где в корне менялись многие взгляды молодых людей, и, судя по всему, с честью вышла из данного испытания, а вот они… те, У кого воспоминания об АХУМах и личных ломках мировоззрений стали туманным прошлым, они, похоже, предали сами себя… Поймут ли их дети и внуки, что сделано это было исключительно ради их блага?

— Да, — негромко ответил он, даже не заметив, что пауза между вопросом и ответом неоправданно затянулась. — Этот молодой человек, свалившийся с неба, утверждает, что восемь месяцев назад около их планеты появился флот Земли, который заявил претензии на часть территории Дабога. — Отец как–то криво, нехорошо усмехнулся в тон невысказанным мыслям. — Якобы в качестве компенсации за те затраты, что понесло Всемирное правительство четыре века назад, снаряжая колониальные транспорты, — пояснил он.

— Но ведь это неправда! — возмутилась Ольга. Посещение АХУМа еще оставалось свежо в ее памяти, и все виденное там шло в разрез с теми словами, которые произносил отец.

— У нас нет объективной информации, — сухо и односложно возразил он, давая своим тоном понять, что тема разговора неприятна ему.

На некоторое время в столовой повисла тишина.

— Нам толком ничего не известно про этот самый Дабог, — наконец нарушил молчание Сергей. — Говорят, что пилот подбитого корабля просил помощи у нашего правительства? Это так, Николай Андреевич?

При этих словах гостя Полвин поморщился, как от зубной боли.

— Ну, что ты, Сережа, на самом деле! — в сердцах воскликнул он. — Дался вам всем этот Дабог, разве больше нет никаких тем?!

Ольга редко видела отца таким раздраженным и нервным. Она хорошо знала его… вернее, до этого момента ей казалось, что она его знает, но сейчас Ольга увидела совсем другого человека, который что–то скрывает от них, не договаривает, боится…

— Пап, это ведь первый контакт… — осторожно напомнила она, упрямо не желая менять тему разговора. — Кирилл Александрович сам рассказывал мне перед входом в АХУМ, что мы все вот уже несколько веков подряд ждем ЛЮБОГО контакта! Так почему все вдруг шарахнулись в стороны, замолчали, как перепуганные рыбы?

Ее слова прозвучали в тишине достаточно резко и вызывающе. Мать укоризненно посмотрела на дочь, но старший Полвин, похоже, смирился. Если у него внутри и шла какая–то борьба, то сейчас он сдался, сник, словно ему предстояло обнародовать нечто не совсем уместное, неприятное, идущее вразрез с какими–то общеизвестными истинами.

— Понимаешь, Олюшка… — Он запнулся, будто подбирал нужные слова, а потом тихо, но твердо закончил начатую мысль: — Нами было решено не ввязываться в этот конфликт. Сейчас пилоту оказана помощь, но его корабль не будет отремонтирован — для этого нет технических возможностей. Это значит, что он не улетит, а останется на Кассии. Навсегда, — односложно произнес Николай Андреевич, будто хотел поставить жирную точку в конце неприятного разговора. — Этот контакт был признан нежелательным. Мы больше никогда не услышим о Дабоге…

— То есть как?!. — опешив, переспросила Ольга. Сергей искоса посмотрел на Полвина и вдруг ответил за него:

— Я слышал об этом. Контакта просто не было. Вот и все. Жизнь продолжается.

Ольга посмотрела на Воронина, потом перевела взгляд на отца.

Полвин кивнул, подтверждая слова молодого офицера.

— Значит, эти люди с Дабога ведут несправедливую войну? Они напали на Землю? Или пустили к себе новых поселенцев и стали притеснять их? Или я что–то не понимаю?

— Оля, тебе незачем это понимать! — попыталась осадить ее мать. — У нас своя жизнь, которая пока что не зависит ни от Дабога, ни от Земли.

— Вот именно, «пока что», — с тихой досадой в голосе произнес отец, вновь попытавшись приняться за еду.

— Нет! — резким жестом остановила его дочь. — Я хочу, чтобы мне объяснили! Внятно и честно, как было всегда до сих пор! — Ольга неестественно выпрямилась на стуле, глядя поочередно то на мать, то на отца, то на Сергея Воронина, который, видно по всему, уже жалел, что попытался поддержать старшего Полвина. — Или признайтесь, что АХУМ и все прочее — это комедия! Чушь!

На секунду после ее слов в столовой повисла гнетущая тишина. Это было похоже на брошенный вызов. Кто–то должен был поднять перчатку…

— Ну что ты так разошлась? — Сергей сидел вполоборота к Ольге, и она внезапно подумала, что он стал красив до неузнаваемости. Только ей почему–то вот уже несколько минут не хочется смотреть в его сторону.

— Не лезь, — попросила она. — Я говорю с отцом! Папа, ответь, почему мы решили сделать вид, будто не существует того корабля? И почему мы забыли о собственном модуле колониального транспорта, запаркованном на Кассии?

Старший Полвин пристально посмотрел на дочь.

Его щеки вдруг залил румянец. Это был не стыд, а гнев. Гнев отца, поступившегося чем–то сокровенным, предавшим самого себя ради дочери. Но она не понимала этого!..