— Я ВСЕХ ЛЮБЛЮ!!!

Люди обернулись, кто-то покрутил пальцем, одна женщина сказала грубо: «Дура тупая».

— Ты чего кричишь, как лосиха во время весеннего гона! — Руслан все еще смеялся.

— Я не виновата, мне весело!

— А, ну да, конечно, весна ведь…

— Глупый! Ты знаешь, когда я дома нахожусь, то так себе нравлюсь! Так нравлюсь! Такая красивая! А как прихожу в школу, взгляну в зеркало — так такая страшная, даже хочется спрятаться в капюшон и исчезнуть. И платье это глупое.

— Ян, так ты не ходи мимо зеркал!

— Да ты знаешь, не получается… там везде в школе зеркала! Идешь по коридору, а там все стены в зеркалах! И в кабинетах! Перед каждой партой! И даже в туалете зеркала!

— Мне бы твои проблемы…

Яна поняла, что несет чушь, и замолчала. Ей иногда казалось, что Руслан любит слушать только себя.

Они дошли до филармонии. Мама, замерзшая, обняла Яну, дала по бесцветному билету, и они зашли в тепло. В антракт, схватив Янку за руку, Руслан потянул ее к какой-то двери, оставив маму одну. После третьего звонка Руслан сказал:

— Больше туда не пойдем.

— А мама? — Янке стало стыдно. Хотелось вернуться обратно и дослушать Моцарта до конца.

— Значит, пойдем попозже. Ты здесь все закоулки знаешь, веди! Сколько раз ты уже здесь выступала? Хочу за сцену и в подвал! И не ковыряй в носу — мозги поцарапаешь…

— Я не ковыряю! Это пыль…

Яна чихнула и потащилась за Русланом. Плотные старые занавесы, декорации от каких-то спектаклей, сломанный рояль. Все это было волшебно и таинственно. В этом концертном зале она несколько раз выступала на джазовых музыкальных конкурсах. И много раз выигрывала. Поэтому чувствовала себя тут как дома. Она прыгнула на стол, заваленный костюмами.

— Вот тут я люблю бывать.

Руслан огляделся.

— А почему ты меня пригласила на концерт?

— Потому что папа пойти не смог, и пропадал билет.

— А Дима?

Яна села на стол.

— А что Дима? У Димы, наверное, другие планы. Давай о чем-нибудь еще поговорим?

— Давай.

Яна заметила, что Руслан очень доволен.

— Расскажи самое ужасное, что с тобой произошло в последнее время?

— Ну… — Руслан замешкался. — Мой отец нашел котенка. Он ждал маму из магазина, и котенок заскочил к нему в машину. Отец не любит животных. Но тут он даже не раздавил его со злости, а взял домой.

— У тебя очень злой отец?

— Он… не знаю. В общем, у нас никогда не было животных в доме. И вдруг — котенок. Мама с папой отвезли его в деревню — вроде как на свободу, на волю. Мы прозвали его Апельсином. Он ластился, прыгал по стенам, гордо приносил мышей. Я люблю нашу деревню. И могу много о ней рассказывать. Например, однажды в деревенском колодце утонул пьяница, а никто об этом не знал, все пили эту воду около года, пока тело, почти нетронутое в холоде, не достали оттуда.

— Ужас. — Яну передернуло.

— Так вот, о котенке… Вчера отец сказал, что нашел Апельсина мертвым на крыльце. Оказалось, он бегал по огороду соседей, а они подманили его, задушили и перекинули через забор. Даже не оправдывались: «Не фиг вашему рыжему бегать по нашему участку!» Так сказали, и все. Люди вообще добрые.

Так незаметно прошел месяц, и наступили последние дни марта, а с ними — и первые съемки.

С Димой они не разговаривали. И с Катей тоже не разговаривали.

Катя однажды позвонила Янке домой в час ночи и стала кричать, что она ее ненавидит. Что Яне не нравится Руслан, а Кате, наоборот, нравится, и что Яна — сволочь. И что Катя просила подумать ее о выборе, а Яна плывет по течению и вообще не способна мыслить. И положила трубку.

Зато у Яны без личной жизни появилось много времени на работу.

Яна за две недели написала тексты на восемь ближайших выпусков газеты и на полученные деньги купила маме с папой подарки. А себе — три новых коротких платья.

Яна решила не заваливать академический экзамен в музыкальной школе. Даже если она не связывает свою будущую жизнь с музыкой, это не значит, что она может подвести Нину Николаевну и забыть о собственном труде в течение последних шести лет. После Школы Яна два часа честно сидела за фортепиано и смотрела, как ее руки автоматически заучивают пассажи. А сама в это время думала о том, как закрутить сюжет в романе.

Когда-то она думала, что ее роман в малотиражной газете родного города сможет как-то повлиять на ее жизнь. Что в мгновение ока Янка станет известной. Но… ничего подобного не произошло. Правда, за три месяца публикаций газета увеличила тираж. Но редактор никак не связывал это с Янкиной литературной деятельностью. В редакцию стали приходить странные письма от женщин, которые рекомендовали автору, как лучше писать и как повернуть сюжетную линию трех главных героинь. Редактор очень радовался подобным откликам и звонил в Школу, чтобы дать совет Янке. Иногда ей казалось, что он забывал о ее возрасте и предлагал написать вещи совсем уж недопустимые в шестнадцать лет.

Янке от этого становилось грустно. Иначе она представляла себе свой первый литературный труд. Поэтому и корпела над текстом несколько вечеров подряд. Чтобы отдать редактору готовое продолжение и поставить его перед фактом.

Затем редактор повел себя совсем уж странно. Он решил уменьшить Янкин гонорар под предлогом, что откликов на ее роман приходит слишком мало. Подумав немного, Яна усадила всю семью за письма. Она продиктовала маме, папе и бабушке все самое лучшее, что она могла сказать о своем литературном детище. Дважды проверила их письма и заставила переписать то же самое, но с ошибками, которые могли бы сделать домохозяйки, читающие романы с продолжением на оборотах телепрограмм и искренне сочувствующие их героиням.

Затем Яна прошла с Русланом по соседним почтовым отделениям и купила три разных конверта.

На один она поставила стакан с кофе, на второй побрызгала отцовским одеколоном, а третий разрисовала сердечками. Отправлять их она тоже решила с разных концов города, чтобы штампы ее не выдали.

Пока она таким образом пыталась хоть немного отойти от усталости, в Школе Ильдар Романович разнес ее короткий рассказ. Он возмущенно говорил, что халтура халтурой, но Яна должна в свои шестнадцать лет различать хорошую литературу и заработок. Он ругался с Надеждой Васильевной из-за того, что та отправила его лучшую ученицу писать глупый роман для дешевой газеты вместо того, чтобы Яна тратила свободное время на чтение классики. А Яна хлопала глазами и не могла понять, чью же сторону она принимает.

Но рассказ пришлось переписать трижды, прежде чем Ильдар Романович молча принял его к печати. Он нещадно перечеркивал целые фразы, выделял отдельные слова, заставлял чистить текст, заново перестраивать композицию, вводить второй план.