появляются с воздушными шарами, раздают их, как булочки на школьном празднике, и вечеринка продолжается до полуночи.

Оркестр принимается играть «Старое доброе время»[195], и леди Б. просит всех встать в круг. Образуется исключительное столпотворение. Старая миссис Бленкинсоп, которую вытолкнули с кресла, одной рукой вцепилась в Нашего Викария, а другой – в незнакомого молодого джентльмена. У Жены Нашего Викария крайне несчастный вид, поскольку она вынуждена взять за руку мисс Пэнкертон, которую не выносит. Роберт зажат между грузным незнакомцем в алом и кузиной Мод. Я, к своему ужасу, с одной стороны держу за руку самого неприятного типа из компании леди Б., а с другой – саму леди Б. Мы все плетемся по кругу под хорошо знакомый мотив и снова и снова поем: «За старое доброе время, за старое доброе время…», поскольку остальных слов никто не знает. Все вздыхают с облегчением, когда это упражнение заканчивается.

Очевидно, опасаясь, что мы не узнаем, когда пора и честь знать, леди Б. велит оркестру сыграть национальный гимн, а затем принимает наши благодарности и прощания.

Дома удивленно гляжу в зеркало. Неоспоримый факт, но в конце вечера я выгляжу совсем не так хорошо, как в его начале. Хочется думать, что это относится к каждой женщине, но не уверена и в который раз корю себя за столь некрасивые мысли.

Роберт спрашивает, почему бы мне не пойти Спать. Говорю ему, что пишу Дневник. Роберт по-доброму, но твердо отвечает, что это, на его взгляд, Пустая Трата Времени.

Ложусь спать с мыслью, что он, возможно, прав.

Однако рассудят нас только Потомки.

Провинциальная дама в Лондоне

Посвящается Кэссу Кэнфилду[196]

9 июня. Жизнь принимает совершенно новый оборот благодаря неожиданному и беспрецедентному успеху непритязательного литературного труда, опубликованного в декабре и – что невероятно – написанного мной. Реакция родственников и друзей на этот непредвиденный поворот событий очень любопытна и разнообразна.

Вики и Робин более чем рады (хотя книгу им прочесть не позволено) и сравнивают меня попеременно с Шекспиром, Диккенсом, автором книг о докторе Дулиттле[197] и писателем, сказки которого Вики называет «Ягнячьи хвостики»[198].

Мадемуазель, книгу читавшая, восклицает: «Ah, je m’en doutais bien!»[199], отчего мне почему-то становится неловко.

Роберт почти ничего не говорит, но просиживает с книжкой несколько вечеров и довольно резво перелистывает страницы. В конце концов закрывает книгу и произносит «да». Я интересуюсь его мнением, и он после долгого молчания говорит, что Книга Забавная, но вид у него при этом невеселый. Позже упоминает финансовую ситуацию (которой уже некуда ухудшаться), и мы сходимся на том, что теперь Все Изменится.

Далее обсуждаем Пособие Безработным (у Роберта есть твердое мнение, я же стараюсь подойти к вопросу более вдумчиво, но ни на чем не настаиваю) и невозможность получения удовлетворительного урожая малины со старых побегов.

12 июня. Письмо от Анжелы, в котором она выражает вовсе необязательное изумление моим литературным успехом. Записка от тетушки Гертруды – книжку, мол, она не читала, да и вообще обычно не интересуется современной литературой, поскольку та не оставляет никакого простора воображению. Считаю, что в случае тетушки Гертруды это к лучшему, но ей, разумеется, такого не напишу.

Сисси Крэбб на открытке с видом Сан-Франциско, но с неизменной нориджской маркой пишет, что одолжила книгу у подруги и с удовольствием прочитает. А вот дорогая Роуз без колебаний потратила семь шиллингов и шесть пенсов на книгу, хотя я уже подарила ей экземпляр в день публикации!

Привычная депеша из Банка, обращающая мое внимание на текущее состояние дел, которое мне и так хорошо известно. Вынуждена написать необычно оптимистичный ответ с заверениями, что с минуты на минуту ожидаю от издателей чек на крупную сумму. Следом пишу гораздо менее категоричное послание джентльмену, который недавно удостоился чести выступать в роли моего Литературного Агента, и интересуюсь, когда можно ожидать гонорар от издателей и какой.

Кухарка присылает сообщение, что с котлетами беда и не подойдет ли банка сардин? Вынуждена согласиться, поскольку единственная альтернатива – яйца, но они нужны на завтрак. (NB. Утром узнать, что за беда с котлетами.)

(NB! Не лежать всю ночь без сна, холодея от ужаса, что придется задать этот вопрос. Ведь хорошо известно, что все слуги презирают хозяек, которые их боятся, поэтому лучше проявлять твердость.)

14 июня. Любопытная, но настораживающая тенденция: все жители округи подозревают меня в том, что я Вставила Их в Свою Книгу. Особенно много об этом рассуждает Жена Нашего Викария, мол, она узнала каждого персонажа в моем дебютном произведении. И добавляет, что ей самой никогда не хватало времени написать книгу, хотя она часто думала, что это было бы неплохо. Мелочь там, мелочь сям, занятные фразы от прихожан каждый день… Натуральный «Крэнфорд»[200], заключает она. Да уж, говорю я, потому что никакого другого ответа в голову не приходит, и мы расстаемся.

Позже Наш Викарий говорит, что и ему никогда не хватало времени, но, если бы он тоже написал книгу и рассказал про некоторые события из своей жизни, никто бы не поверил. Реальность, говорит он, богаче вымысла.

Зачем-то начинаю гадать, какие такие невероятные приключения пережил Наш Викарий. Когда-то очень давно был замешан в crime passionne[201] или дрался на дуэли в далекую бытность студентом, когда изучал немецкий в Гейдельберге?[202] Воображение, которое всегда бежит впереди здравого смысла и даже пристойности, уносит меня в такие дали, что приходится идти пересчитывать белье для прачечной, дабы сменить направление мыслей.

Вики подлавливает меня на лестнице и без всяких предисловий интересуется, можно ли ей поехать в школу. Не могу ответить ни «да» ни «нет», поскольку меня застали врасплох, так что просто молча смотрю на нее. Она кратко сообщает, что Робин уехал в школу в ее же возрасте, и прыгает вниз по лестнице, напевая какую-то песенку. Не разбираю слов и не узнаю мелодию, но внутренне убеждена, что это нечто совершенно неподобающее.

Вопрос школы меня несказанно волнует, и, будучи убежденной феминисткой, я полагаю своей обязанностью серьезно отнестись к вышеприведенной аргументации.

15 июня. Литературный Агент пересылает мне чек от издателей и пишет, что следующая часть гонорара поступит в декабре. Действительность превзошла самые смелые ожидания, и я в ответ пишу письмо, полное бурных изъявлений благодарности, но тут же его переписываю, поскольку оно звучит несолидно. Мы с Робертом приятно проводим вечер за обсуждением гипотетических плюсов «роллс-ройса», проведения в дом электричества и путешествия на юг Испании (эта идея не пользуется поддержкой