Некоторые пациенты, с которыми я проводил терапию, приходили ко мне на консультацию несколькими годами позже, чтобы начать новую терапию и стимулировать дальнейшее психическое изменение. В подобных случаях меня всегда поражало постоянство их словаря образов. Как писатель в некотором смысле является узником своего стиля и своих предпочитаемых выражений и слов, так и пациент воспроизводит ту же модель сценария и использует те же образы для выражения новых эпизодов своего психического изменения.

Данные положения очень важны. Если мы не признаем, что логика образов подобна логике языка, мы не сможем понять идею грамматики символов, о которой я расскажу ниже.

Каждая пациентка и каждый пациент имеет собственный способ выражения, который свойствен именно ему и остается более или менее постоянным. В течение нескольких лет на основе моего ограниченного опыта мне казалось, что достаточно десяти различных типов, чтобы описать все возможные способы выражения сценариев сновидений. Потребности педагогической программы вынудили меня в 1992 г. разработать типологию, основанную на определенных критериях. Проделанный анализ позволил мне выделить девять параметров. Каждый из них, в свою очередь, измеряется по шкале от 3 до 6 возможных значений. Теоретически возможные сочетания этих элементов оценки дают несколько десятков тысяч типов сценариев, что делает данную классификацию чрезмерно усложненной. Однако выделенные девять параметров являются вполне приемлемой базой для того, чтобы ориентироваться в наличии различных способов выражения сценариев во время терапии свободным сном наяву.

✔ Структура сценария

Чтобы не усложнять данный сюжет, достаточно определить три отчетливо различающихся типа структуры.

• Некоторые пациенты создают сценарии, которые развиваются, как сказка, в которой действие протекает, не прерываясь в течение всего сценария, и с такой непринужденностью и логичностью построения, которые могут вызвать подозрение, что текст данного повествования был написан заранее (что совершенно исключено[45]).

• Воображение других пациентов вдохновляет их на похожий тип повествования, в котором, однако, наблюдается несколько отдельных эпизодов, представляющихся независимыми друг от друга.

• Достаточно большое количество пациентов излагают путанные, отрывочные сценарии, состоящие из многочисленных коротких сцен, без заметной связи между ними на протяжении всего сеанса. Богато насыщенные образами, но трудно читаемые, подобные сценарии вызывают большие трудности интерпретации. Тем не менее данная раздробленность сама по себе не уменьшает терапевтических эффектов[46].

✔ Богатство символики

• В некоторых сценариях образы блещут, как разноцветные искры салюта, одни ярче других, вплоть до рассеивания внимания терапевта, слушающего повествование. Это изобилие символов, умножая количество насыщенных смыслом образов, имеет обескураживающее влияние на интерпретацию, затрудняя синтез, необходимый для обнаружения доминирующего смысла сновидения. Как люди, которые за потоком слов стараются скрыть свою личность, так и внутреннее сопротивление пациента иногда выражается в избытке образов.

• Другие сновидения, не достигая описанной выше избыточности образов, обладают тем не менее значительным символическим богатством. В этих сновидениях присутствуют многочисленные значимые образы, отражающие наиболее важные архетипы, и их связь воспринимается очень легко.

• Некоторые сценарии, обычно достаточно короткие, содержат один или несколько сюжетов и оперируют ограниченным количеством образов, хорошо адаптированных для описания эпизода психического развития, который они раскрывают. Этого типа онирическая продукция, для которой характерна сдержанность символики, легко поддается смысловой интерпретации.

• В некоторых экстремальных случаях воображение порождает сновидение, удивляющее бедностью своей символики. Повествование в течение долгого времени развивается вокруг некоего доминирующего образа, в котором отражается повторяющаяся тематика сеанса. Навязчивый характер данного типа сновидения является чисто внешним. Повествование Франка, которое я полностью привожу в приложении, является примером данного типа сновидения[47].

Степень символического богатства сновидений прямо не связана с качеством терапевтических результатов. Терапия Франка, на всем своем протяжении сопровождавшаяся такими же символически бедными сновидениями, как тот, что я привожу в моем примере, была одним из наиболее очевидных успехов моей практики.

✔ Форма выражения

• До тех пор пока пациент остается в подчинении разума и не расслабляется, так как боится потерять контроль над ситуацией, сценарий сновидения остается под властью сознательного размышления. Такая ситуация по понятным причинам обнаруживается в начале терапии. Сценарий в таком случае состоит из последовательности комментариев и содержит лишь мгновенные появления образов, тут же маскируемых голосом разума.

• Случается, что пациент, воодушевленный искренним желанием дать волю своему воображению, создает символически богатые сценарии, но при этом испытывает необходимость комментировать образы своих сновидений по мере их возникновения. Они одновременно выступают в роли автора и свидетеля собственного сценария. Эти частичные (или эндемические) проявления сознания не ослабляют роль образов. Такие сновидения, насыщенные прокомментированной символикой, создают особенно благоприятную почву для терапевтической интерпретации.

• Некоторые пациенты видят в каждом из своих сценариев возможность перенесения в мир свободы. Их образы спонтанно следуют одни за другими, создавая перечни чистой символики. Подобные сновидения уходят своими корнями за рамки осознаваемых знаний. Они являются замечательными проводниками психического изменения.

✔ Вовлеченность пациента

• Пациент, приняв решение обратиться к психотерапии, может все еще испытывать сопротивление полностью довериться воле воображения, непредсказуемость которого его тревожит. Полная вовлеченность в действие представляется ему слишком рискованной. Одной из обычных форм выражения такого рода сопротивления является способ позиционирования, когда рассказчик остается как бы вне сценария сновидения и ограничивает свою вовлеченность рассказом о том, что видел. «Я вижу хищную птицу на дереве… она на что-то пристально смотрит… я вижу, как она взлетает… дерево исчезло…» и т. п. Сеанс терапии становится похожим на некий репортаж, осуществляемый свидетелем происходящего. Пациент остается зрителем своего сновидения. Каким бы ни было символическое богатство такого сновидения, интерпретировать его непросто. Для правильной интерпретации не хватает существенной информации, а именно эмоционального отношения пациента к видимым образам.