Но не могло же так произойти и с ним! Это же чревато разоблачением! Чревато бесконечными войнами и вендеттами. Чикаго был слишком заманчивой добычей для любого бессмертного – а убежище Антуана в Оук-Парк находилось в опасной близости к городу.

И вот как-то ночью, пока он охотился, кто-то дотла спалил его дом – его красивый и стильный белый особняк с чуть покосившимся крыльцом и навесами, точно в пряничном домике.

Самого Антуана настигли в Сент-Луисе.

Они называли себя «шабашем». Окружили его, облили бензином и подожгли. Пытаясь сбить пламя, он зарылся в землю, но потом вылез снова. Его преследовали, но даже обожженный, страдающий от мучительной боли, он легко ушел от погони и снова зарылся в землю.

Многое случилось в мире с тех пор.

Но немногое имело к нему отношение.

Он спал под землей, исцеляясь, и мысли его блуждали в лихорадочном царстве грез. Ему чудилось, он снова в Новом Орлеане, и Лестат слушает его музыку, шепчет ему, что у него великий талант. И все тонуло в языках пламени.

А потом сквозь пелену сна он услышал, как к нему обращается какой-то юный вампир. Не только к нему – ко всем Детям Ночи. Этот юнец называл себя Бенджи Махмудом. Он вел радиопередачи из Нью-Йорка, и Антуан сам не мог бы сказать, сколько ночей слушал его передачи перед тем, как и впрямь восстать. Пока Бенджи говорил, в уши Антуана лилась прелестная журчащая мелодия, звуки пианино – и он знал, твердо знал: играет такой же вампир, как он сам. Ни один смертный не мог бы издавать столь затейливых, шальных и совершенных созвучий. Бенджи Махмуд сказал, что исполнительница – вампирша Сибель. Иногда во время вещаний голос его утихал, и в эфир лилась только музыка.

Бенджи Махмуд и Сибель побудили Антуана снова выбраться на поверхность и взглянуть в лицо ярким и опасным электрическим ночам нового века.

На дворе стоял 2013 год. Уже сам этот факт ошеломил Антуана. Прошло более двадцати лет – и его обгорелая плоть исцелилась. Никогда еще он не был настолько силен. Кожа сделалась светлее, глаза зорче, слух тоньше.

Вампирское священное писание глаголило истину. В земле вампир исцеляется, а от боли крепчает.

Мир был полон звуков, волн и звуковых волн.

Сколько других кровопийц слышали Бенджи Махмуда и пианино Сибель? Сколько других разумов передавали их? Антуан не знал. Знал лишь, что он сам их слышал – тихо, но отчетливо, точно так же, как везде и всюду ощущал их – Детей Ночи. Их было много, очень много, и многие из них, без сомнения, тоже внимали голосу Бенджи Махмуда. И они, эти другие вампиры, были очень напуганы.

Бойня началась снова. Бойня, подобная той, когда Акаша испепеляла вампиров – вампиров снова начали убивать в городах по другую сторону мира.

– Опасность движется к нам, – говорили голоса напуганных кровопийц. – Но кто это? Немая Мать, Мекаре? Неужели она обратилась против нас, как некогда Акаша? Или это Вампир Лестат? Неужели именно он вознамерился стереть нас с лица земли за все наши преступления против собственных братьев, за наши стычки и драки, нашу вечную грызню?

– Братья и Сестры в Ночи, – вещал Бенджи Махмуд. – У нас нет родителей. Мы – племя без вождя, племя без единого символа веры, племя без имени. – Музыка Сибель струилась, излучая мастерство небывалого, нечеловеческого гения. Ах, как Антуан любил ее игру! – Дети Ночи, Дети Тьмы, бессмертные, вечные, Те, Кто Пьет Кровь, выходцы с того света – почему у нас нет достойного, красивого имени? Заклинаю вас: не сражайтесь. Не причиняйте вреда друг другу. Объединяйтесь против сил, что стараются смести нас с лица земли. Черпайте в друг друге силы.

Антуаном двигала новая, окрепшая решимость. Я снова живу, думал он. Я могу умереть тысячью смертей, как любой заурядный трус, и снова вернуться к жизни. Он снова принялся охотиться на маргиналов, как и прежде, снова трудился, чтобы обзавестись одеждой, деньгами, жильем. Новая эпоха яркими красками пламенела вокруг. В тесном номере отеля Антуан изучал новенький компьютер «Эппл», твердо решившись овладеть им. Очень скоро ему удалось связаться с вебсайтом и радиопрограммой Бенджи Махмуда.

– Вампиров убивают в Мумбаи, – объявил Бенджи. – Слухи подтвердились. Все происходит точно так же, как в Токио и Пекине. Сжигают убежища и святилища, а тех, кто пытается спастись бегством, убивают на месте. Лишь самым быстрым и удачливым удалось спастись и передать нам известия, картину происходящего.

Испуганный до полусмерти вампир из Гонконга позвонил Бенджи и излил в эфир все свои страхи и тревоги.

– Я взываю к старшим, – сказал Бенджи. – К Мекаре, Маарет, Хайману. Поговорите с нами! Объясните, почему происходят эти убийства. Неужели снова началась эра сожжений?

Один за другим звонившие в студии просили разрешения приехать под защиту Бенджи, Армана и Луи.

– Нет, это невозможно, – признавался Бенджи. – Поверьте, безопаснее всего вам оставаться там, где вы есть. Но избегайте известных вампирских приютов, баров и таверн. А если станете свидетелями столь жутких убийств, прячьтесь. Помните: наделенные Огненным Даром должны сперва увидеть жертву и только потом могут ударить по ней! Не бегите в открытую! Если только можете, укрывайтесь под землей.

Через много ночей Антуану тоже наконец удалось пробиться в эфир. Встревоженным шепотом он сообщил Бенджи, что создан самим Вампиром Лестатом.

– Я музыкант! – взмолился он. – Пожалуйста, позвольте мне прийти к вам! Откройте мне, где вас искать!

– Увы, братец, я бы с радостью, да никак не могу, – отозвался Бенджи. – Не пытайся меня отыскать. И будь осторожен. Для таких, как мы, настали ужасные времена.

Позже, в ту же ночь, Антуан отправился в полутемную столовую небольшого отеля и играл там на пианино для немногочисленных усталых ночных служащих, которые лишь изредка останавливались послушать, как он изливает клавишам душу.

Надо позвонить потом, снова, с какого-нибудь другого номера! Бенджи должен его понять! Антуан хотел играть, творить музыку, как Сибель. У него же талант, у него есть что предложить. И он не лгал, когда говорил, кто именно его создал. Бенджи должен понять. Обязательно поймет!

Два месяца Антуан еженощно играл и упражнялся. Тогда же он дочитал последнюю книгу вампирского священного писания – воспоминания Пандоры, Мариуса и Армана.

Теперь он знал все о маленьком бедуине Бенджи Махмуде и его возлюбленной Сибель. Бенджи едва исполнилось двенадцать, когда великий вампир Мариус причастил его к Крови. А Сибель, вечная беспризорница, некогда играла лишь бетховенскую «Аппассионату», но теперь перешла к репертуару всех великих композиторов, о каких Антуан только слышал, и современных творцов, имен которых он не знал.

Очарованный, одурманенный ее игрой, Антуан гнался за совершенством, играл на пианино в барах, ресторанах, пустых классах и аудиториях, в магазинах музыкальных инструментов и даже в частных домах.

Он снова начал сочинять – лихорадочно, нервно, яростно, порой разбивая в угаре клавиши пианино.