— Да, это опасно, — согласилась Мэри Энн.

— Именно, — кивнула Камерон. — Ему всего три года, а пруд глубиной полтора метра, да если бы даже и мельче… Но Пол, как я понимаю, был не слишком тактичен. Он высказался в том духе, что пора уже ей перестать быть Вселенской Матерью, а постараться стать просто нормальной, заботливой матерью собственным детям.

Мэри Энн хмыкнула, подтверждая, что Пол, несомненно, не проявил особого такта.

— Ну, по крайней мере, ты никому не сказала, что снадобье выпил Грэхем.

— А что — надо было сказать? — ощетинилась Камерон.

— Нет! — воскликнула Мэри Энн. — Извини.

— Ты увлеклась им, правда? — спросила Камерон.

— Кем?

— Грэхемом!

Честность вступила в борьбу с деликатностью. Помедлив, Мэри Энн сказала:

— Знаешь, что он вчера сделал? — и описала, как Грэхем увел пьяного отца из ресторана.

— Значит, обаяние Джонатана померкло? — заметила Камерон тоном, который ясно намекал, что Мэри Энн — непостоянная, несерьезная, поверхностная особа, спонтанно переносящая свою благосклонность с одного мужчины на другого.

— Ты сама была не против, чтобы я встречалась с ним! — напомнила ей Мэри Энн.

— После того, как ты уже согласилась с ним встретиться.

Мэри Энн попыталась припомнить, так ли все было, и решила, что это вполне возможно.

— Извини, если я тебя обидела, Камерон.

— Ты меня не обидела, — отрезала Камерон с явным холодком. — Увидимся сегодня на тетином дне рождения.

Где будет и Грэхем в качестве гостя, вспомнила Мэри Энн.

Отец горько сокрушался по поводу вечера в ресторане «У Джузеппе», но Мэри Энн не имела желания его выслушивать. Он обратился к ней за завтраком, к которому явился в одиннадцать:

— Надеюсь, дочка, я не слишком оконфузил тебя вчера?

Мэри Энн торопливо допивала кофе, спеша на ланч в благотворительный фонд, о котором она делала статью. Она ничего не ответила. Разумеется, он ее оконфузил. Разумеется, она хотела бы, чтобы он не напивался.

— Ты, кажется, посещал занятия анонимных алкоголиков? — вырвалось у нее.

— Больше не хожу туда. — Он покачал головой. — Туда ходят профессиональные алкоголики. Профессиональные излечившиеся алкоголики. У меня с ними нет ничего общего. Нет, я со всеми моими грехами предпочитаю примирение с Господом.

«Чтобы совершать их снова и снова», — горько подумала Мэри Энн.

— По-моему, люди на этих занятиях признают, что нуждаются в помощи, и пытаются преодолеть себя. Да, вчера мне было стыдно за тебя.

— Вот черт, — пробормотал он, глядя в чашку. — Если только Господь простит меня…

У Мэри Энн едва не вырвалось, что, как видно, прощение людей, которых он обидел, для него ничего не значит. Она сумела сдержаться и спросила:

— А где мама?

— Наверху с твоей теткой, что-то переставляют в бабулиной спальне.

— Нет, они уже здесь, цыпленочек! — сказала тетя Каролина с подножия лестницы. — Какая ты красивая в этом костюме, просто загляденье! — добавила она, восхищенно глядя на шоколадно-коричневый костюм Мэри Энн из плотного шелка. — Он абсолютно в моем вкусе, — не могла скрыть она восторга.

Спасибо тете Каролине! Заговорив с ней о нарядах, Мэри Энн теперь могла не выслушивать покаянные речи отца. Дальше тот наверняка собирался сказать, что был ей плохим отцом, и затем всплакнуть.

— Слушала вчера тебя по радио с твоим Грэхемом, — с воодушевлением произнесла тетя Каролина. — Вы, по-моему, неплохо сработались.

— И все-таки я бы не хотела, чтобы ты участвовала в этих шоу, Мэри Энн, — сказала тоже спустившаяся вниз мама. — Это все — такая дешевка. Глуповатые люди, которые звонят и выставляют напоказ свои проблемы… И задают вопросы про секс… Просто невозможно слушать.

— Ты можешь выключить радио, — спокойно парировала Мэри Энн.

— А что это была за глупость насчет любовного снадобья?

— Понятия не имею, — ответила Мэри Энн, но пытливый взгляд Каролины заставил ее насторожиться.

Мэри Энн вспомнила, что Камерон виделась с тетей Каролиной наедине, хотя она ни за что бы не стала… Камерон утверждала, что никому этого не говорила.

— С днем рождения, тетя Каролина! — с опозданием воскликнула Мэри Энн. — Сегодня к нам на ужин придет Грэхем.

— Чудесно, — ответила тетя. — Это будет так интересно. Что бы нам такое приготовить? Люсиль предлагала несколько блюд на выбор. Грэхем что больше любит?

— Ну, ведь это не его день рождения, — возразила Мэри Энн.

— Вчера он просидел до одиннадцати, но игру все же не закончил, — вставил отец.

Так они на самом деле играли в пьяницу!

— Как это мило с его стороны, — улыбнулась тетя Каролина, и Мэри Энн поняла, что тетя оценила рыцарский поступок Грэхема, удалившего Джона Клайва с глаз общественности. — Жалко, что мамы не будет, — добавила тетя. — Придется нам в приемные часы всей гурьбой отправиться к ней и там еще раз отпраздновать.

— И кстати, Мэри Энн, — снова заговорила мама, — ты знаешь, что бабуля тоже не одобрила бы твоего участия в такой передаче.

Мэри Энн хотелось закричать. Но леди не кричит даже тогда, когда ее доводят до бешенства. И не грубит, даже если очень хочется.

— Мне пора на работу, — сказала она. — Увидимся вечером. А меню вам лучше обсудить с Люсиль. — И она упорхнула.

Грэхем с нетерпением ожидал празднования дня рождения тети Мэри Энн. Прошлым вечером в ресторане он видел, как она страдала из-за отца, и был рад, что ее отец согласился пойти домой и сесть за карты. Грэхем в последнее время вообще постоянно возвращался мыслями к Мэри Энн. Это даже отвлекало его от задуманной им книги по самосовершенствованию.

Разве он когда-нибудь находил ее некрасивой? Нет. Он всегда восхищался ее изящно выступающими скулами, густыми бровями и ресницами, зеленью глаз. Какое-то время он считал, что она несколько полновата. Но это было еще до того, как он начал любоваться ее осанкой и природной грацией движений.

Вчера в коридоре перед туалетными комнатами произошел небольшой скандальчик. Элинор Свифт обвинила Мэри Энн в том, что та пыталась завлечь Хейла с помощью приворотного зелья. Грэхем вспомнил, как слышал что-то о местной жительнице, которая изготавливала такие снадобья, и некоторые люди считали даже, что они помогают. Но он почему-то никогда не думал о том, что колдунья — бывшая жена Дэвида Курье. Можно как-нибудь спросить об этом Дэвида… Его сосед, которому удалось сохранить за собой место в городском совете, был человеком здравомыслящим и наверняка относился к любовным снадобьям так же, как сам Грэхем. А именно считал их сплошным вздором.

Как бы то ни было, хотя Джонатан определенно обхаживал Мэри Энн, Грэхему не казалось, что директор радиостанции влюблен в нее. Более того, он начинал подозревать в подобных чувствах себя самого! Не в любви, разумеется, нет. Его просто влекло к ней, и сильно. И он говорил себе, что гораздо больше интересуется внутренним миром Мэри Энн, ее характером, чем Хейл.