— Ты улыбаешься? — удивился он.

— Я радуюсь, — ответил Степан. — Такая честь. Для меня приготовят Столб Пленника!

— Ты настоящий шайен, — сказал Барсук и, хлопнув пятками по бокам коня, погнал его в глубину леса.

Народные предания любого племени построены по принципу: о себе — ничего плохого, о соседях — ничего хорошего. Этот закон человеческой природы действует на англичан с французами точно так же, как на индейцев.

Живя среди шайенов, Гончар только однажды, мельком, услышал о Столбе Пленников. К нему сиу привязывали схваченных врагов, прежде чем их казнить. Некоторые утверждают, что Столб использовался для пыток. Но большинство сходится на том, что сиу просто исполняют свои ритуальные песни и пляски вокруг привязанного пленника, да еще заставляют его подпевать. По единодушному мнению шайенов, страшнее этой пытки ничего не придумаешь. После ритуала некоторых, говорят, и в самом деле казнили — на брошенных стоянках возле Столба часто находили следы крови или подвешенные к деревьям трупы. Но обычно сиу обращали пленных в рабство или усыновляли.

"Для усыновления я, пожалуй, староват, — думал Гончар, глядя, как возле шеста, врытого посреди поляны, суетятся индейцы. — Вот раб из меня получился бы отличный. Со знанием языков, без вредных привычек. Уверенный пользователь ПК. Имеется в виду пулемет Калашникова. У вас пока нет пулеметов? Что ж, испытайте, как я управляюсь с винчестером и кольтом. Сиу охотно приняли бы меня в рабы. Если бы их вождь не был таким озлобленным идиотом".

Он понимал Свирепого Пса. Наверное, в годы войны за Черные Холмы тому пришлось жить в какой-нибудь белой семье. Батрачил, или прислуживал, или был погонщиком в караване. Старшие братья заслужили вечную славу на полях Дакоты, а он — сотню долларов. Когда он вернулся в семью с деньгами, оказалось, что они уже никому не нужны. И Пес занялся любимым делом младших братьев — местью за погибших героев.

"Я-то здесь при чем! — хотелось во весь голос заорать Степану. — Найди Белого Ножа, иди вместе с ним на Форт-Робинсон, освобождай свою родню, пока с ней не поступили так же, как с Неистовым Конем. Спасай свое племя от пьянства и сифилиса, найми белого доктора, чтобы тот лечил твоих детей от кори. Не прогоняй миссионеров, и они станут учить малышей грамоте, счету и Закону Божьему — все это пригодится пацанам, когда они попадут в город. Делом займись, придурок, делом! А казнить одинокого странника только за то, что он носит солдатскую куртку, — это никому не принесет пользы и не спасет твой народ". Много чего он мог бы сказать Свирепому Псу, но тот не собирался разговаривать с пленником.

Степану обвязали запястья веревкой, а другой ее конец обмотали вокруг шеста. Дожидаясь начала церемонии, он присел на траву. За стволами сосен проглядывали верхушки индейских шатров. Деревня, видимо, стояла у самой воды — Гончар уловил запах мокрых листьев и представил берег, покрытый низко склоненными деревьями и кустами. Хорошее место для побега.

"Молодцы казаки, — подумал он. — Быстро смылись. Если бы нас повязали всех, убежать было бы труднее. Сколько времени понадобится Салтыкову, чтобы добраться до лагеря и вернуться сюда с подкреплением? Не меньше суток. Завтра вечером казаки с "красноногими" войдут в ущелье. Если Свирепый Пес не сообразит убраться отсюда, одной индейской деревней станет меньше. Скорей бы ночь наступила".

Он еще не знал, каким образом удастся бежать из плена. Но знал, что убежит. Не имел права не убежать.

Со стороны деревни доносились громкие голоса бранящихся индейцев. Насколько мог понять Степан, какая-то старуха ругала Свирепого Пса за то, что тот привел сюда пленника. По его следу придут белые солдаты. Пес невнятно оправдывался, но старуха наседала на него с новой силой. Степан заметил в ее речи множество новых для себя слов, о значении которых ему приходилось только догадываться. Но смысл был ясен и без лишних подробностей: старуха была колдуньей, а Свирепый Пес не верил в ее охотничью магию и поэтому был неудачливым добытчиком. Старуха перечислила несколько случаев, когда Пес упускал раненого зверя. Но это не страшно, когда рядом есть другие охотники. А вот то, что он не поверил в ее предсказания, погубит деревню. Свирепый Пес опять что-то проговорил в оправдание, а старуха вдруг завыла, запричитала, и за шатрами началось какое-то движение. По некоторым возгласам Степан догадался, что женщины начали сворачивать свое хозяйство. Как видно, шаманка напророчила скорое появление здесь карателей, и индейцы сочли за лучшее откочевать в безопасное место.

"Вот так номер, — подумал Гончар. — А как же я? Оставят в лесу? Или так и понесут, на шесте, как убитого кабана? Нет, ребята, я вам не дичь. Я такой же плохой мальчик, как вы, и даже еще хуже".

Он попытался зубами ослабить узел на руках, и это ему удалось. Но тут к нему приблизился индеец с бубном и колотушкой. Он уселся рядом, устроил бубен на колене и принялся громко по нему молотить.

"Началось, — понял Степан. — Вождь не изменяет своему слову. Обещал убить, значит, убьет".

От рокота бубна поначалу разболелась голова, но скоро Гончар вдруг погрузился в полудрему. Он не чувствовал ни малейшего страха. Досадно терять время, ведь процедура может растянуться на всю ночь. Что они собираются делать? Снимать с него кожу? Отрезать уши, нос, пальцы? Выжигать глаза?

Степан нарочно придумывал самые жуткие зверства для себя, но страх так и не пришел. Он знал, что будет вопить от боли, будет визжать и корчиться — но картины будущих страданий не поколебали того странного равнодушия, которое все сильнее охватывало его. Он вдруг понял, что не умрет. Его уже не раз пытались убить — не получилось. Даже если его изрубят на куски, он никуда не исчезнет. Возможно, немного изменится внешне. Но останется самим собой.

Это было удивительное, небывалое чувство. Ему показалось, что на мгновение перед его глазами распахнулось окно. Оттуда повеяло теплым душистым ветром, и в черноте засверкали ласковые звезды, и он потянулся к ним. Темнота расступилась, и в облаке призрачного света показался бизон. Огромный и неподвижный, он смотрел на Степана, низко опустив лобастую голову.

"Я дал тебе силу, — сказал Бизон. — Не останавливайся. Пройди свой путь".

"Кажется, я уже прошел его, — сказал ему Степан. — Дальше идти некуда".

"Тысячи дорог ведут к самому началу Пути. Сделай хотя бы первый шаг".

Степан попытался шагнуть к Бизону… Но внезапно обнаружил себя стоящим перед столбом со связанными руками. Он с изумлением увидел свою обнаженную грудь и босые ступни, белеющие на черной блестящей траве. Спина нещадно горела после хлесткого удара. "Чем это меня?" — подумал Степан. И увидел Свирепого Пса с кнутом в руке.

На поляне горели костры. Тела индейцев блестели в отсветах пламени. Воины двигались по кругу. Каждый держал по две небольшие дубинки. Притоптывая и напевая, индейцы нестройно постукивали одной дубинкой о другую.

— Пошел! Чего встал! — крикнул Пес, и новый удар кнута обжег плечи Степана.

Спотыкаясь, Гончар шел вокруг столба. Веревка все укорачивалась, наматываясь на шест, и в конце концов Степан остановился, прижавшись к столбу грудью. Индейцы тоже остановились и перестали стучать дубинками. Было слышно, как они дружно втянули воздух, — и ужасающий вопль разорвал ночную тишину.