– А ну-ка пошли прочь! Вон отсюда!

Эти слова были произнесены ею вслух, пусть у них существовали и беззвучные соответствия.

Хищники отпрянули назад. Отчасти из-за уверенности, с которой на них набросилась Эйла, отчасти потому, что из пещеры все еще тянуло дымком. Существовал и еще один немаловажный фактор. Гиены успели привыкнуть к тому, что запах Эйлы сопровождается запущенными в них камнями.

Эйла принялась метаться по пещере, пытаясь отыскать свою пращу. Она решила, что с этого времени отведет для нее особое место.

Найти пращу ей так и не удалось. Пришлось взять камни, использовавшиеся для приготовления пищи, благо их не нужно было искать. Завидев перед входом гиену, она тут же швырнула в нее увесистый голыш. Гиены предприняли еще несколько попыток ворваться в пещеру и вскоре поняли, что лошадка не станет для них легкой добычей.

Эйла вновь нырнула в глубь пещеры, чтобы пополнить запас камней, и заодно прихватила с собой палку, на которой делала зарубки, позволявшие ей вести счет времени. Она провела остаток ночи рядом с Уинни, готовая при необходимости отбиваться от хищников этим нехитрым оружием.

С трудом ей удалось побороть сон. Незадолго до рассвета Эйла немного вздремнула, но, едва солнце показалось из-за горизонта, она выбралась на каменную полку, держа в руках пращу. Гиен рядом с пещерой уже не было. Она вернулась в пещеру, чтобы накинуть на себя теплую шкуру и обуться. Ночью заметно похолодало. Изменилось и направление ветра – теперь он дул с северо-востока и то и дело врывался в ее пещеру.

Она взяла мех и по узкой крутой тропке сбежала вниз. У кромки берега вода подернулась ледком. В воздухе пахло снегом. Эйла разбила тонкий лед и стала набирать воду, изумляясь той стремительности, с которой давешнее тепло сменилось холодом. Она и заметить не успела, когда это произошло. Как ей не хотелось расставаться с теплом… Перемена погоды напомнила ей, что расслабленность и благодушие едва не привели ее к катастрофе.

«Как я могла забыть о костре? Айзу бы расстроило мое легкомыслие. Теперь придется заняться добыванием огня. Остается надеяться, что ветер вновь изменит направление на северное и уже не будет задувать в пещеру. Иначе огонь мне не развести. Надо бы как-то прикрыть от ветра очаг… Да… Сухой плавник горит хорошо, да вот только слишком быстро сгорает. Может, стоит срубить несколько деревьев? Загораются они плохо, но зато горят куда дольше. Нужно будет поставить столбы и повесить на них шкуру, чтобы защитить пещеру от ветра. И дровами неплохо бы заняться. Когда выпадет снег, собирать их будет куда труднее. Прежде чем добывать огонь, я возьму каменный топор и пойду рубить деревья. Иначе его все равно задует ветром».

Возвращаясь к пещере, она прихватила с собой несколько сухих коряг. Стоявшая на краю каменной полки Уинни приветствовала ее громким ржанием и нежно ткнулась мордой в ее живот. Эйла улыбнулась и поспешила в пещеру, стараясь не обращать на Уинни внимания.

Опустив на землю наполненный студеной водой мех и бросив в угол дрова, она насыпала зерна в корзину, предназначавшуюся для кормления кобылки, и ласково потрепала животное по холке. После этого она доела вчерашнюю крольчатину, запив ее водой. В пещере стало совсем холодно. Подышав на зябнущие руки, она засунула их под мышки и, немного отогрев их, достала из-за своего ложа корзину с орудиями.

Вскоре после своего прибытия в долину она сделала несколько орудий. Она собиралась изготовить куда больше, но руки никак не доходили до этого. Достав из корзины свой старый топор, она стала рассматривать его на свету. Правильно изготовленный топор затачивался сам собой. Мелкие осколки, отскакивавшие от его режущего края во время работы, делали его только острее. Если же от топора отскакивали крупные куски, можно было с уверенностью сказать, что он изготовлен неверно. Бывало и так, что топор рассыпался на множество мелких кусочков после первого же серьезного удара.

Эйла даже не услышала стука копыт подошедшей к ней кобылки – уж слишком привычным стал для нее этот звук. Молодое животное тем временем принялось тыкаться мордой в ее ладонь.

– Уинни! – воскликнула Эйла, выронив из руки свой замечательный топор. Тот упал на камни и раскололся на несколько частей. – Это был мой единственный топор! Чем же я теперь буду рубить деревья?

«Что со мной? – ужаснулась Эйла. – Стоило наступить холодам, как мой костер тут же потух. Можно подумать, что гиены знали об этом уже с вечера. Ведь они никогда и не пытались проникнуть в пещеру. Теперь еще и топор мой разбит…»

И действительно, тут было о чем задуматься. Разом несколько дурных знаков, да еще каких. Изготовить же новый топор – дело весьма и весьма непростое…

Подобрав с земли осколки топора, она положила их возле остывшего очага, справедливо полагая, что им можно будет найти какое-то иное приложение. Она достала из ниши, находившейся за ее ложем, сверток, сделанный из шкурки гигантского тушканчика, перевязанный короткой веревкой, и направилась к берегу.

Уинни пошла было вслед за ней, однако, почувствовав раздражение молодой женщины, резко отпрянула в сторону и направилась к привольным лугам, лежавшим по ту сторону скалы.

Эйла осторожно и благоговейно развернула шкурку тушканчика. Подобному отношению к камню ее научил Друк, занимавшийся в Клане изготовлением каменных орудий. Внутри свертка лежало несколько предметов. Вначале она протянула руку к овальному камню. Он хорошо ложился в руку и имел должную твердость и упругость, что позволяло использовать его в качестве отбойника. Отбойник являлся самым важным инструментом, без которого изготовить какое-либо каменное орудие было попросту невозможно. Первый удар по кремневому голышу производился именно отбойником.

На ее отбойнике виднелось несколько едва заметных царапин, в то время как на инструменте Друка не было, что называется, ни единого живого места. Однако старый мастер не расстался бы с ним ни за что на свете. Высечь простейшее орудие может едва ли не каждый, но настоящие инструменты способен изготовить только подлинный мастер, ведающий не только секреты камня, но и то, как можно ублажить дух отбойника. Как раз это более всего волновало Эйлу, поскольку в роли мастера по изготовлению орудий она выступала впервые. Она знала о существовании заклинаний, позволяющих избежать беды, когда отбойник трескался на части, задобрить дух камня и даже переселить его в другой камень. Однако сами эти заклинания были ей неведомы.

Отложив отбойник в сторону, она стала разглядывать увесистую кость какого-то жвачного животного, желая убедиться в отсутствии трещин. Закончив осмотр костяного молотка, она взяла в руки правило – клык огромной кошки, выдранный из ее нижней челюсти, найденной Эйлой в груде костей и плавника. Так, один за другим, она переложила на землю все камни и кости, хранившиеся в свертке.

Оббиванию кремня она научилась у Друка, и не подозревавшего о том, что она наблюдает со стороны за каждым его движением. Он охотно отвечал на все ее вопросы, но в глубине души считал, что из женщины не может выйти стоящего мастера, и потому относился к ней с иронией. Существовало множество орудий, изготовлением которых могли заниматься исключительно мужчины, но никак не женщины, и потому тратить время на их обучение было по меньшей мере неумно. Орудия, предназначенные для охоты и для изготовления боевого оружия, относились к числу запретных. Впрочем, изготавливались они точно так же и на деле мало чем отличались от прочих. Нож оставался ножом вне зависимости от того, что им строгалось – копье или палка-копалка.