«Подлинный родослов Глинских Князей. Князи же убо Кияты кочевали на сеи стороне Волги [до Чинги Царя, а] имянем почтенно (подчтенно) Государство имели от иных стран писали к ним называючи их Падшим (Падышаг) еже есть Государь. И пришед (Книгиз) Царь, великую брань сотворил с Кияты, и последи умираше, и вдал Чингиз (Книгиз) Царь дшерь свою Захолубь (Захолуб) за Бурлуда (Бурму), и Кияты Тохкоспа (Тохтоспа) Чингиз Царь (Чингизу Царю) бездетну сущу приближися дни его смерти (и в приближение днеи его смерти), прежреченным (преждереченным) же Киятом в тоже время не владущи и Падшаго имянем. И приде Царь Кутлуз (Кутлуи) [и] ополчився, Тохтагееву (и Тохтаго) Орду взял, и три Царицы его взял за себя, и тако свершив Цареи [и] царствова на большой Орде много лет и много детей породи; и так от Черклуева (Черкуглиуева) царство (царства) роду Кияты родословятся, а (и) имянуются царского роду, даже и до Мамая Царя.

[А у Мамая Царя] сын Мансур-Кият (Маркисуат) а у Мансур-Кията (Маркисуата) [Князя] дети [два сына: Князь] Алекса (Алеша), а (да) [другой] Скидырь [Князь]. И после Донскаго побоища Мамаев сын Мансур-Кият (Маркисуат) Князь зарубил три городы Глинеск, [да] Полдову (Полтаву), [да] Глеченицу (Глиницу) дети же Мансур-киятовы (Мансуркиатовы) меньшой сын Скидер (Скидырь) [Князь] поймав [поимав] стадо коней и верблюдов и покочевал в Перекопи, а большой сын [его] Алекса (Олеско) [Князь, а] остался на тех градех преждереченных [городех].

И по Божию изволению (изволению Божию) [похоте] (тот) Алекса [Князь крестился, и] прислал к Киеву (послал в Киев к митрополиту, чтоб креститсца) и митрополит [Киевской] крестил его [в крестьянскую веру], и дал ему во святом крещении имя (имя во святом крещении) Князь Александр (Александр Князь); [а у] Александра сын [Князь] Иван с отцем же крестился (крестился вместе с отцом). И в те времена (то время) [случился] приехати к Киеву (приехал в Киев) Великому Князю Витовту Литовскому (Велики Князь Литовский Витофт) и после ко Князю Александру (и просил Князя Александра) [Мансур-Киятовичу], и сыну (сына) его [ко Князю Ивану]; что похоте служити (чтоб они пошли к нему в службу); и (они) [Князь Иван и с отцем своим Александром сотворили хотение Великого Князя Витовта, и приехали] (в службу) к нему, (и пошли) и били челом ему [в службу] с своими предреченными (преждепомянутыми) тремя городы. И Князь Великий Витовт прия (принял) их (зело) честно не яко слуг, но яко [единых от] сродних (сродников) своих, и дал им [на приказ] вотчины волости: Станку (Стайку), Хорозов (Хозоров), Сереков, Гладковича (Гладковичи); (и Князь Ивана Александровича Великий Князь Витофт женил и) дал [Витовт] за [Князя Ивана Александровича] (него) княж Данилову дщерь (дочь) Остроженскаго (Острожского) Княжну Настасью».

Цитирую по упомянутой работе, которую взял в Интернете. Автор указывает, что текст в квадратных скобках — слова из «списка А», отсутствующие в «Келейной книге», а в круглых — наоборот.

Что этот документ может дать для разысканий по поводу происхождения противника Дмитрия на Куликовом поле? То, что Мамай происходит из рода Киятов, бывших какими-то правителями. Кияты эти, если верить «Келейной книге», кочевали по эту (надо так понимать, по западную) сторону Волги еще до прихода монголов.

Дальше идет нечто неудобочитаемое и совершенно фантастическое. Вот из этой фантастики Шенников и вывел Мамая-меркита. Поскольку известно по «Сборнику летописей» Рашид ад-Дина, что киятами именовался род, пошедший от прадеда Чингиз-хана Кабул-хана: «Кабул-хан — третий предок Чингиз-хана, а монголы предка в третьем колене называют [э] линчик. От него расплодилось и пошло множество родов [кабйлэ] и ответвлений [от них]. Его детей и внуков называют кият».

То, что Мамай имел отношение к роду Кият, подтверждает вроде бы и упомянутое письмо Шах-Ахмата от 1501 г.: «Кияты князья Мамаевы истинные дети, там рядом с братом моим, а здесь рядом со мной в моем царстве, справа и слева уланы, князья, четыре корачи большие, у меня нет слуг больших и лучших, чем Кияты князья».

Последний большеордынский хан в своем письме пытается напомнить Глинским, что они — Кияты. И просит их, как людей, близких к польскому королю, поспособствовать в получении помощи против врагов. Письмо это, видимо, попало в польские архивы после того, как Глинские пытались поднять восстание и вынуждены были бежать после поражения в Москву.

Шенников рассуждает так: «В 1200-1210-х годах Чингизхан вел многолетнюю борьбу с соседями монголов — меркитами, к которым примкнуло и несколько подгрупп монголов-киятов. Меркиты — по-видимому, тюркоязычный народ, этнически родственный алтайским и саянским тюркам. Нанеся меркитам крупное поражение в 1204 году, монголы затем долго преследовали уцелевшую их часть, отступавшую на запад и нашедшую защиту и укрытие у тюрок-кыпчаков. В ходе этого многолетнего отступления во главе меркитов стояли в течение некоторого времени Тохта-бей (Тохтоа-беки), убитый в 1208 году, и сменивший его Кучлук, затем отделившийся, оставшийся в Средней Азии и после долгой борьбы погибший в 1218 году. Остатки меркитов дошли почти до Волги, где в 1216 году были настигнуты и разгромлены монголами на р. Иргиз.

Судя по тому, что сведения об этих событиях попали в родословную Мамая, его предком был либо монгол из числа киятов, приставших к меркитам, либо меркит, каким-то путем присвоивший родословную одного из этих киятов. Последнее кажется более вероятным, так как имя Мамай (по персидским хроникам Мамак) неизвестно монголам, до появления золотоордынского темника Мамая не встречалось и у восточноевропейских тюркоязычных народов, но зато известно у алтайских и саянских тюрок».

На деле натяжек тут — хоть отбавляй. Начать с того, что (как, впрочем, признает и сам автор статьи) меркитские земли перед разгромом их монголами располагались на восточной стороне Волги, а не на западной. Чтобы устранить это несоответствие, Шенников заявляет: составитель первоначальной родословной находился в Сарае; стало быть, для него восточная сторона — «эта». Но откуда он взял, что вообще была какая-то первоначальная «родословная»? Почему не предположить, что составитель родословной Глинских просто пользовался какими-то преданиями, которые за века стали совершенно для него неясны? Это значительно скорее похоже на правду.

Дальше — земля меркитов за Волгой точно не заслуживала названия государства, и уж тем более ее властитель — титула падишаха. Кстати, и Тохта-бей, как признает Шенников, до Волги не дошел.

Наконец, насчет киятов как таковых. Вообще-то считать их монголами не приходится. Дело в том, что в монгольских языках ничего подходящего к этому слову не найдено. Зато в тюркских — полным-полно. Я полазил по Интернету и нашел «киян» — «дальний». Так переводил название рода хивинский хан Абулгази, считавший себя потомком Чингизхана. Слово «киян» с тем же значением есть в современном казахском. А Рашид ад-Дин пишет, что «киятов называют „киян“ (дальние)».

Далее, там же: слово «кият» (кияды) переводится с казахского как «режет». Это подтверждает и Калибек Данияров в своей книге «Альтернативная история Казахстана»: «И, наконец, слово єият — „режет“, „кроит“. На современном казахском языке — єияды. Однако на местных диалектах до сих пор произносят єият». Он же приводит еще ряд близких слов: «В казахском языке есть слово єия — „косогор“, „наискось“, єияє — „волоснец“, єиял — „вымысел“, „мечта“, єиялау — „идти по извилистой дороге“, єиялы — „фантазер“, „мечтатель“, „человек, увлекающийся несбыточной мечтой“. И, наконец, слово єият — „режет“, „кроит“. На современном казахском языке — єияды. Однако на местных диалектах до сих пор произносят єият».