– Вы что, хотите вот так, прямо в черте города устроить взрыв?.. Обалдели? Нет, ну ни хрена себе заявочки! Забудьте, как страшный сон!

– Мы тут сарай старый нашли, ничейный. Бревенчатый. В нем и разбирали мину. Там стены хорошие, должны выдержать…

– Так, пока ничего не предпринимать… НИЧЕГО!.. Я подумаю… С этим понятно. Теперь займемся лично вами, юноша, – обращаюсь непосредственно к Максимке. – Что за цирк я наблюдал сегодня утром перед разводом?

– Денис Анатольевич, Максим по личной инициативе сделал несколько петард. Ну, чтобы на занятиях имитировать разрывы гранат, – Илья пытается вступиться за друга.

– Ну-ка, ну-ка. Отсюда поподробней. Образец есть?

Горовский достает из кармана пару бумажных трубочек размером с большой палец и протягивает мне. Трубки плотно набиты, в торце каждой торчит по паре спичек головками наружу, обмотанных тонким шпагатом. Пока я осматриваю девайсы, начинает лекцию:

– Внутри – смесь перманганата калия и магниевого порошка с небольшим добавлением алюминиевых опилок. Шпагат пропитан селитрой и служит фитилем. Я сделал несколько штук с разными пропорциями, проверил в том самом сарае. И звук, и вспышка – замечательные… А что осталось, завернул в ма-алюсенький такой цилиндрик и в папиросу вместе с табаком забил… Вот.

– Ага, а потом угостил этим Паньшина… Тебя из пыточной палаты Тайного приказа не выгоняли за жестокость? Он же после такого курева заикаться начнет с перепугу. Или курить бросит.

– Ну и пусть… – опустив голову, вполголоса бурчит про себя Горовский. – Меньше всякую ерунду болтать будет…

– Все, Максим! Хватит! Детский сад, ей-богу! В твоей храбрости никто не сомневается! Никто!.. Будут возникать вопросы, скажи мне, отправлю тебя с неверящими на персональные занятия по взрывному делу. Вот там и пугай. Только не до смерти, пожалуйста… А теперь слушайте новую задачу. Одну мину оставить нетронутой для начальства… В смысле, переслать по команде в Техническое управление. А к остальным придумайте взрыватель натяжного действия, чтобы можно было, как растяжку ставить. Понятно?.. Вперед, дерзайте, гении!..

Остаток дня занимался накопившейся текучкой и совместно с Сергеем Дмитриевичем решал неотложные вопросы, пока наконец-то около пяти часов вечера окончательно не разобрались с размещением роты, а также определили местоположение и даже частично начали оборудование полосы препятствий, площадки для занятий рукопашкой и миниатюрного тактического поля. Процесс сдерживался отсутствием капитана Бойко, который мастерски умел разруливать вопросы с тыловиками. Но Валерий Антонович вместе со всем штабом попал в «пробку». Сразу за Барановичами железная дорога была плотно забита эшелонами, поэтому командарм вызвал из Минска автоотряд, доставивший нас, чтобы все-таки добраться до нового места расположения штаба.

На сегодня все, что можно было сделать, уже сделано, посему, оставив личный состав на попечение своего зама, который, кажется, начал входить во вкус командования, вызывая не совсем обоснованные подозрения в желании «подсидеть» ныне существующее начальство в моем лице, и отправился ознакомиться с городом и сделать еще одно дело. Хотел навестить в госпитале подпоручика Берга и попытаться разагитировать его остаться у нас. Давно в голове крутились мысли о необходимости создания группы огневой поддержки, или отделения тяжелого вооружения. Учитывая, что перед последним будут поставлены самые разнообразные задачи от минометной и артиллерийской поддержки действующих групп до массового применения, насколько это возможно, ракетного вооружения при прорыве укрепленной обороны немцев, то есть создания прообраза и аналога существовавших гораздо позже «Катюш» и «Градов», штабс-капитану Волгину одному будет трудновато со всем этим справиться. Очень не помешал бы толковый и дельный помощник, да, скорее всего, и не один. Передал бы им всех моих студентов, и пусть бы двигали эволюцию в этом крайне нужном направлении. А если все сложится хорошо, то и заполучить Романа Викторовича в наши подпольные ряды заговорщиков-прогрессоров.

Погруженный в эти мысли-мечты, пробирался по колдобинам, краем сознания благодаря небесную канцелярию за то, что уже около недели не было дождей и непролазное в таком случае глиняно-грязевое месиво выселковых улочек превратилось в очень неровную, но достаточно твердую поверхность, и обходя кучки конских «яблок» и лужи свежевылитых помоев. Адрес госпиталя мне дал Федоренко при расставании, как добраться до нужного места, объяснили драгуны, уже достаточно освоившиеся в Минске. Размышления прервала черная кошка, метнувшаяся прямо передо мной на другую сторону улицы. Пара местных бабок с интересом стали ожидать, что же будет делать их благородие в такой ситуации, но веселухи не получилось. Я спокойно пошел дальше, глазея по сторонам на городскую цивилизацию начала двадцатого века и помня вычитанную где-то фразу: «Если вам дорогу перебежала черная кошка, то это означает только то, что животное идет куда-то по своим делам. Не создавайте лишних проблем ни ему, ни себе».

Пока что особой разницы между губернским городом и маленьким городишком, в котором находился госпиталь, не видел. Бедняцкие окраины, маленькие неказистые лачуги, лепившиеся одна к другой. Эта неряшливая лента изредка прерывалась строением понарядней, на фасаде которого висела надпись «Лавка. Продажа дегтю, керосину и сахару», или просто, понятно и лаконично – «Трактиръ». Несмотря на сухой закон, последние работали и были заполнены людьми чуть ли не под завязку, да и те, кто оказывался поблизости, имели очень характерный вид и запах. Тут же мельтешили взад-вперед различные непонятные личности и стояли, подпирая стены, барышни не очень серьезного поведения, те самые «фифки», о которых упоминал Мойша Леебензон. Кто-то из них пытался обратить на себя внимание вероятных клиентов достаточно фривольными позами, другие пытались добавить к визуальному восприятию громкую рекламу своих физиологических прелес… особенностей. Судя по трем замеченным вдалеке и поспешно ретировавшимся фигурам в солдатской форме, военные были здесь частыми гостями. Меня из-за офицерских погон жрицы любви окликать не осмеливались, только провожали либо дежурно-безразличными, либо недоуменными взглядами.

Почти в конце пути, повернув на последнем перед госпиталем перекрестке, я наткнулся на немного шокирующую картину. Возле очередного «питательного заведения» стояли четыре девицы вполне определенного образа жизни, лениво покуривая и негромко переговариваясь друг с другом. А перед ними, понурившись, стояла тощенькая белобрысая девчонка лет десяти-одиннадцати в затертом и неоднократно залатанном платьице и стоптанных дырявых ботинках. В одной руке она держала пачку папирос, другая была сложена лодочкой. И в нее, как в пепельницу, стряхивался табачный пепел. А-х-хренеть, блин!.. За что ей такое?.. Или малявка этим на кусок хлеба зарабатывает?..

В госпитале меня ждал неприятный облом. Раны Берга оказались серьезней, чем ожидалось, и его перевели в другое место. Новый адрес, конечно, дали без разговоров, но сегодня я туда уже не успевал. Жаль, придется возвращаться не солоно хлебавши. Подходя к перекрестку, вдруг услышал нечленораздельные вопли и громкие шлепающие звуки. Как будто невидимая пружина толкает вперед, залетаю за угол и вижу очень не понравившуюся картину. Спиной ко мне стоит одна из тех «веселых» девок и, удерживая одной рукой за куцую косичку давешнюю девчонку, другой со всей дури лупит ее по щекам… Стоять!.. Два быстрых шага, рука шалавы поднимается в очередном замахе, захват за предплечье у самого локтя, большой палец привычно находит нужную точку, надавливает на нее и отталкивает вправо…