Мучительный крик вырвался из него. Он поднял ее голову и увидел синяки и рваные раны на ее горле.

«Шиа, не оставляй меня!» — Просьба исходила из самого сердца.

Это сделал он? Отпечатки пальцев были не его, но вот рваная рана? Может, это он сделал?

Ощущение неловкости пробежало по земле, заставляя дрожать пол, вращаться.

«Не оставляй меня, Шиа».

Жак разорвал свое запястье зубами и стал выдавливать ей в рот живительную влагу.

«Постарайся, маленькая Рыжеволоска, попробуй». — Сила его жизни заставляла сокращаться ее горло.

Он погладил ее опухшую шею, вынуждая сглатывать.

«Ты не можешь оставить меня во тьме».

Он не мог забыть нападение на нее, от этого или от чего другого его сердце подступило к горлу, Жак знал, что мог это сделать. Он был безумен.

Снаружи выл ветер, пролетая над горами, гром раскалывал небеса. Темные тучи разверзлись, и дождь застучал по листьям. Из-за деревьев появился огромный черный волк со светлыми горящими глазами. Когда он приблизился к маленькому крылечку, то преобразился в статного мужчину с широкими плечами, длинными темными волосами и серебряными глазами. Он взошел на крыльцо из-под проливного дождя и оценивающе оглядел двух мужчин, оказавшихся перед ним. Между Михаилом и Байроном висела буквально осязаемая напряженность. Брови вновь прибывшего поползли вверх, и он наклонился поближе к Байрону.

— В прошлый раз, когда кто-то рассердил Михаила, это было зрелище отнюдь не для слабонервных. У меня нет никакого желания лечить тебя, поэтому сходи-ка пока прогуляйся и поостынь. — Голос был красив своей монотонной принуждающей интонацией и, с одной стороны, успокаивал, но с другой, четко отдавал приказ.

В этом голосе было столько гипнотических, каких-то гипнотизирующих ноток, смешанных с силой.

Грегори. Темный.

Древний, компетентный исполнитель правосудия. Он освободил Байрона, просто повернувшись к нему спиной, и обратился к Михаилу.

— Кода ты прислал приказ, то сказал, что это Жак, но я не могу обнаружить его. Я пытаюсь ментально дотронуться до него, но в ответ — лишь пустота.

— Это Жак, но он не такой, каким был. Он не перевоплотился, но был сильно ранен. И не узнает нас, очень опасен. Я не могу обуздать его без последующих травм для него.

— Он боролся с тобой? — Голос был спокоен, даже нежен.

— Да, и Жак снова поступил бы так. Он больше напоминает дикое животное, чем человека, и до него нельзя достучаться. Убьет нас, если сможет скопить сил.

Грегори вдохнул дикий ночной воздух.

— Кто эта женщина?

— Она карпатка, но не знает наших путей или нормального способа общения нашего народа. Кажется, она обучалась на человеческого целителя и имела практику.

— Врач?

— Возможно. Он защищает ее, но все же моментами поступает неправильно, словно не может отличить что хорошо, а что плохо. Я думаю, Жак застрял в ловушке в мире безумия.

Серебряные глаза замерцали. В темной чувственной внешности Грегори была скрытая жесткость, ясно прослеживались черты опасного хищника.

— Ты не знаешь, что с ним произошло?

Михаил медленно покачал своей головой.

— Я и понятия не имею, как это все объяснить. Я не спрашивал девушку. Я напал на нее, стараясь убить, считая противницей брата, — признался Михаил, даже не меняя тон, просто переходя на шепот. — Он был в ужасном виде, испытывал большую боль, потел кровью, а она стояла над ним и копалась в его ране. Было так много крови, я подумал, будто она вампирша, ненормальная, испытывающая наслаждение от его мучений и пытающаяся выпотрошить.

Была минута тишины, только ветер и дождь, смеясь, прокомментировали эти слова. Грегори просто ждал, его тело было неподвижным, как горы.

Михаил пожал плечами.

— А возможно не было даже и мысли в голове, только рефлекс. Я не мог прикоснуться к нему ментально. А страданий на его лице отражалось больше, чем я смог вынести.

— Эту бурю вызвал не ты, — сказал Грегори. — Жак стал еще сильнее, чем я думал. В нем присутствует тьма, но она отлична от любой, виденной прежде. Он не вампир, но в действительности очень опасен. Давай войдем и посмотрим, что я смогу сделать.

— Входи осторожно, Грегори, — предостерег Михаил.

Серебряные глаза блеснули, отразив потоки дождя.

— Разве не я известен своей осторожностью? — Грегори проскользнул в сломанную дверь, Михаил покачала головой в ответ на возмутительную ложь, и последовал за ним, отставая на шаг.

Голова Жака поднялась, черная ярость тлела в его глазах, когда он наблюдал за ними. Длинное, медленное шипение вырвалось из его горла. Грегори остановился, подняв руки в жесте мира. Михаил прислонился к дверному косяку, настолько тесно, что казалось, полностью слился со стеной. Он отлично понимал, главная его ошибка состояла в нападении на девушку.

— Я Грегори, Жак. — В голосе Грегори слышалась сила, но вместе с тем он был мягким и успокаивающим. — Целитель нашего народа.

Шиа лежала на руках Жака, головой у него на плече, ее глаза были закрыты. Она простонала низким, хриплым звуком, добавившем еще дров в топку гнева Жака. Его длинные пальцы прикоснулись к пятнам вдоль ее опухшего горла, и он перевел свой убийственный взгляд на Михаила.

— Оставьте нас в покое. — Ее голос был больше похож на шепот, хриплый и осипший.

Она не открывала своих глаз и не делала попытки передвинуться.

— Я могу помочь ей, — Грегори сохранил все тот же чарующий тон.

Девушка, очевидно, являлась ключом к Жаку. Это было видно по тому, как он держал ее, защищая своим телом, с какой нежностью его глаза смотрели на ее лицо. Его руки, не прерываясь, ласкали ее, поглаживали волосы, кожу.

Услышанный приказ в красивом голосе Грегори, заставил ее поднять свои длинные ресницы и изучить его лицо. Его красота была жесткой, этакой смесью элегантности и дикого животного. Он выглядел более опасным, чем двое других. Шиа постаралась сглотнуть, но не получилось.

— Вы похожи на убийцу с топором.

«У нее есть мозги». — Мягкий смех Михаила эхом отозвался в голове Грегори. — «Она видит глубже твоего смазливого лица».

«Ты такой забавный, древний». — Грегори намеренно напомнил ему о разнице в четверть века в их возрасте. — «Жак готовится напасть. Слышишь, как ветер поднимается снаружи». — Он помолчал минутку, выискивая пути, известные лишь ему. — «Я не могу найти ни одной зацепки, с помощью которой смог бы достучаться до него, а она невосприимчива к внушению. Я могу попытаться использовать ее, но он будет об этом знать. И будет бороться со мной, опасаясь, что я отберу ее у него. А она слишком слаба, чтобы пережить такую борьбу».

«Ты можешь остановить его? Можешь отправить его спать?»