объединения заклинаний, которая относилась к тайным Сиятельным знаниям, но которую он теперь знал благодаря доступу в нужный корпус. В случае применения к заклинанию против червеобразных демонов наши заклинания не складывались, а умножались, поэтому покрытие должно было охватить весь город.

— Могут заметить, — привёл он последний довод, почти сдавшись.

— А отвод глаз на что? — удивилась я. — Нам только отойти надо, чтобы никто не наткнулся случайно.

— А я покараулю, — азартно предложила Ракель.

— Эх, на нарушение меня толкаете…

Но это был последний писк его сопротивления. Он даже не упирался, когда мы тащили его с площади. Завернули мы в ближайший переулок, пустовавший из-за того, что из него храма было не увидеть, и там, взявшись за руки, речитативом произнесли формулу уничтожения, параллельно напитывая её собственной магией. От нас покатилась еле-еле заметная золотистая волна, которая вызывала яркие столбы золотого света на своём пути. Столбы, которые указывали на места уничтожения червеобразных демонов.

— Ой мамочки, — испуганно выдохнула Ракель.

Столбов по городу получилось невероятное количество, а самый большой и толстый исходил из храма, в котором сейчас шёл молебен.

Глава 20

В эйфории от удачного использования заклинания мы засели в одном из кафе рядом с центральной площадью и даже вино заказали, чтобы отпраздновать победу. Там нас и нашли принц с принцессой. Выглядели они отнюдь не осчастливленными нашей помощью, а злыми настолько, что я подумала бы что их зацепило заклинание против демонов.

Рауль, прежде чем ругаться, поставил защиту от прослушивания. Признаю, ругался он культурно, одними приличными словами, но с такими интонациями, что они казались неприличными. Досталось каждому, но больше всех — Альваресу. Рауль выговаривал холодно, но было видно, что внутри он кипит от злости: слишком спокойно он говорил, слишком длинные паузы между словами делал. Марсела же не посчитала нужным скрывать свои чувства.

— Как вы могли, сеньор Альварес? Вы, взрослый состоявшийся маг, — выпалила она, прервав брата. Странно, что при этом смотрела она не на Альвареса, а на нас с Ракель. — Я бы поняла, если бы в представлении участвовали только эти две сеньориты, которые понятия не имеют об ответственности.

— Почему это не имеем? — возмутилась Ракель. — Мы хотели вам помочь, поскольку как раз считали себя ответственными за судьбу Теофрении.

— Неужели? И сеньорита Катарина считает себя ответственной за судьбу Теофрении? С чего бы, если её не беспокоит судьба собственного герцогства? Такую беспринципную особу ещё поискать нужно.

— Марсела, — предупреждающе протянул Рауль.

— Хочешь сказать, дорогой брат, что я не права? Девица совершенно спокойно бросила на произвол судьбы людей, которые от неё зависят.

— Марсела, не суди о том, чего ты не знаешь, — резко бросил Рауль. — Во-первых, герцогство от неё никак не зависит, потому что находится под управлением графини Хаго, а во-вторых, Катарине грозит смертельная опасность. Не думаю, что герцогству станет лучше, если местное кладбище украсится могилой нынешней герцогини.

Продолжать он не стал, хотя и мог бы добавить «в-третьих», что эти обязательства вообще не мои, а предыдущей Эстефании. Вот она конкретно сбежала. А я так, пыталась выжить и принимать на себя не оговоренные клятвой обязательства и не могла, и не хотела.

— Вот как? — Марсела немного остыла. — Ты мне не говорил. Да и сейчас не говоришь ничего конкретного.

— Это не мой секрет, — отрезал Рауль. — Марсела, ты меня удивляешь своей горячностью.

— Извини. — Она приложила руки к вискам. — Просто мне невыносимо думать, что кто-то может вот так легко пренебречь своими обязанностями…

— В то время как тебе это недоступно?

Это был явно намёк на что-то, потому что Марсела дёрнулась, на мгновение «потеряв лицо», но очень быстро взяла себя в руки и холодно возразила:

— Я просто думаю о последствиях.

— Катарина тоже думает о последствиях и пытается спасти не только герцогство, но и весь мир, — напомнил Рауль.

— Да, мы все всё ради этого делаем, — вставила Ракель посчитавшая, что меня незаслуженно обижают.

— И это нас возвращает к тому, что прежде, чем делать всё, неплохо было бы сначала согласовать с другими. Никто не вправе решать столь серьёзные вопросы единолично.

— Нас пятеро, посвящённых в тайну, — заметила я. — Трое были за немедленное использование заклинаний, а это, несомненно, большинство, если вы не считаете, что титулы принца и принцессы дают вам по два голоса.

— Да ксуорс вас побери! — опять взвилась Марсела. — Вы можете представить наши чувства, когда неожиданно трое из священников, участвующих в молебне, упали на землю и стали корчиться, как будто их пытали.

То, что никто не умер, мы выяснили сразу, поэтому, хоть и испытывали чувство вины, но оно гасилось эйфорией от успешного использования заклинания.

— У них же из тела выходил божественный золотой свет, — невозмутимо напомнила Ракель. — Значит, вы должны были догадаться, что всё идёт как надо.

— Рауль, да весь город гудит, что Двуединый явил чудо, а это значит, что в Теофрении грядут золотые времена. И это только благодаря нам, — напомнил Альварес. — Как говорит Катарина, победителей не судят.

Я скромно промолчала, хотя могла бы возразить по поводу авторства. С другой стороны, как ни крути, это сказала действительно Катарина, хотя и не я, а Екатерина Вторая.

— То есть мы вам ещё и благодарны быть должны, сеньор Альварес? — едко спросила Марсела.

— Не то чтобы благодарны, но уж точно не стоит на нас ругаться, — ответила я вместо смутившегося Альвареса. — Народ ждал чуда, мы это чудо дали. А заодно обеззаразили несколько священников, что пойдёт на пользу церкви. Кроме того, мы провели эксперимент и выяснили охват совместного заклинания, чего не получилось бы сделать ночью, потому что результата не было бы видно.

— Катарина, да как вы не понимаете, — устало выдохнул Рауль. — Таких сюрпризов нам не нужно, пусть они хоть десять раз приятные. Мы должны быть к ним готовы. А не так, что, когда священники посыпались на пол, мы догадались, что это результат ваших действий, а не мор в церкви.

— Но вы же нашли что сказать, — смущённо предположила я.

— Разумеется, мы нашли что сказать, — уже не так агрессивно ответила Марсела. — Что Двуединый очищает пастырей своей церкви.