— Ты должна научить нас проводить праздники, по всем правилам. Чтобы люди на них чувствовали прикосновение будущего перерождения, а не мрака небытия. Понятно?

— А это очень просто, — неожиданно горячо — заговорила Джарита. — Тут главное, ритм барабана. Он должен точно совпадать с пульсом. И бить надо долго. Когда долго, все люди перестают соображать. Мы сами дурели. Потом потихоньку ритм убыстрять надо. А потом ритм сами пауки отбивали, а мы уходили скорее. А то такое состояние, что самому в пропасть кинуться хочется — и лететь, лететь…

— Нужен барабан, — вскинул Найл глаза на Тройлека.

— Есть, — неожиданно подтвердил паук. Несколько. Во время парадов использовались.

— Это очень просто, — кивнула девушка. Вы сами легко справитесь. Только меня не надо… — Она упала на колени. Я полы мыть буду, посуду скоблить, объедки выносить, только не надо меня во дворец! Я не хочу больше… Не могу… Я устала быть привратницей смерти.

— Разве ты не понимаешь? — Найл присел перед нею на корточки так, чтобы его глаза оказались на уровне глаз служанки. Ты, и только ты. Именно потому, что ты не хочешь. Подумай, это ведь последние дни людей под нашим солнцем, на нашей земле. Они навсегда уходят из этого мира. Неужели ты хочешь, чтобы в последние часы они зависели от какого-нибудь безразличного существа? Ведь желающий получить титул этой самой «привратницы смерти» найдется обязательно. Захочется получить в свое распоряжение огромный дворец, захочется властвовать над чужими жизнями и смертями. Демонстрировать всемогущество. Каково станет людям под такой пятой? Подумай о них. Кто, кроме тебя, с таким трепетом сможет отнестись к их выбору? Кто лучше тебя сможет облегчить их последние часы, последние дни и минуты, сделать их легкими и прозрачными, как аромат жасмина, как глоток свежего воздуха. Иди, Джарита. Дворец Смертоносца-Повелителя и все, кто войдет в его двери, отныне принадлежат только тебе. И каков будет этот последний приют сделавших выбор, зависит только от тебя.

Правитель помог девушке встать на ноги и проводил ее до дверей тронного зала. Когда Джарита вышла в коридор, притворив за собою резную дверь, Найл с громким вздохом облегчения уселся прямо на пол:

— Великая Богиня! Саранчу завалить легче, чем этими назначениями заниматься. Тройлек, объяви в городе мой приказ: завтра, после захода солнца, выходить на улицу категорически запрещается. Скажи, что будет праздник мертвых. Все, кто окажется ночью вне дома, покинут этот мир навсегда.

* * *

Смертоносцы не умеют хранить тайны. Пребывая друг с другом в постоянном мысленном контакте, они даже не понимают, каким образом одно разумное существо может скрывать какие-то сведения от прочих сородичей. Таких же принципов они придерживаются, налаживая отношения с представителями других рас и народов.

Однако одну, саму главную тайну своего прошлого, восьмилапые тем не менее успешно скрывают даже от своих ближайших соседей. Это тайна памяти. Сам Найл смог узнать о существовании памяти предков только пробыв в течение долгого времени на посту правителя города, и только тогда, когда безопасности его обитателей всерьез начал угрожать таинственный Маг. Оказалось, что в обширных подземельях Черной Башни смертоносцы хранят сотни тел своих умерших верховных властителей. Но в катакомбах существовало отнюдь не кладбище — в тех случаях, когда ныне живущим требовался совет древних мудрецов или сведения о происходивших в прошлом событиях, специально отобранные могильные пауки нагнетали живой энергией иссохшие от времени тела и пробуждали навсегда, казалось, уснувшие разумы.

Посланник Богини лично беседовал с Хебом Могучим, столетия назад в жестоких войнах с людьми отвоевавшего право смертоносцев на собственное государство, с Квизибом Мудрым, приручившем когда-то в древние времена первых двуногих.

Хранителям мертвых, как и всем прочим существам этой планеты, требовалась еда. Два месяца назад, освободив город, первым делом смертоносцы принесли сюда свежую дичь. Однако охота на городских улицах малодобычлива. Обитателей тайных подземелий следовало накормить сытно, обильно, до отказа набив их объемные желудки.

Перед Черной Башней уже начиналась подготовка к ночному действу: обычные пауки прочесывали окрестные заросли, разгоняя и поедая мелких насекомых, в радиусе полукилометра смертоносцы заняли посты, уже сейчас не подпуская близко никого из двуногих. Посреди древней мощеной прямоугольными плитами площади люди в белых туниках под личным присмотром угрюмой Джариты складывали высокий костер.

Найл ненадолго остановился, наблюдая за происходящим, а затем шагнул в дверь древнего строения. Ему так же следовало внести свой вклад в организацию праздника.

Смертоносцы города точно так же, как и пауки других мест, питались в основном людьми. Однако, в отличие от Провинции, где советник Борк превратил банальный процесс поедания слабого сильным в целый обряд с философско-религиозной подоплекой, местные восьмилапые делали свое дело тайно.

Кормились они в основном в трех местах: на острове рождений, где женщины девятого, вырождающегося поколения производили на свет чаще всего неполноценных уродцев; во дворце, куда собирались люди, достигшие сорокалетнего возраста, дабы отправиться в Счастливый Край; и в квартале рабов — здесь пауки позволяли себе развлечься настоящей охотой. Они плели паутины, нападали из засад, набрасывали ловчую сеть. Главной изюминкой считалось обязанность таким образом сцапать двуногого, чтобы прочие окружающие ничего не заметили. Найл помнил, как это происходило: идешь с человеком по улице, разговариваешь, и вдруг понимаешь, что собеседника рядом нет. И ничего — ни шороха, ни стона. Дабы избежать лишних беспокойств, обитателям квартала рабов запрещалось дважды ночевать на одном месте. Человек никогда не знал, исчез ли его вчерашний знакомый навеки, или просто ночует в другом доме.

Сейчас от Посланника Богини требовалось побудить хранителей мертвых вместо тайной охоты согласиться на открытый и торжественный обряд. Точнее, научить новому способу насыщения — в подземелье и раньше приносили уже пойманную, парализованную ядом пищу. В охоте бледные обитатели Черной Башни участия не принимали.

Первые минуты спуска в подземелье — самые приятные. На уходящей по спирали вниз лестнице царила невероятная после полуденной жары прохлада. Потом, к сожалению, тело начинает привыкать, и вскоре возникает такое чувство, будто здесь так же жарко, как и наверху. Спускался Найл долго — пока ступени не закончились, а толщина камня над головой не составила высоты самой Черной Башни. Лестница вывела в коридор метра три высотой и не меньше двух в ширину.

Стены оставались из неотесанного камня, грубо скрепленного раствором. В десяти метрах по ходу коридор перегораживала массивная дверь, для стягивания досок которой предки не пожалели толстых стальных полос.

Найл потянул на себя вделанное в нее холодное железное кольцо, и дверь распахнулась.

Внутри стоял светлый бойцовый паук, который, узнав правителя, опустился в ритуальном приседании, а потом освободил проход, сдвинувшись в специальную стенную нишу. Посланник, кивнул, испустив импульс приветствия и двинулся дальше.