Я отложил рубашку, воткнул нож в изголовье кровати и вытянулся во весь рост на расправленном одеяле, расслабляя ноющее тело.

Тот, кто зачаровал девицу, приложил все усилия не только, чтобы скрыть свою работу, но и наделил «уздечку» совершенно несвойственной ей особенностью — способностью ощутить угрозу и принять меры по ликвидации оной... Или это были другие чары? Нет, скорее внешний слой... Что ж, дорогуша, выходит, я зря тебя раззадорил? Ты атаковала, потому что лучшая защита — это нападение, а висящему на тебе заклятию просто необходимо было защититься... Фрэлл, и угораздило же меня столкнуться с Видящей! А что я буду делать при следующей встрече?

«Следующая встреча пройдёт иначе...»

Почему ты так уверена?

«Ты правильно оценил противника, и когда вы встретитесь снова, я подниму Щиты...»

Щиты... Ты могла меня укрыть?!

«Разумеется... Мне легко это сделать...»

Почему же сегодня Щитов не было?

«Потому что ты должен учиться...»

Учиться?! Я мог совершить непоправимую ошибку!

«Для неё, не для тебя...»

Бессердечная тварь! Тебе не жаль никого — ни людей, которые проходят рядом со мной, ни меня самого!

«Разве я должна тебе помогать?»

А что ты должна делать?

«Ничего...»

Как это?!

Я оторопел.

«Я существую вместе с тобой, но и вне тебя — тоже... Мне всё равно, умрёшь ты или будешь жить...»

Вот как ты заговорила?! Я запомню!

Звонкий щелчок сошедшихся вместе Пластов подсказал мне, что Мантия уснула. Или сделала вид, что уснула. Ну и фрэлл с ней... Нашла чем испугать... Я тёр зудящие виски до тех пор, пока кожа на них не начала гореть. Если каждый разговор с Мантией будет так меня изматывать, пусть лучше она спит беспробудным сном!

* * *

Обедать вашего покорного слугу никто не звал — я сам спустился вниз, предварительно выждав, пока квартиранты Гизариуса разбредутся по своим покоям, и застал в кухне усталого доктора. Он наблюдал за кипящим в глиняном горшке очередным травяным отваром.

Гизариус скосил взгляд в мою сторону и пробормотал что-то нелицеприятное. Я сделал вид, что ничего не заметил. С минуту мы пялились друг на друга, ожидая, кто первым нарушит неловкое молчание. Мои нервы оказались крепче.

— Смотрю я на тебя и никак не могу понять: то ли ты и вправду дурак, то ли очень убедительно притворяешься. — В голосе доктора слышалось разочарование.

— А что вас больше устроит? — равнодушно поинтересовался я.

— Меня больше всего устраивает, когда ты спишь лицом к стене. — Доктор был на грани взрыва. — И я с большим удовольствием снова напоил бы тебя снотворным!

— О, совсем забыл! — Нужно было сказать Гизариусу про сон и проблемы, с ним связанные. — Мне подолгу спать нельзя.

— Это ещё почему? — Он нахмурился.

— Видите ли... — Как можно рассказать всё, не упомянув ни о чём? Вот задачка... — Если я буду часто принимать снотворное в больших количествах, то в один прекрасный день могу не проснуться.

— И почему этот день будет прекрасным? — съехидничал доктор.

— Вы же мечтаете меня усыпить, не так ли? — За что боролся, на то и напоролся! Ну как, нравится?

Гизариус вздохнул:

— Нет, ты определённо беглый королевский шут, других версий у меня нет.

— Почему сразу — шут? — обиделся я.

— Потому что вечно шутишь, но твои шутки по большей части — очень злые и острые вещички.

— Я всегда стараюсь говорить серьёзно. — Я продолжал дуться.

— Угу, — буркнул доктор. — Всегда стараешься, но получается это у тебя так редко, что никто не замечает...

— Может быть, оставим в покое мою грешную душу? — предложил я, роясь в остатках обеденной трапезы. — Давайте лучше поговорим о персонах более интересных, чем я.

— И о ком же, позволь узнать?

— Например, о девице, которая всё утро стонала под принцем, — ответил я, щедро намазывая кусок хлеба паштетом из птичьей печени.

Доктор снял горшок с огня и сел за стол напротив меня.

— Ты знаешь, что тебе не идёт грубость?

— О чём вы? — Я попытался прикинуться дурачком. Не вышло. Гизариус покачал головой и продолжил:

— Объясни, пожалуйста, почему ты так себя ведёшь?

— Да никак я себя не веду. — Сейчас кусок в горле встанет. От таких вопросов...

— Вот именно! Ты стараешься быть никаким, но в результате твоя речь пестрит фразами, которым не научишься, роясь в отбросах, а твоё поведение является жуткой смесью нахальства и галантности. Это выглядит по меньшей мере неестественно, ты не думал?

— Я вообще редко думаю, — огрызнулся я.

— Опять мимо, — резюмировал доктор. — Неудачная попытка. Попробуй ещё раз.

— Чего вы хотите добиться? — Я посмотрел на него с нескрываемым раздражением.

— Я хочу, чтобы ты привёл себя в состояние равновесия. Твоё шатание из стороны в сторону плохо кончится...

— Я знаю, — пробормотал я, впиваясь зубами в хлеб.

— Ты хочешь рассыпаться на кусочки? — Сколько участия и заботы, вы поглядите!

— Моя жизнь принадлежит только мне. — Отвяжись, зануда!

— Вряд ли. — Доктор улыбнулся. — Впрочем, ты вполне самостоятелен и самодостаточен, чтобы решить, когда уходить и когда — возвращаться.

— На сегодня воспитание закончено?

— Можешь считать, что да. Так что ты хотел узнать?

Фрэлл, он совсем сбил меня с мысли!

— Эта девица... Кто она? Откуда? Из какой семьи? Какие отношения связывают её с принцем?

— Больше похоже на вопросы дознавателя, чем на невинное любопытство. — Доктор прищурил глаза. — А ты, часом, не из Орлиного Гнезда[7]?

Сказать бы тебе, из какого «гнезда» я выпал, да не поверишь. А если и поверишь... У меня и так слишком много проблем — зачем увеличивать их тяжесть во сто крат?

— А почему не из Гильдии навигаторов, егерей или Постоялого Двора? Чем вам любезнее Орлиное Гнездо? — съязвил я, наливая разбавленное водой вино в кубок, оказавшийся поблизости.

— Ты хорошо осведомлён... — В голосе доктора появилось беспокойство.