– Прости, – произнес Кингсли, поглаживая ее по спине, словно ребенка.

Боже милостивый, если он хотел утешить ее, то выбрал самый отвратительный способ! Мими чувствовала себя, словно старшеклассница, влюбившаяся в преподавателя.

– Угу, – кивнула она. Ей хотелось только одного. Пусть Кингсли поскорее исчезнет из этой комнаты и из ее жизни. Она не желает больше его видеть! Хуже безразличия со стороны Кингсли была его жалость. – А теперь тебе лучше уйти.

Но Кингсли не послушал Мими:

– Слушай, давай прокатимся? Я хочу тебе кое-что показать. Ты сразу поймешь.

Мими с трудом подавила вздох:

– Это обязательно?

– Обещаю, что после поездки перестану тебе надоедать.

– Ладно.

Они выехали из города, за пределы седьмого круга, в бесконечные полосы ничто, окружающие Тартар. Темная беспредельная пустота без намека на жизнь. Здесь заправляли мертвецы и те, кто их сохраняет. Они попали в пустующие бесплодные земли, зараженные радиацией, в опустошенные долины, где на заре времен бушевало Черное Пламя. Посреди бесконечной тьмы Кингсли остановил машину и вышел.

Он присел у края дороги и позвал девушку за собой.

– Видишь? – спросил Кингсли, указав на крохотный красный цветок, проросший в пепле пустыни. – Помнишь? Раньше здесь ничего не росло. А теперь дело обстоит иначе. Преисподняя меняется, в том числе отчасти из-за меня.

Это был обычный сорняк, но Кингсли так сильно им гордился. Мими не хотела уязвлять его чувства.

– Времени потребуется много. Возможно, ад никогда не будет таким красивым, как наверху, но кто знает? – Кингсли осторожно прикоснулся к лепесткам. – Понимаешь, в другом мире у меня никаких перспектив, – произнес он. – А здесь я свой, и мне спокойно.

Мими понимала, что он имел в виду. Он никогда не вернется обратно к прежней боли. В срединном мире Кингсли Мартин – изгой. Не ангел, не демон – Серебряная кровь. Вампир, которого сторонятся. Ему не доверяют собственные сородичи.

Наверное, когда-то он любил Мими. Хотя ничего не имело значения. Чувства, если они и были, уже покинули Кингсли. Реальна лишь его гордость за крохотный цветок.

И она увидела то, что отказывалась осознавать. Кингсли изменился. Здесь, внизу, он был цельным. Он стал самим собой. Его душа перестала терзаться и разрываться на куски. Кроатан обрел свободу.

Внезапно Мими поняла слова Хельды: «Если сумеешь убедить Араквеля уйти с тобой – он твой».

Кингсли не покинет преисподнюю. У него есть все – приключения, новый опыт, возможность возвращать жизнь мертвой пустыне. Мими не хотела отнимать то, что он нашел. Если она по-настоящему любит его, то не будет его беспокоить. Ведь именно в самопожертвовании и самоотверженности заключен смысл любви. Валентинки, букеты и хеппи-энд – ничто по сравнению с осознанием того, что благополучие любимого важнее собственного. Но как ужасно вырасти и понять, что ты не в силах получить желаемое!

– Я рада за тебя, и ты счастлив, – произнесла Мими, когда они направились к машине.

– Здесь никто не бывает счастлив. Но я доволен, и, полагаю, мне этого достаточно.

В Тартар они ехали в молчании. Мими опасалась, как бы не сказать лишнего, а Кингсли погрузился в размышления. Когда они вернулись в «Герб герцога», тролли, похоже, почувствовали их настроение и поспешили убраться восвояси. Не было видно ни единого слуги, хотя обычно они буквально висели над душой, предлагая наперебой сладости, шампанское или джакузи.

Кингсли проводил Мими до ее апартаментов.

– Ну, что, попрощаемся?

– Угу. Пока.

Кингсли задержался в дверном проеме:

– Очень мило с твоей стороны – заглянуть ко мне. Всегда рад с тобой повидаться, Форс. Заходи, если окажешься в наших краях.

Ишь, умник! Они больше никогда не встретятся. Она пришла в ад в погоне за мечтой, а теперь надо просыпаться. Она нужна ковену. Хватит тратить время впустую. Мими чувствовала, что наступило прощание, но, боясь расплакаться, просто пожала плечами и отвернулась. Внезапно девушка кое-что вспомнила:

– У меня осталась одна твоя безделушка. Забирай.

Она достала из кармана кроличью лапку-брелок. Мими нашла ее в вещах Кингсли и взяла себе, вспоминая, как парень вертел ее, подбрасывал в воздухе и ловил.

– Я потерял ее в Нью-Йорке, – произнес Кингсли. Брелок много для него значил. Однажды он сказал Мими, что лапка часто приносила удачу.

Он явно питал некую извращенную привязанность к уродливой штуковине.

– Знаю. Я ее нашла.

– И ты ее хранила? Все время?

Мими пожала плечами:

– Она напоминала мне о тебе. – Она хранила вещицу, словно залог того, что когда-нибудь Мими снова увидит любимого.

Кингсли продолжал изумленно смотреть на лапку, а девушке отчаянно хотелось, чтобы он побыстрее убрался прочь. Слишком мучительным получилось испытание.

– Постой, – хрипло произнес Кингсли и коснулся ее руки.

Их пальцы переплелись. Мими крепко пожала ему руку, давая понять, что не держит зла. Они – друзья. И, похоже, никем иным не являлись. И довольно с нее дружбы!

Но Кингсли ее не отпускал. Она попыталась высвободить ладонь, но он только крепче сжал ее, и в сердце Мими пробились ростки надежды. Но она не желала снова идти дорогой, ведущей в пустоту.

Они словно приросли к полу, и время застыло.

Затем Мими решилась поднять взгляд.

И увидела, что по его прекрасному лицу текут слезы. Когда их взгляды встретились, Мими показалось, будто у Кингсли что-то сломалось внутри. Похоже, потрепанная кроличья лапка напомнила ему о том времени, которое они провели вместе в Нью-Йорке. А возможно, он наконец поверил, что она спустилась в ад из-за него. Но все это уже не имело значения. Стена рухнула, и Кингсли капитулировал перед любовью, которая жила в его душе. Перед любовью, скрытой под маской заносчивости и безразличия.

Кингсли все-таки признался ей, когда они попрощались навсегда, раскрыл свое сердце. Но вместо ликования, торжества и ощущения победы Мими заполнила нежность и стремление защитить любимого.

– Конечно, я скучал по тебе, – прошептал он. – Разве я мог забыть…

– Кингсли… – произнесла Мими, но он уже привлек девушку к себе. И на этот раз она его не оттолкнула.

В заточении у Аллегры постоянно кружилась голова. Она забыла, когда в последний раз видела солнечный свет. Что с Беном? Куда его поместили венаторы? Как их виноградник? Работники будут беспокоиться. А родные Бена? Ведь они должны поднять тревогу! У Красной крови существуют свои методы поиска пропавших людей.