С ружьем наготове Джиллиан ждал в темноте. Близнецы вошли в дверь: под их ногами хрустнули глазные шарики. «Куда, черт возьми, подевался Пиобб, что эти свиньи сделали с ним?»

Он едва успел додумать эту мысль до конца, как его взгляд упал на две ноги, торчащие из-под верстака. Джиллиан беззвучно присел, ощущая, как внутри него закипает гнев отчаяния. Даже в темноте он смог понять, что близнецы сначала пытали и лишь затем убили Пиобба. Вдруг его захлестнула жгучая волна ненависти, одним единственным скользящим движением он вскочил, вскинул ружье и всадил одному близнецу заряд дроби в живот. Молча, не издав ни звука, Нога рухнул назад, прямо на витрину лавки, стеклянные глаза запрыгали вокруг него как шарики.

Камень взревел, подскочил к своему брату и увидел, что Нога больше не шевелится. Выгнувшись, как хищная кошка, он обернулся и уставился в темноту, в том направлении, из которого был произведен выстрел.

— Как он мог!.. — выдавил он задыхающимся от слез голосом. — Как он посмел, этот гермафродит!

В тот же момент он прыгнул вперед, перемахнув через стол в центре магазина, и остановился метрах в двух от Джиллиана.

— Ты… баба! — беспомощно закричал близнец, и абсурдность этого замечания почти вывела Джиллиана из равновесия.

Камень подошел еще ближе, расставив пальцы как когти и оскалив зубы, и Джиллиан спустил курок. Заряд прорвал круглую дыру в нижней части живота и почти разорвал его напополам. Камень повалился назад, стукнулся об пол и погреб под собой десятки стеклянных глаз.

Джиллиан с отвращением отбросил пустое ружье: до этого он никогда не пользовался таким грубым, варварским инструментом.

Он переступил труп Камня и большими шагами подошел к витрине. Нога, тихо поскуливая, беспомощно прижал обе руки к зияющей ране на животе. Боль, должно быть, была ужасной, и его взгляд был таким же пустым, как и в стеклянных глазах, которые окружали его.

Джиллиан быстро и бесстрастно убил его. Ощущение теплой плоти в руках придало ему новые силы: он рванул мертвеца назад, пока его тело не упало с витрины на пол. Затем, подойдя к верстаку, он поднял тело Пиобба и уложил его на столе как павшего короля: глаза закрыты, руки скрещены на груди.

Скоро сюда нагрянет жандармерия, но Джиллиан, не торопясь, отыскал оставшийся целым стеклянный глаз и спрятал его в своем кармане. Талисман на счастье или сувенир на память. Взбежав по деревянным ступеням на чердак, и беспорядочно побросав свои вещи в дорожную сумку, он покинул дом через задний двор, как раз когда в конце улицы показался мерцающий свет ручных ламп.

Слезы холодили щеки Джиллиана — Лисандр заплатит за все, что он сделал, неважно, какой ценой. Через столько лет у Джиллиана, наконец-то, появилась цель, собственная цель.

Но он также знал, что одному ему не справиться. Ему нужен был кто-то, кто окажет помощь, кто-то, кто страстно желает смерти Лисандру, кто-то, у кого есть необходимые средства, чтобы это желание смогло воплотиться в реальность.

Источая зловоние, совершенно изможденный, Джиллиан стремглав бежал по переулкам Монмартра, как вдруг ему стало ясно, к кому нужно обратиться за помощью.

— Желаю всего самого наилучшего!

Глядя на коробочку в руках Кристофера, глаза Сильветты становились все больше. Играя, она попробовала её выхватить у него из рук, но он засмеялся и убрал её в сторону. Затем все же протянул ей подарок.

— Спасибо, — взволнованно обрадовалась она, и отступила назад от двери в свою комнату. — Большое, большое спасибо.

Кристофер вошел и закрыл за собой дверь. В комнате было тепло: слуги получили распоряжение постоянно поддерживать в детской комнате Сильветты определенную температуру. Кристофер, напротив, регулярно забывал о своей печи, от чего ему частенько приходилось мерзнуть в своей постели. Но ему хватало того, что он присматривал уже за одной печью. Он гордился тем, что пламя атанора за последние четыре месяца ни разу не погасло.

Сильветта бросилась на постель и принялась с нетерпением разрывать пеструю оберточную бумагу. Сегодня был её одиннадцатый день рождения, и Кристофер был первым членом семьи, который поздравил её этим праздником. Кроме него никто, даже Шарлота, не пришел к ней так рано утром, еще до начала урока.

Кристофер добродушно улыбнулся, глядя, как Сильветта разрывала на части упаковку, и огляделся тем временем в комнате. Здесь почти не было вещей, из которых можно было бы заключить, что в комнате живет ребенок. На туалетном столике были щетки и баночки с кремом, как у всякой взрослой девушки, только две плюшевые игрушки под балдахином кровати указывали на возраст Сильветты. Мозаика на окне изображала еще одну многолюдную лестницу, которая круто вздымалась вверх к небу. Люди, изображенные на верхних ступенях лестницы, уже почти достигли своей цели, а на тех, что были ниже, нападали крылатые фигуры чертей, то и дело сбрасывая кого-то вниз. Вся картина была выдержана в желто-красных тонах, и лучи восходящего весеннего солнца наполняли комнату иллюзией пылающего огня.

Наконец Сильветте удалось оторвать последний кусок обертки. Вежливо — и совсем по-женски — она улыбкой скрыла свое удивление по поводу того, что представилось её взору.

— Это то, чего ты всегда хотела, — сказал Кристофер и подошел к ней поближе.

— Вот как? — Улыбка на её лице осталась, но в голосе прозвучал легкий оттенок разочарования.

Она держала в руках стеклянную бутылочку, наполненную до краёв грязно-коричневой неаппетитной жидкостью.

— Я должна это выпить? — недоуменно спросила Сильветта.

— Нет, только не это, — смеясь, ответил Кристофер. — На пользу тебе это не пойдет. И, к сожалению, пахнет оно тоже довольно отвратительно.

— Но, Кристофер, — сказала она, растягивая слова и глядя на него проницательным, уже взрослым взглядом, — что же мне с этим делать?

Он присел на край кровати, осторожно взял бутылочку у неё из рук и подержал её на свету.

— Помнишь, как ты рассказывала мне о своем желании, когда мы катались на лодке вокруг замка?

— Да, конечно, — ответила она, все еще ничего не понимая.

Кристофер кивнул и взболтнул закрытый сосуд.

— В этой бутылочке твое желание. Ты сказала, что хочешь иметь черные волосы, как у мамы и Ауры. Так вот они! С помощью этого средства они у тебя скоро станут такими же.

Свет вспыхнул в голубых глазах Сильветты.

— Это краска для моих волос?

— Что-то в этом роде, я сам смешал.

— Ты? А ты умеешь?

— Я попросил одну из кухарок срезать для меня прядь своих светлых волос. Я покрасил их этим, и они стали абсолютно черными. В точности такими же, как волосы Ауры и мамы.

— Честно?

— Честное слово! — сказал он, положа руку на сердце.