Подобная система позволяла Триумвирату каждую секунду знать, где находится и чем занимается каждый гражданин в любом уголке его колоссального государства. Часы Сопричастности, проводившиеся дважды в день, утром и вечером, позволяли Триумвирату знать, о чем он думает и что чувствует. Министерство Фатализма определяло не только дату рождения каждого гражданина, но и дату его смерти. Все было просчитано, предопределено, расписано и учтено. При всем желании утаить что-либо, куда-то ускользнуть было невозможно. Да и такого желания просто не могло возникнуть. Был ли К-26786 счастлив? Едва ли. Был ли он несчастлив? Едва ли. Ему было не с чем сравнивать. И нечего. Он был одним из сотен миллионов скромных винтиков Величайшей из Всех Машин, божественно прекрасной, стальной и хромированной Вселенской Мясорубки.

Был теплый летний вечер, солнце уже садилось, и высокое небо подернулось оранжево-малиновыми перистыми облаками. После двенадцатичасовой рабочей смены на заводе синтетических концентратов К-26786 возвращался домой. Его томило странное беспокойство. Возможно, это было мрачное предчувствие. А, возможно, его вдруг неясно заворожила красота высокого синего неба, красота, к которой Черный Триумвират не имел ни малейшего отношения. Пульс К-26786 едва заметно участился, давление чуть подскочило, и этого хватило, чтобы Ворм подал сигнал в нужную инстанцию, то есть Соглядатаю, прикрепленному к жилому блоку, где находилась камера К-26786. Соглядатай немедленно отправил запрос в департамент Антихаоса о выдаче дополнительной дозы Розовой Сомы в дополнение к той, что регулярно добавлялась его подопечным в пищу. Получив на свой запрос положительный ответ, Соглядатай принялся ожидать робота-посыльного с пакетом.

К-26786 тем временем направлялся домой, а Люси смотрела по сторонам его глазами. Перед визитом к Колдунье Даймс подробно объяснял девушке, что она увидит, и все же Люси испытывала настоящий шок.

Перед ее взором предстал невероятный многоярусный мегаполис, сплошь состоящий из соединенных между собой плавающих, летающих и парящих в воздухе разнообразных геометрических фигур. Она видела жилые и административные здания (похоже, какие-то учреждения, трудно сказать), полностью построенные из прозрачного пластика. Строения, расставленные в аккуратном шахматном порядке вдоль широких и прямых, как стрела, проспектов, напоминали аквариумы. Очень хорошо было видно, как внутри, в маленьких клетушках, копошатся (Люси не могла подобрать иного слова) Ч-конструкты. Белые, безволосые, уродливые, как слизни. И все — абсолютно голые. Детей она не увидела. Они созревали до взрослого состояния в упрятанных глубоко под землей Сотах Детопроизводства.

По улицам брели по своим делам другие белые и абсолютно голые Ч-конструкты, а кругом них юрко шныряли серебристые членистоногие механизмы, убирая мусор и натирая до зеркального блеска мраморные плиты мостовых и тротуаров. Еще Люси увидела парящие в воздухе и лениво вращающиеся вокруг своей оси большие кристаллы неправильной формы, мерцающие изнутри мириадами ярких морозных искр. Кристаллы не отбрасывали тени, и К-26786 безразлично прошел сквозь один из них насквозь. Когда солнце закатилось за горизонт, Люси поняла прозаическое предназначение таинственных кристаллов — они служили светильниками, разгоняющими мрак ночи.

Но многим другим вещам она не могла найти ни малейшего объяснения и не видела в них ни малейшего смысла. Выбежавшая из-за угла пластикового здания собака, с виду обычная дворняжка, но восьмипалая — откуда здесь взялась собака? Бронзовые кубы на постаментах — памятники? Но, если и так, то кому или чему? Почудилось ли, или она впрямь увидела вынырнувшие из-под мраморных плит сегментированные стальные щупальца, схватившие и уволокшие под землю десяток бредущих домой бессмысленных белых созданий? А что за громадные чаны, полные зеленой жидкости, взобравшись на края которых механические пауки помешивали содержимое чем-то вроде огромных половников? А вот мимо пронеслась стайка стальных стрекоз, сверкая в лучах закатного солнца ажурными крылышками тончайшей работы — куда они торопились? Чем были на самом деле?

У дверей здания, где жил К-26786, его уже встречал Автономный Соглядатай. Механическая ладонь разжалась, протягивая жильцу две розовые капсулы. К-26786 молча проглотил их, потом вошел в здание, зашел в подъемное устройство и поднялся наверх, в свой жилой отсек.

Его частное пространство представляло крошечную пластиковую клетушку, где размещалось нечто вроде кухни, кровать, душ и Кабина Сопричастности. К его приходу печь уже разогрела незатейливый ужин — синтетическую рыбу с синтетическим зеленым горошком и ореховые оладьи. В то же время приступили к ужину и все прочие обитатели жилого блока. Ужасающая синхронность их движений потрясала воображение. Трапеза отняла у К-26786 ровно пятнадцать минут. Он ел, очень тщательно пережевывая пищу пеньками зубов, но абсолютно не чувствуя вкуса — ведь вместо языка у него был короткий обрубок. Закончив, он выбросил пластиковую тарелку в пластиковую мусорную корзину. В следующую секунду завыли сирены, возвещая наступление часа Сопричастности.

Как и тысячи раз прежде, К-26786 вошел в кабину Сопричастности, воткнул вилку кабеля Сопричастности в разъем за ухом, закрыл глаза и погрузился в объятия Сопричаствующей Машины.

Вместе со своим безмолвным визави, тенью присутствуя на краю его сознания, Люси пережила невероятное блаженство. То было ощущение не только физическое, но и духовное, затронувшее каждую клеточку ее фантомного тела и мозга, каждый мельчайший нерв. Любовь, доверие, тепло, комфорт, сытость, безопасность, удовлетворение. Растянутый во времени красочный взрыв невыразимого удовольствия, всеобъемлющего, поразительного по интенсивности и глубине. К-26786 беззвучно застонал. Люси смущенно поняла, что, должно быть, он испытал оргазм. По мере того, как сеанс Сопричастности подходил к концу, восторг постепенно сменялся тихим, сладостным удовлетворением и сонливостью…

В этот миг боевой крейсер «Карающий» под предводительством Джека Ланкастера сбросил на Дворец Сопричастности многотонные ядерные боеголовки.

Вожди Освобождения прекрасно представляли чудовищные последствия этого шага — но иного выбора не было. В момент Сопричастности Триумвират представлял наиболее уязвимую мишень. В течение пятнадцати минут стандартного сеанса Сопричастности девяносто три процента его гибельной мощи было распределено через мириады щупалец Сопричаствующей Машины. Этих минут объединенным армадам кораблей Свободного Мира хватило, чтобы уничтожить заслон боевых модулей Триумвирата на орбите планеты, взорвать купол силовых полей, защищающих Дворец Сопричастности, и сбросить бомбы.

Корчась и заживо сгорая в адских муках разрушения, Триумвират распространил свою агонию на миллионы подданных через кабели Сопричастности и Вормы. Но его агония, распыленная на мириады частиц, немедленно возвращалась обратно через кабели и чипы, умножаясь и возрастая в геометрической прогрессии… пока не наступил коллапс.

В реальном времени процесс гибели Триумвирата едва ли занял несколько миллисекунд, но Люси показалось, будто минула вечность. Боль, которую она испытала, была столь же сверхъестественна, как прежде была упоительна непредставима нежность Сопричаствующей Машины. Даже в обличье бесплотного духа Люси пыталась кричать, пыталась выбраться из капкана нескончаемой пытки. Ее глаза выжгли серной кислотой, ее поджаривали заживо, ее раздробили в кровавое месиво, ее мозг взорвался ошметками серого мяса, ее оголенные нервы сгорели в пламени чистого электричества. Она оглохла, ослепла, онемела, лишилась рассудка, памяти, чувств…