— Ох, неладно это — играть свадьбу в мае. Уж больно примета плохая, — сказала она.

— Настоящую свадьбу мы справим в День всех святых, — сказал Роб. — То, что происходило сегодня, — скорее обручение, хотя и считается законным браком.

— Не считается. Пока вы с молодой женой не легли в постель, — со знанием дела заметила Мораг, даже не покраснев.

— Прежде чем наступит утро, брак получит необходимое подтверждение, — ответил Роб. Джудит, услышав его слова, вспыхнула словно маков цвет.

Когда они поднялись из-за стола, на улице уже сгустилась ночная тьма, но зал был по-прежнему ярко освещен факелами, а свадебное пиршество продолжалось. Поднявшись на второй этаж, они вошли в комнату, где горел очаг и одна-единственная масляная лампа. После того как Роб закрыл дверь, ими овладело странное смущение, и некоторое время они стояли посреди комнаты в полном молчании, не решаясь произнести ни слова. Роб не сводил с Джудит глаз, и сердце у нее замирало от волнения.

— А ты нарушил ритуал — не потребовал с меня «невестиных денег», — сказала наконец Джудит, чтобы прервать затянувшееся молчание.

Роб изогнул в насмешливой улыбке казавшиеся черными в полумраке комнаты губы.

— Не счел нужным. Будь они у тебя, я все равно бы их не взял.

— Неужели? — Она подошла к столу, где стоял кувшин с вином, и наполнила два кубка. Руки у нее при этом слегка дрожали. Надо же, подумала Джудит. С чего бы ей нервничать, если она давно уже не девственница? Она отлично помнила события своей первой брачной ночи, но полагала, что с Робом у них все будет по-другому. Потому что он разбудил в ней такие чувства и желания, каких она прежде не испытывала.

Она протянула ему кубок и сказала:

— И все-таки я должна подарить тебе хоть что-нибудь — взамен «невестиных денег».

— Кое-что ты мне сегодня подаришь, — сказал Роб, беря у Джудит кубок и коснувшись ее руки губами. — Обязательно.

Джудит бросило в жар, стало трудно дышать. Смешавшись, она поставила свой кубок на стол.

— Я хотела сказать…

— Я знаю, что ты хотела сказать, миледи.

Она смотрела, как он потягивал горячее, сдобренное специями вино, прислушиваясь одновременно к бешеному биению своего сердца, его стук не давал ей сосредоточиться.

Роб, сделав глоток, посмотрел на нее поверх края своего кубка.

— Все произошло так быстро, — сказала Джудит, разведя руками. — Я и опомниться не успела.

Роб кивнул:

— Да, быстро. Куда быстрее, чем я мог себе представить. — Он сделал паузу и снова глотнул вина. — Знаешь, мне еще не приходилось похищать невесту.

Она рассмеялась.

— Нисколько не сомневаюсь. Увозя меня из Лохви, ты и подумать не мог, что увозишь свою будущую жену.

— Напротив, — сказал он, сверля ее взглядом. — Такая мысль мне как раз в голову приходила.

В этот момент между ними что-то происходило, хотя они и не отдавали себе в этом отчета. Поставив кубок на каменную полку очага, Роб в два шага преодолел разделявшее их расстояние, и в следующее мгновение она уже оказалась у него в объятиях. Он нашел ее губы, и жар, который пробудил в ней его поцелуй, стал распространяться по ее телу со скоростью лесного пожара, вызванного ударом молнии. Когда, прижимаясь губами к ее губам, он запустил руку ей в волосы и стал перебирать пальцами тонкие золотистые прядки, она блаженно вздохнула. Джудит положила руки ему на грудь, чувствуя сквозь тонкую шерсть туники сильное биение его сердца. Его язык с силой раздвинул ей губы. Она втянула в себя его кончик, пахнувший вином и желанием; горячая пульсирующая пустота у нее между ног все увеличивалась, настоятельно требуя заполнения.

— Кстати, — пробормотал Роб, оторвавшись наконец от ее губ, — я проследил за тем, чтобы в эту комнату поставили приличную кровать.

— Я заметила. Кровать принесли почти сразу после того, как я проснулась. Я еще обратила внимание, что матрас на ней новый.

— Было бы глупо этим не воспользоваться…

Пока он расстегивал у нее на груди брошь, скреплявшую концы ее шерстяной накидки, и развязывал завязки платья, она, прикрыв глаза, хранила молчание, временами едва заметно содрогаясь от страсти. Перед свадьбой Мораг помогла ей принять ванну и вплела в ее свадебный венок полевые цветы с нежным ароматом. И теперь, после того как Роб ее раздел, на Джудит оставался только венок. Роб провел рукой по ее нежной шее, коснулся плеч и груди; охваченная желанием, Джудит едва держалась на ногах и, чтобы не упасть, схватилась за Роба. Кровать была задрапирована ярко-зеленым бархатным пологом, что придавало ей сходство со сплетенным из веток и травы шалашом. Голова у Джудит закружилась, ее бил озноб, безумное желание пульсировало в каждой клеточке ее тела и настоятельно требовало выхода. Раздвинув полог и подхватив женщину на руки, Роб уложил ее на новый, пахнувший сухим вереском матрас, после чего прилег с ней рядом, с силой прижав ее к себе, чтобы почувствовать каждый изгиб ее тела. Волоски у него на груди, животе и ногах щекотали кожу, и это еще сильнее возбуждало Джудит. От его ласк у нее останавливалось дыхание, а по телу волнами пробегала дрожь.

— Милый Гленлион… — произнесла она, прильнув к нему, изнемогая от страсти.

— Роб, — поправил он ее. — Называй меня именем, данным мне при крещении…

— Роб, — словно эхо повторила она, когда он втянул в рот ее сосок и пощекотал его языком. Весь мир, казалось, исчез, остались только двое — он и она. Их жаркие ласки и все возрастающее желание. Это было настоящее волшебство, ничего подобного Джудит еще не испытывала, хотя не была девственницей. Ей казалось, что они лежат на лазурном берегу моря, омываемые волнами. Джудит раскинула ноги и почувствовала, как ее лона коснулась крылом сказочная птица с ярким оперением. Нет, это не птица. Это Роб нежно пощекотал пальцами ее горячее лоно и в следующее мгновение вошел в нее. Она выгнулась ему навстречу и приняла в свои объятия. Они двигались в одном ритме, стремясь к финалу. Молодые, прекрасные, охваченные чувством, которое невозможно описать, только воспеть в стихах. Через секунду, показавшуюся им вечностью, они унеслись в небеса, увидели радугу и золотым дождем пролились на землю.

— Пьяная деревенщина, — сказал Роб, когда утром они проходили через зал, то и дело переступая через тела лежавших на полу в самых немыслимых позах людей.

Джудит рассмеялась.

— Даже Саймон храпит. — Она указала на управляющего, который валялся под столом, зажав в руке пустую бутылку.

— Ладно, пусть поспят. В конце концов, один день погоды не сделает, а работы еще много.

Во дворе было тихо; Роб оседлал и взнуздал двух лошадей: своего огромного вороного жеребца и небольшую кобылку для Джудит. Вскочив в седла, они выехали со двора через проем в стене, где в скором времени рабочие должны были построить ворота. Джудит опустила капюшон своего лейне на плечи, подставив восходящему солнцу лицо. Неспешной рысью они проехали по деревенской дороге, а потом затрусили по узкой тропе по направлению к озеру. Скалистый и обрывистый берег понижался только в одном месте; там землю уже распахали и засеяли ячменем. В центре распаханной полоски красовался похожий на монумент плоский камень, на расстоянии полета стрелы от него рос огромный раскидистый тис. Они остановились под его ветвями, дававшими густую тень. Воздух был напоен острыми пряными запахами. Роб сорвал с дерева зеленую пушистую веточку и стал обрывать с нее иголки. Конь, сообразив, что его хозяин никуда не торопится, пригнул голову к земле и захрустел сочной росистой травой.