"Я защищаю наше Отечество! А что делаешь ты?"

Конечно, у неё были и другие его плакаты с воодушевляющими пропагандистскими воззваниями, а также фотографии, но именно этот, почему-то, нравился Ханне больше всего. Интересно, чем он сейчас занимается? Думает ли о ней? Как бы она хотела сейчас оказаться рядом с ним!

Женщина вздохнула и отвела взгляд, постаравшись вновь сосредоточиться на работе, но внезапно зазвонил телефон внутренней связи. По нему могли общаться только сами сотрудники внутри здания. Она взяла трубку и сказала:

– Ханна Грубер, слушаю!

– Фрау Грубер, вас беспокоит Хильда Моритц! – послышался в телефоне мягкий женский голос. – Господин Геббельс попросил вас немедленно зайти к нему.

– Уже иду! – ответила женщина и положила трубку, не прощаясь. Она встала из-за стола, вышла из кабинета и приёмной, где сидела Клара. Направляясь к кабинету соратника фюрера, рейхсминистра пропаганды Йозефа Геббельса, она фыркнула, вспомнив обладательницу мягкого голоса.

Хильда Моритц, молодая девушка среднего роста со светлыми волосами и приятным лицом, была секретаршей Геббельса, уже пятой по счёту на её памяти. На этом посту они надолго не задерживались, максимум полгода и очередная девушка сменяла свою коллегу. Причины были разные… Одни надоедали Геббельсу после каждодневных дополнительных обязанностей у него в кабинете, другие сами уходили, не желая поддаваться домогательствам низкого, колченого мужчины. Были и такие которые беременели от него, наивно надеясь привязать к себе с помощью ребёнка. Какие же дурочки!

Конкретно эта Хильда, по твёрдому убеждению Ханны, относилась к той категории девушек которая не видела ничего страшного в том чтобы помочь своему начальнику расслабиться после трудного рабочего дня. Особенно, если за это получит небольшую премию. По её оценке Хильды хватит примерно на месяц, а потом появится другая. Впрочем, это не её дело, если Магда не обращает на это внимания то Ханне тем более не стоит в это влезать.

Зайдя в обширную приёмную Геббельса она надменно кивнула вставшей ей навстречу Хильде и, не останавливаясь, открыла дверь кабинета начальника, как делала уже давно. Йозеф ценил её, сначала как одну из своих бывших любовниц, а теперь как прекрасного специалиста поэтому и не обращал внимания на такие мелочи.

– Вы вызывали меня, герр Геббельс? – официальным тоном спросила Ханна, остановившись возле его большого стола, за которым и сидел друг фюрера.

– Ханна, моя дорогая! – радостно сказал Йозеф, неуклюже выбираясь из-за своего рабочего места. Он обошёл стол и слегка приобнял женщину, причём его рука, как бы случайно, с талии сползла на её ягодицу. Она предпочла не заметить этого, в конце концов, это всего лишь невинная ласка. – Как думаешь, зачем я тебя вызвал?

– Думаю, чтобы поручить мне ещё одну задачу чрезвычайной важности… – спокойно ответила Ханна. – Впрочем, как и всегда.

– Абсолютно верно! Именно так! – подхватил Йозеф, убрав свою руку с её задницы. – У меня появилась идея! Помнишь того оберштурмфюрера который совсем недавно выступил с речью на поле и произвёл фурор среди нашей патриотической молодёжи?

Сердце Ханны тут же забилось чаще и она с трудом смогла сохранить равнодушный вид.

– Кажется, помню… Оберштурмфюрер Шальке? Ах нет, Шольке! Точно! – "вспомнила" женщина. – Он произнёс незабываемую речь! Все были в восторге!

– Это точно, я сам был восхищён! – согласился Геббельс, медленно ковыляя по кабинету и возбуждённо размахивая руками. – Настоящий нацист! Ариец высшей пробы! Нибелунг! К тому же отлично умеет зажигать в людях огонь с помощью речей! Живой пример для всех молодых немцев!

– Полностью разделяю вашу точку зрения, герр Геббельс! – отозвалась она, пытаясь сохранить маску на лице. – Вы что-то решили насчёт него?

– Да! – воскликнул Йозеф, вернувшись к своей мысли. – Я полагаю что перед решающим натиском, который мы скоро обрушим на Союзников, нам следует подбодрить полк охранников фюрера. Поэтому я хочу чтобы ты, моя дорогая Ханна, поехала к ним вместе со своими сотрудниками и провела культурный вечер. То есть, взяла с собой какую-нибудь певицу, чтобы она там спела что-то патриотическое… Или актрису. А ты произнесёшь речь о наших верных женщинах, которые… – внезапно он замолчал, словно что-то вспомнив, его лицо скривилось судорогой. Но не успела она удивиться, как Йозеф снова улыбнулся и продолжил: – Словом, сама найдёшь что сказать, ты опытная, я знаю. Хотя… Если у тебя много работы то можешь поручить это одному из своих заместителей..

– В этом нет необходимости, герр Геббельс! – поспешно сказала Ханна, не успев даже задуматься. – Это очень ответственная задача, поэтому я лично займусь ею! Можете положиться на мой опыт, я сделаю всё чтобы наши парни остались довольны!

– Вот и хорошо, Ханна, я знал что могу довериться тебе! – сказал он, снова улыбнулся и добавил: – Выезд завтра утром, а вернётесь вечером… или же на следующий день, как получится. Определись с теми кто будет сопровождать тебя, а также с певицей-актрисой. Думаю, это должна быть какая-нибудь знаменитость. Впрочем, решать тебе. Уверен, фюреру будет приятно узнать что его лейб-гвардия хорошо отдохнула перед будущими тяжёлыми днями когда им потребуются все силы чтобы победить!..

Охваченная предвкушением скорой встречи она быстрым шагом вернулась к себе и хотела уже зайти в кабинет когда Клара, волнуясь, протянула ей какой-то конверт.

– Что это? – спросила женщина, мысленно находясь уже там, рядом с Гюнтером.

– Это принесли только что… – тихо ответила секретарша, опустив глаза. – По-моему, оно от оберштурмфюрера.

Эти слова сразу вернули Ханну к реальности. Схватив конверт, она посмотрела на Клару:

– Надеюсь, ты не вскрывала его? – спросила женщина с подозрением.

Вскрытие служебных писем входило в обязанности секретарши, поэтому и возникло опасение что та могла прочитать то что предназначено вовсе не ей.

– Нет, фрау Грубер! – отчаянно замотала головой девушка. – Я решила что оно личное и… подождала вас.

– Ты всё правильно сделала, Клара! Я довольна тобой! – улыбнувшись, ответила Ханна и зашла в кабинет, едва сдерживая себя от любопытства. Интересно, что он написал ей? Пройдя к столу, женщина взяла ножницы из ящика под ним, аккуратно срезала боковину конверта и вытащила лист бумаги, исписанный ЕГО почерком. Но кроме письма там была ещё фотография! Улыбаясь, она почти минуту рассматривала его, любуясь… Как он красив!