Он ожидал взрыва ярости, но плешивый инквизитор с черепашьейшеей, вот диво, закивал ему с видом доброго учителя, довольного ответомприлежного ученика:

– Вот именно, шевалье, вот именно… Вы очень точнообрисовали разницу меж дуэлью и встречей… но как быть, если есть заслуживающиевсякого доверия свидетели, которые единогласно показывают, что произошла какраз дуэль?

– Да где они, эти свидетели? Покажите!

– А вот этого я вовсе не обязан делать, – мягкосообщил комиссар. – Согласно законам королевства, достаточно и того, чтоих показания, соответствующим образом записанные, находятся вот здесь, – ион похлопал ладонью по груде зловещих бумаг перед собой. – Этого вполнехватит, чтобы вам предоставили пожизненный стол и квартиру в тихом доме подназванием Бастилия… а то и, что вероятнее, отвезли опять-таки за казенный счетна одну из парижских площадей, Гревскую или Трагуарского креста…

– Да что вы такое говорите… – севшим голосомпромолвил д’Артаньян, начиная терять уверенность в себе. Он настолько палдухом, что даже не возмутился при упоминании площади Трагуарского креста – чтодля столь родовитого дворянина было несомненной обидой, ибо там казнилиприговоренных исключительно низкого звания.

– Всего лишь объясняю, что ждет нарушителя королевскихэдиктов вроде вас… в конце. А в ближайшем будущем вам предстоит столкнуться свесьма неприятной процедурой под названием Supplice des brodequins…

– Это еще что такое?

– Испытание сапогом, – любезно разъяснилкомиссар. – Ноги допрашиваемого вкладывают в деревянные колодки, а потоммеж ними неторопливо забивают деревянные клинья, пока мясо не смешается сраздробленными костями… Если мы с вами не договоримся ладком, вы прямо отсюдаотправитесь в подвал, где сведете знакомство накоротке с мастером этих унылыхцеремоний… И не козыряйте вашим дворянством, право. Эти сапожки надевали людями познатнее вас, а на плахе оказывались и герцоги, и маршалы… Неужели вы обэтом не знаете?

Д’Артаньян понурил голову, чувствуя, как в душу понемногузакрадывается отчаяние.

– Но это же несправедливо! – вырвалось у негопомимо воли. – Почему, в таком случае, схватили меня одного?

– До остальных еще дойдет очередь, – пообещалкомиссар. – Что вам толку о них думать? Вам следует побеспокоиться о себе,пока не оказались в подвале. Здесь не шутят, молодой человек. Вы попали впрескверную историю! Злонамеренно вызвали на дуэль мушкетеров нашегохристианнейшего короля…

– Это была встреча!

– У нас другие сведения. Особенно когда свидетели показываютпротив вас…

– Это какой-то дурной сон! – воскликнулд’Артаньян.

– Ничего подобного, молодой человек. Это –правосудие… – Он вдруг изменил тон, теперь его голос звучал вкрадчиво имедоточиво: – Однако надобно вам знать, что правосудие видит свою высокуюзадачу отнюдь не в том, чтобы непременно обрушить топор на шею человека, а и втом еще, чтобы помочь ненароком сбившемуся с пути молодому, неискушенномупровинциалу вроде вас…

– Что вы имеете в виду?

– Молодой человек, – сказал комиссар, прямо-такиисточая доброжелательность и сочувствие. – Я, знаете ли, вот уже четвертоецарствование встречаю на своем неблагодарном посту. Служил и при ГенрихеТретьем, и при Генрихе Четвертом, и при правлении королевы-матери, а вот теперьимею честь служить Людовику Тринадцатому, да продлит господь его дни… Всякоеповидал – и заматерелых злодеев, и оступившихся юношей вроде вас… Честноеслово, я хочу вам помочь. Но для этого нужно, чтобы и вы пошли мне навстречу…

– То есть?

Комиссар доверительно наклонился к нему:

– Поговорим, как разумные люди… Мы оба прекраснопонимаем, что за господ королевских мушкетеров найдется кому заступиться – укапитана их роты нешуточное влияние и немалые связи… А у вас? Есть у васпокровитель, к чьей помощи можно прибегнуть? Вот видите, вы молчите… Вам не накого положиться… кроме меня. Я – ваш единственный друг.

– Что вы от меня хотите? – настороженно спросилд’Артаньян, усматривая за мнимым радушием очередную ловушку. Комиссар заговорилеще доверительнее:

– Если что и может вас спасти, так это ваша юность инеискушенность… а также – откровенность. Человеку с моим опытом совершенноясно, что вам самому ни за что не пришло бы в голову вызывать на дуэлькоролевских мушкетеров. Вас подучили, это несомненно. Некто, опытный иковарный, воспользовался вашей горячностью и простодушием, чтобы с вашейпомощью, вашими руками свести счеты с верными гвардейцами короля. Потому чтонаш некто близок к людям, которые в гордыне своей пытаются занять неподобающееим место возле короля… К людям, которые слишком много на себя берут и потомувызывают всеобщую неприязнь… Лукавые временщики…

– Уж не на министра-кардинала ли вы намекаете,сударь? – спросил д’Артаньян решительно.

На морщинистом лице комиссара мелькнуло нечто похожее настрах.

– Тс! – шепнул он, оглянувшись на дверь. – Небудьте так прямолинейны, юноша… Скажем так: вы правильно усмотрели тенденцию инаправление мой мысли… Некоторую тенденцию и некоторое направление. Вот что, вымне кажетесь вполне разумным человеком… К чему вилять? Если мы с вамидоговоримся и вы дадите полные, искренние показания об иных приближенных иныхвременщиков, участь ваша моментально облегчится…

Д’Артаньян, уже видевший, куда клонится дело, сталзадумываться, не пришло ли время использовать в качестве единственного оружияту самую мерзкую лохань. Он явственно ощущал, как его затягивает в исполинскиешестерни какого-то равнодушного и оттого еще более ужасного механизма…

Дверь неожиданно распахнулась, ввалился озабоченныйстражник, без алебарды, и, с ходу склонившись к уху принципала, что-то горячозашептал.

– Черт побери, Майяр, не брызгайте слюнями мне вухо! – раздраженно отстранился комиссар. – Говорите спокойнее… И гдеон?

– Да вон, уже… – и стражник ткнул большим пальцемчерез плечо.

В следующий миг порог камеры решительно переступил Луи деКавуа, капитан мушкетеров кардинала. Опираясь на украшенную лентами трость сзолотым набалдашником, он остановился в дверях, словно в раме картины, и, держана отлете свиток пергамента, принялся разглядывать всех присутствующих с видомнебрежным и высокомерным.

– Кто здесь будет комиссар Бертион? – осведомилсяон, глядя поверх голов с аристократическим прищуром.

Это было произнесено так, что комиссар невольно встал из-закорявого стола:

– Сударь…

– Вот здесь у меня королевский приказ, – сказал деКавуа, одним движением развернув свиток. – Его величество повелеваетнемедленно освободить господина д’Артаньяна, кадета рейтаров Королевского Дома.Не угодно ли ознакомиться? – и он, встряхнув норовивший вновь скататься втрубку пергаментный лист, сунул его под самые глаза комиссара. – Посколькуэтот юноша, как мне доподлинно известно, и есть господин д’Артаньян, извольтеозаботиться, чтобы его немедленно освободили и вернули шпагу…