– Слабый может быть могущественным. Все сводится к храбрости, разве не так?

Даная согласно кивнула.

– Отец говорил, что птица так ведет себя из любви ко мне и что уважение к Тию удерживает кошку от ответных действий. – Девушка покачала головой. – Тий замечательный, очень умный сокол. Похоже, он понимает, что, если на мне нет кожаной перчатки, он может поранить меня когтями. Разве это не удивительно?

Рамтат смотрел, как в свете фонаря мерцают и переливаются ее волосы.

– Замечательно!

– Мой отец тоже так думал.

– Я встречал господина Мицерина, когда был моложе, но не разговаривал с ним. Он пользовался большим уважением у царских особ.

Даная теребила зеленую тесьму, обрамлявшую подол ее платья.

– Все любили его – он был честным и добрым человеком. Если бы ты только знал, как он был добр ко мне, ты бы понял… – Она внезапно замолкла. – Он был выдающимся человеком.

Рамтат налил в чашу вина и протянул ей.

– Ты и сама необыкновенная.

Глядя в глубину его темных глаз, Даная чувствовала, как ее влечет к нему.

– Еще один комплимент. Похоже, сегодня ночь восхвалений Ни один человек, кроме тебя и моего отца, не находил во мне ничего примечательного.

Рамтат смотрел, как она поднесла чашу к губам и отпила глоток. Не в сипах сдержаться, он взял у нее чашу и поставил на стол. Обхватив рукой ее талию, он медленно привлек ее к себе.

– Я хочу снова держать тебя в объятиях. Я не понимаю, что ты со мной сделала.

Даная не успела еще отреагировать, как он приподнял ее голову за подбородок и прошептал:

– Я испытываю невыносимые муки, не в состоянии думать ни о чем другом, кроме тебя, с тех пор как мы вместе купались в пруду.

Рамтат склонился к ней, и Даная широко раскрыла глаза. Но при первом же легком прикосновении его губ к ее губам глаза ее закрылись. Их учащенное дыхание смешалось. Девушка услышала, как он застонал, когда притянул ее к себе на колени и полностью завладел ее губами.

Даная совсем потеряла способность думать. Она хотела бы никогда не расставаться с Рамтатом – ни в этой жизни, ни в следующей. Медленно и робко, словно украдкой, она подняла руки и обвила ими его широкие плечи.

Не прерывая поцелуя, Рамтат поднял ее на руки, и Даная не воспротивилась, хотя поняла, что он понес ее к себе на кровать. Он осторожно положил ее среди мягких подушек и опустился на постель рядом с ней, сжимая ее в объятиях. Хотя Рамтат, по-видимому, сдерживал себя, Даная без колебаний прижалась к нему всем телом и задохнулась от удовольствия, ощутив его отвердевшую плоть между своих бедер. Рамтат упивался сладостью ее губ, словно это был сладчайший нектар. Кожа ее была нежнее шелка, от волос исходил аромат экзотических трав. Теперь он хотел овладеть ею полностью.

– Подари мне себя, – прошептал он, целуя ложбинку между ее грудей.

Даная задрожала от желания, когда его ладонь ласково накрыла ее груди, плавно передвигаясь от одной к другой. Она испытывала внутри непонятное томление, неуемную жажду, предвкушение, и когда он прервал поцелуй, почувствовала себя обманутой.

– Будь моей, Даная! Стань со мной одним целым!

Даная почувствовала, как он остановился, когда его пальцы наткнулись на подвеску, которую она забыла снять.

Все волшебное очарование момента мгновенно улетучилось, и Даная в ужасе застыла. Предостережение отца внезапно всплыло в памяти. Она допустила неосторожность. Рамтат уже поднял подвеску и поднес ее к свету. Огромный изумруд засверкал, подобно зеленому пламени, заявляя о своей исключительности.

Рамтат нахмурился.

– Что это такое?

В панике Даная вырвала украшение из его пальцев и сунула снова под платье.

– Это всего лишь безделушка, принадлежавшая моей матери.

– Нет, это не безделушка, – сказал он, пристально глядя на нее. – Если я не ошибаюсь, это царское украшение.

Даная попыталась придумать что-нибудь, что удовлетворило бы его любопытство, – сказать ему правду она не могла.

– Мой отец был придворным дрессировщиком животных, – напомнила она ему. – Он получал много прекрасных подарков от царя.

«Что вполне соответствует истине, – подумала она. – До некоторой степени». Конечно, отец никогда не получал такого драгоценного подарка, как эта подвеска. Даная опустила глаза, чтобы Рамтат не смог прочесть в них обман.

– Я не сомневаюсь, что твой отец получал много подарков, – сказал он с недоверием. – Но царскую кобру, думаю, вряд ли.

Она явно что-то скрывала! И незнакомое ему до сих пор чувство ревности охватило Рамтата.

– Какой-то мужчина царского рода сделал тебе этот подарок?

– Я же сказала, это украшение принадлежало моей матери.

По глазам было видно, что она говорит правду, но все же она обманывала его, а каким образом, Рамтат не мог постичь. Он привлек ее к себе и коснулся губами пульсирующей жилки у шеи.

– Милая, милая Даная, доверься мне…

Даная не услышала шагов, предупреждавших, что кто-то вошел в шатер, но Рамтат услышал. Он быстро выскользнул из-за сетчатой занавески и плотно задернул ее, чтобы спрятать Данаю.

– У тебя должны быть очень серьезные причины, чтобы заявиться сюда подобным образом! – сказал он гневно.

Даная услышала голос другого мужчины:

– Прошу прощения, мой господин, но только что прибыл гонец от Цезаря. Он говорит, что привез очень важное известие.

– Хорошо. Накорми его и скажи, что я скоро приду.

Сетчатая занавеска отдернулась, и Рамтат с грустью в темных глазах протянул Данае руку.

– Долг прежде любви, моя милая.

– Мне не следовало позволять… – начала она.

Рамтат прижал ее к себе так крепко, что девушка не могла вздохнуть.

– Конечно, следовало. Мы оба теперь знаем, что созданы друг для друга. Не отвергай того, что предопределено богами.

Даная заглянула ему в глаза.

– Что происходит между нами?

Он поцеловал по очереди ее глаза и затем посмотрел на нее.

– Ты так молода и совсем не пресыщена, как большинство дам при дворе, и это одно из твоих самых привлекательных качеств.

– У меня нет никакого опыта в… любви.

Рамтат крепко прижал ее к себе, сожалея, что должен уезжать, когда она чувствует себя так неуверенно.

– У меня тоже. – Он прижался щекой к ее щеке. – Увы, нам придется подождать, чтобы закончить этот разговор. – Он тяжело вздохнул. – Я выйду ненадолго – подожди меня здесь.