Я застыла.

— Сколько… — мой голос сорвался, и я начала снова. — Сколько времени мы сможем продержаться? Сколько выдержат щиты?

— Против кадари — очень долго, но если нам противостоит магия дженнай, то меньше часа, — сказал Мервин, потом поднял ладони в знакомом жесте вызова Врат. Ничего не произошло. Он попробовал снова — с тем же результатом.

— Что ты пытаешься сделать?

— Отправить тебя в безопасное место… Похоже, Теритт окружен барьером — я не могу пробиться в Бездну. Тогда сделаем по–другому, — он торопливо схватил меня за руку и потянул к выходу из комнаты. Я не поддалась.

— Что ты задумал?

Меньше часа, чтобы обрушились щиты… Меня обдало холодом при мысли о том, что сделают кадари — и их союзники дженнай — с моим народом за оставшееся время. Двадцати три часа… Останется ли от населения королевства хоть половина к тому моменту, когда придет Дракон? Отчего–то мне казалось, что нет. Это будет война на уничтожение — кадари нужна новая территория для своих кланов, а эль–туань — досадная помеха этому. Они сотрут нас с лица земли, разрушат храмы — связывающие Теритт со Сдвоенным Миром — и поставят новый Барьер против Дракона. Двадцати трех часов вполне хватит для этого — на стороне кадари несколько сотен миллионов взрослых воинов, великолепно владеющих как обычным оружием, так и магией, и Властелин ведает сколько дженнай.

В глазах Мервина я заметила то выражение, которое прежде видела только однажды, когда он вел меня на первую встречу с Драконом.

Страх.

Страх не за свою жизнь, а за мою.

— Из главного храма я смогу пробить барьер, сконцентрировав энергию щитов, — объяснил таирт торопливо. — Риэль, скорей же!

Резким движением я выдернула у него руку:

— Но тогда щиты точно рухнут!

— Им все равно без присутствия Дракона долго не выдержать. Вот этого, в небе — этого вообще не должно было случиться! Ветвь Бъелльхелла не должна создавать такое! Не может! Будь уверена, это не магия кадари, это творение дженнай!

Мервин пытался говорить спокойно, но я видела — еще минута, и он потащит меня в храм, не слушая никаких возражений. Если понадобится — то и силой.

— Значит, мы обречены?

— Нет, мы нет.

— Но наш мир? Наши люди?

Мервин на мгновение отвел взгляд — достаточный ответ.

— Скорее, Риэль! — повторил он. — Я не знаю, сколько…

Яркий свет залил целый сектор неба, продержался несколько мгновений, потом погас. Скрежет, отзвук которого я продолжала слышать все это время, затих.

— Они прошли первый слой щитов, — сказал Мервин. — Райша, не время спорить!

— Ты прав, — согласилась я, чувствуя, как к горлу подступает ком страха. Оттуда, сверху, шла смерть — а я не хотела умирать. Я хотела, чтобы и я, и Мервин, и наш ребенок жили. Но…

— Я не пойду в храм. Я не брошу свой народ.

— Что? — переспросил таирт, явно уверенный, что ослышался.

— Я останусь, — ответила я твердо.

Выражение лица Мервина поменялось, и я поняла — с уговорами покончено. Сейчас он спеленает меня Нитями, как паук муху, и, если понадобится, отнесет на руках. Торопливо сделав шаг назад, я подняла ладонь:

— Именем Савэто, клянусь, — передо мной повис алый шар, свидетель клятвы. — Клянусь, если ты силой заставишь меня покинуть Теритт, я убью себя.

На руке возникла метка клятвы. Мне было страшно, очень страшно — но выбор я сделала.

Тот выбор, о котором говорил Хранитель Лабиринта?

Я не знала, не могла этого знать, но дороги назад не было.

— Райша… — Мервин смотрел, словно не мог поверить. — Зачем?

«За что ты так со мной?» — услышала я невысказанное.

— Это мое решение, — сказала я, глядя ему в глаза. — Я останусь, и ты останешься тоже, потому что любишь меня. Если мы погибнем, то погибнем вместе с нашим народом. Видишь, все просто.

— Какой в этом смысл? — в его голосе прозвучало отчаяние.

— Ты сильнее, чем был мой отец, а он считался лучшим магом нашего мира. Ты сможешь удерживать щиты до тех пор, пока не придет Дракон.

Я знала, что права, но таирт покачал головой.

— Риэль, я…

— Ты сможешь, — повторила я, не отводя от него взгляда. Мои глаза горели, словно готовые пролиться слезами, но влаги в них не было. — Ты сможешь, любовь моя, душа моя, я знаю — ты сможешь. Ради меня. Ради нас.

«Мервин», — сказала я мысленно, глядя на мужчину, которого любила, — «Мервин, чужак в своей стране. Не принятый эль–туань и сам отказавшийся от них, предавший своего короля, свой народ, пустивший врага на свою родину. Мервин, ты не захочешь — и не сможешь — до последней капли крови, до последней крохи магии защищать тех, кто из года в год отвергал тебя. Но ради меня и нашего ребенка — ты сделаешь это».

Я сказала это мысленно, но, казалось, будто вслух, казалось, будто Мервин услышал меня, будто смог прочитать в моей душе…

Мой эль–эро молчал, опустив голову, молчал долго, потом поднял глаза и посмотрел с такой болью, что у меня заболело сердце.

— Я пойду с тобой в храм, — сказала я ему. — Мы будем вместе до конца.

— Нет, — Мервин покачал головой. — Когда я переведу энергию всех щитов на себя, произойдет выброс дикой магии. Это опасно для ребенка. Обещай мне, что останешься в крепости и спустишься в подземелье. Если кадари сумеют проскользнуть сквозь щели в щитах, там будет безопаснее.

— Обещаю.

Подойдя к Мервину, я обняла его. Сперва он стоял неподвижно под моими руками, потом, с прерывистым вздохом, обнял в ответ.

— Люблю тебя, — прошептала я. — Всегда, чтобы ни случилось, знай — я люблю тебя. Сердце мое, душа моя — люблю…

Когда Мервин ушел, когда за ним закрылась дверь, у меня подкосились ноги. Опустившись на пол, я зажала рот руками, но рыдания рвались наружу.

Что я наделала?

Во имя Властелина, что я наделала?

Ни один эль–туань, даже владеющий Темной магией, не сумеет держать щиты для целого мира сутки и не сгореть при этом, не сжечь в себе всю магию до последней капли…

Мы не можем жить без магии, как не можем жить без крови.

Я знала это — и только что отправила своего эль–эро на верную смерть.

Отправила его умирать, чтобы дать моему народу шанс выжить.

Когда, приведя себя в порядок, я вышла из покоев, коридоры замка были полны эль–туань. Мужчины, все вооруженные, спешили к выходу, кто–то из женщин истерически рыдал.

Вторжение Дракона, случившееся меньше года назад, Квейн почти не задело, местные жители видели лишь отблески прежней войны. Но кадари мимо не пройдут — и нам всем доводилось слышать о мастерстве их воинов, силе их магов и безжалостности каждого из изгнанников. Я знала, что детали моего первого похищения — с попыткой принесения в жертву Богам Хаоса — недолго оставались тайной. Любая судьба лучше потери души: многие из нас предпочли бы умереть в битве, чем оказаться на их алтаре.