проломлена чьей-то крепкой головой. В воздухе летали тяжелые дубовые стулья. Оркестранты в атласных косоворотках боязливо жались в углу и отмахивались от агрессоров своими балалайками. В центре зала шло настоящее месилово. Дрались все со всеми. Чувствовалось, что люди получают огромное удовольствие.

Оттолкнув в сторону друзей, в бар хозяйской походкой вошли двое в штатском. Это были лейтенант Мурашов, пониженный в чине после пожара в гостинице "Россия", и младший лейтенант Ниночкин. Они несли службу в гостинице.

— Немедленно прекратить драку! — громко потребовал Мурашов

Но на него не обратили ни малейшего внимания. Тогда он угрожающим жестом извлек из кармана красное служебное удостоверение.

— Криминал полис! — сообщил он.

— Кей джи би! — поддержал его Ниночкин.

Из толпы дерущихся вылетел тяжелый стул с высокой спинкой и снес Ниночкина. Следом из кучи выбрался могучий английский горняк.

— Фак ю, шит! — сообщил он Мурашову и принялся месить его натруженными мозолистыми руками.

Этого Крюков не мог стерпеть.

— Аделанте, флибустьеры! Бей инглизов! Снимай с них скальпы! — рявкнул он, налетел на горняка и вырубил его ударом сапога в промежность.

На него тут же навалились двое передовиков-шахтеров.

— Ну что, отомстим за смерть Нахимова? — поддержал друга Лях и врезался в свалку.

— У меня же справка… — вяло пытался возразить Сильвер, махнул рукой и тоже пошел валить братьев по интернационалу.

Поддержка друзей в корне переломила ход битвы. Минуты через три шахтеров оттеснили в угол. В этот момент в бар ввалился постовой милиционер в форме и дунул в свисток.

— А ну прекратить! — гаркнул он.

Шахтеры вмиг присмирели и как ни в чем не бывало принялись поднимать с пола и расставлять опрокинутые столы и стулья.

— Ни хрена себе, — тяжело дыша возмутился Ниночкин. — Ни криминальной полиции, ни "кей джи би" не боятся, а простого постового испугались.

Окончательно протрезвевший Крюков уныло рассматривал наполовину оторванный рукав джинсовой куртки.

— Постовой в форме для них власть, — пояснил он. — А вас они приняли за обычных вышибал.

К ним подошел Мурашов.

— Спасибо, мужики, — поблагодарил он.

Сильвер напрягся. А вдруг менты документы спросят? Но те были заняты другим.

— Слушай, орденоносец, давай к нам в Управление спецслужбы, — предложил Крюкову Мурашов. — Нам такие парни нужны.

— Как только дембельнусь, так сразу, — пообещал Крюков.

Друзья вернулись за стол. Лях заказал еще выпивки и тут уж Крюков сорвался в штопор. Выводили его с трудом.

— Куда его такого? — озабоченно спросил лях, сам нетвердо стоявший на ногах.

Сильвер загадочно усмехнулся.

— Есть тут поблизости один хороший человек.

И они, поддерживая друг друга, заковыляли в сторону "Трубы".

* * *

Герой-разведчик Великой Отечественной, водрузивший над Рейхстагом красное знамя, Мелитон Кантария безвыездно жил в гостинице "Москва", что в самом центре столицы. Старик пользовался любовью и уважением всего персонала гостиницы и даже обслуживающих ее милиционеров. Через их сквозную комнату он частенько проводил к себе в номер гостей, минуя посты швейцаров, служивших негласными помощниками КГБ. С племянником героя, известным мазевым каталой, карточным игроком, Сильвер ломал пайку в Краснопресненской пересылке.

Батоно Мелитон принял друзей как родных. Гвардеец-разведчик Кантария мигом устроил гвардейца-разведчика Крюкова в одном из вечно пустующих номеров корпуса "Б", предназначенного для размещения депутатов Верховного Совета.

Они договорились встретиться на следующий день и Лях отправился домой.

* * *

Лях поймал такси и всю дорогу торопил шофера. Его не отпускало странное тревожное предчувствие. Квартира оказалась пуста. Волохи дома не было. Только на кухонном столе под перевернутым блюдцем Лешка нашел Волохину записку: "Не ищи меня".

Искать Волоху и не понадобилось. Рано утром в квартиру заявился участковый.

— Колычев Владимир здесь проживает?

— Здесь, только его дома нет, — ответил Лешка.

Он впервые слышал Волохину фамилию, но догадался, что речь идет о нем.

— А из родных его есть кто дома?

— Нет, мать в больнице лежит.

— А ты кто?

— Сосед.

— Опознать сможешь?

— Что?

— Не что, а кого. Соседа своего, Колычева Владимира.

— Конечно смогу.

— Тогда поехали.

Лешка не сразу понял, что его везут в морг. А когда сообразил, отметил, что процедура эта становится для него привычной. Сначала отец, потом Волоха. Кто следующий?

Волоху он узнал, хотя и не без труда. Его лицо, как и лицо отца, почернело и распухло. С одной стороны оно было вдавлено, словно по нему проехал грузовик. В виске зияла аккуратная круглая дырочка. Санитар собирался совсем откинуть покрывавшую тело простыню, но патологоанатом придержал его за руку.

— Дальше парню лучше не смотреть. Там все словно через мясорубку прокручено. Для опознания этого достаточно. Слушай, — обратился он к Лешке, — а твой друг всегда за щекой лезвие таскал?

— Два, — ответил Лешка. — Два лезвия.

— Мы только одно нашли, другое он наверно проглотил, — ухмыльнулся санитар. — С тебя полсотни.

Он наклонился к Лешке и протянул ему что-то мелкое, завернутое в обрывок газеты.

— Что это? — на понял лешка.

— Я слышал, убитый вором был, — сказал санитар шепотом. — Это обмылок, которым я его обмывал. Удачу приносит, с ним никогда менты не заметут.

Лешка заплатил деньги, забрал обмылок, потом подписал протокол опознания и вышел на улицу. Голова у него шла кругом. Он не помнил как вернулся домой. Вечером позвонил Колька Писарь и сказал, что зайдет за чемоданом.

Лешка залез в тайник, извлек оттуда общак и вдруг увидел коробку, которой раньше здесь не было. Он открыл ее. Внутри лежал Волохин алюминиевый крестик, деньги, что-то около пятидесяти тысяч рублей, и странный завернутый в газету предмет. Лешка развернул его. Он узнал его сразу. Это был наградной крест Гитлера, украшенный в центре кровавым алмазом.

Он набрал телефон Нади Павловой, но у нее никто не подходил. В коробке лежала еще одна записка от Призрака: "Теперь, Лях, это все твое. Волоха".

Коробку с волохиным наследством Лешка оставил себе, а чемодан с общаком той же ночью передал Писарю и рассказал ему все, что знал о смерти наставника. Тот ответил, что похороны Призрака он организует сам и посоветовал залечь на дно.

Лешка не ожидал, что на похороны Волохи на Ваганьковское кладбище соберется так много народа. В основном это были люди с грубыми, покрытыми явно не курортным загаром, лицами. Лешка не лез вперед, держался с краю и ушел как только гроб опустили в могилу. У выхода с кладбища он неожиданно столкнулся с Надей. Глаза у нее были воспалены, голова покрыта черным платком.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Лешка. — Я звонил тебе, но никто не брал трубку.

— Мы папу хоронили. Его убили. Чем-то острым в голову ударили, — ответила Надя. — Мы сейчас живем на даче. А в квартире милиция работает.

— Вашу квартиру