Густав расхохотался, даже я не смог сдержать улыбки.

– Вы представьте, что это батисфера, – начал оправдываться Людвиг. – Были бы вы внутри, так бы не смеялись.

– В море нет настолько больших крабов, – сказал я.

– Между тем одно из погружений как раз закончилось подобной встречей, – заметил Людвиг. – А гигантские раки в свое время обитали в океане. И подозреваю, что они до сих пор там встречаются. Как латимерия.

– Гигантские раки? – встрепенулся Густав. – Я тут, кстати, видел огромного рака. Во сне. Думаете, сон вещий?

Людвиг поежился.

– Надеюсь, нет.

Он постучал по стеклу. Краб демонстративно отвернулся. Изобретатель вздохнул.

– Фактов, подтверждающих, что в океане водятся неизвестные науке чудовища, слишком много. Не далее чем в прошлом месяце у острова Кенгуру поймали креветку размером с автомобиль. А семиметровые личинки угрей? Каких размеров должна быть взрослая особь?! Кальмары с каждым годом становятся все больше и больше. Еще недавно считалось, что пятнадцать метров это предел, а сейчас есть свидетельства существования спрутов тридцатиметровой длины. Акульи зубы размером с ладонь… А то чудовище, что сняли в «Тайнах бездны»? Как прикажете это понимать?

Я уже видел «Тайны бездны» – один из лучших фильмов Научной академии о жизни океана, но никаких монстров там не помнил, о чем не преминул сказать Людвигу.

– Просто вы невнимательно смотрели. Я покажу.

Людвиг долго копался среди вещей, пока не нашел пыльную видеокассету. Включив старый телевизор, он некоторое время мотал фильм в обе стороны в поисках нужного места.

На экране ползло жизнерадостное оранжевое создание. Голос за кадром занудно вещал о трудностях жизни плоских червей. Ничего страшного в этом существе размером с мизинец я не видел.

– Вот оно! – Людвиг нажал на паузу. Изображение замерло, покрывшись беспокойной сеточкой помех.

Признаться, я не сразу понял, что так привлекло изобретателя. Но, в конце концов, разглядел на заднем плане неясный силуэт. С равной вероятностью это могла быть и тень скалы, и рыба, кажущаяся огромной из-за рефракции света, и неведомое морское чудовище.

– Видите? – Людвиг ткнул в дрожащее изображение. – Вот глаз, вот плавник…

– Левиафан, – с восхищением сказал Густав. – Тот зверь морской, кого из всех творений всех больше создал Бог в пучине водной…

– Все может быть, но я бы не стал делать скоропалительных выводов.

– Да ну его, – Густав махнул рукой. – Дальше-то что?

Людвиг нажал на кнопку, и фильм продолжился. Спустя секунду план переменился, таинственная тень исчезла. Я задумчиво смотрел на оранжевого червя, продолжавшего свой путь так, словно никаких монстров не существовало. Возможно, он был прав, но в контурах неведомого существа я уловил что-то удивительно знакомое, неразрывно связанное с моими кошмарами.

– Батисфера – не подводная лодка, если что, уплыть не получится. И вы до сих пор думаете, что погружение необходимо?

Я повернулся к изобретателю.

– Я в этом уверен.

Тем временем голос диктора неожиданно изменился. Я обернулся и замер с раскрытым ртом. С экрана смотрело знакомое скуластое и злое лицо.

– Это же Северин!

– А ведь и правда! – воскликнул Густав. – Не знал, что его в кино снимали. Сделай погромче.

Доктор рассказывал о том, как мало нам известно о тайнах океана и что справиться с ними сможет лишь пытливый ум истинного исследователя. Не за горами создание новых средств познания глубин, которые откроют перед человечеством новые горизонты…

– Пытливый ум, – фыркнул смотритель. – Это он про то, как котов и ящериц резать?

– Думаю, он имеет в виду механического кальмара. Изначально его создавали как раз для подводных исследований.

– Жуткий тип, – поежился Людвиг.

Некоторое время все молчали. На экране Северина сменили танцующие кальмары – зрелище забавное и прекрасное.

– Вспомнил я одну историю, – вдруг сказал Густав. – Один человек в Девонпорте играл тюленям на виолончели. Так вот, они в его сторону даже головы не поворачивали.

Он внимательно оглядел присутствующих и расхохотался.

– Проверка на чувство юмора, – выдавил он сквозь смех. – Правда, мало кто ее проходит. А по-моему, шутка не хуже этих кальмаров. Думаю, беда Северина в том, что ему мало простых шуток. Вот вскрыть череп и набить мозги шестеренками – это как раз в его духе. Ничуть не удивлюсь, если рыбы на пляже – его рук дело.

Я уставился на смотрителя. Признаться, столь очевидная мысль просто не приходила мне в голову. Если Густав прав, то с погружением нельзя медлить. Кто знает, что затеял Северин? Если для своих целей доктору понадобилось взорвать мир, он не промедлил бы ни секунды.

Мои доводы окончательно убедили Людвига. Было решено, что погружение состоится через неделю – за это время изобретатель подготовит батисферу, закупит кислород и натронную известь.

Дни перед погружением тянулись утомительно долго. Ожидание в конец измотало меня. Я перестал бывать на пляже – рисовать мертвых рыб, когда скоро мне предстояло увидеть их в родной стихии, казалось глупым.

Оставив рыб, я стал следить за Северином. Но за неделю я видел его лишь дважды – когда приезжали новые машины с камнями. К этому времени гора известняка была уже выше моего роста. Северин не делал особого различия между камнями разных партий. Все ссыпалось в общую кучу, и только несколько самых крупных образцов доктор уносил в дом. В один из вечеров я стащил несколько камней и тщательно изучил их дома. Стоит ли говорить, что я так и не нашел ничего необычного?

Мучившие меня кошмары слегка приутихли, однако в ночь перед погружением они вспыхнули вновь с неожиданной яркостью.

Весь вечер я не находил себе места. Томительное ожидание мешало сосредоточиться. Бумага, краски, карандаши и кисти лежали на столе, готовые к предстоящему приключению. Я то и дело перебирал их, проверяя, все ли в порядке. Попытался занять себя чтением, но отложил книгу уже на второй странице. В результате ничего не оставалось, кроме как отправиться спать.

Но сон не шел. Завернувшись в одеяло, я представлял погружение, выдумывая самые невероятные встречи и ситуации. Я почти видел огни рыб, проносящихся за толстыми стеклами иллюминаторов, оскаленную пасть рыбы-дьявола, полет гигантского ската и кошмарного адского вампира. Истории Биба и Маракота, Кусто и Аронакса перемешались в голове, и я уже не мог отличить фантазии от реальности.

Я так и не понял, когда уснул. Просто в какой-то момент вдруг осознал, что на самом деле нахожусь под водой. И что я не человек. Сильное, закованное в твердый панцирь тело доисторической рыбы рассекало теплые воды девонского моря. Нас было много. Я не мог повернуть голову, но знал, что рядом сотни, тысячи таких же безымянных рыб – ибо время еще не пришло и никто не дал нам имен. Мы кружились в ослепительных лучах солнца четвертого дня.