но также наделяет силой в трудные времена испытаний. То есть, мы не просто практикуем для себя, но и практикуем ради блага других. Осознавание этого внешнего аспекта нашей медитации помогает противостоять любым атакам сомнения и разочарования. Игнорирование этого сострадательного аспекта повышает риск превращения нашей медитативной практики в род эгоистического времяпровождения. Когда же медитируют только ради собственного блага, становится гораздо труднее поддерживать практику в трудные времена.

Строго говоря, сострадание не является частью медитации сатипаттханы. Оно относится к фактору правильного устремления на пути в форме намерения избавиться от вредоносного для себя и для других. И хотя в Сатипаттхана-сутте об этом прямо не говорится, сострадание лежит в основе всех предшествующих упражнений.

Созерцание частей тела прямо противостоит склонности к чувственным удовольствиям, которые могут нас контролировать, приводя к таким ужасным вещам как изнасилование и жестокое обращение с детьми. Это прямо противоположно доброте и сочувствию.

Созерцание элементов делает совершенно ясным то, что мы являемся неотъемлемой частью окружающей нас природы. Дискриминация по отношению к другим из-за их расы или внешнего вида становится бессмысленной, когда мы понимаем, что все состоят из одних и тех же элементов. Такое постижение позволяет нам легче относиться с состраданием к другим и проявлять подлинную заботу об окружающей среде.

Памятование о смерти пробуждает в нас готовность прощать и приносить извинения. Времени слишком мало, чтобы продолжать хранить обиды или безосновательно продлевать конфликт. Кроме того, способность смотреть в лицо своей смерти позволяет нам реально помогать другим, умирающим или скорбящим.

Вместе с этим основанием, заложенным этими тремя созерцаниями тела, созерцание ощущений естественным образом ведет к увеличению чувствительности по отношению к тому, что происходит на уровне аффектов. Опираясь на это основание, созерцание ума в его внутреннем (и тем более во внешнем) измерении может стать поводом для подлинного раскрытия сердца. В образе лотоса, который я обычно использую для иллюстрации медитации сатипаттханы, сострадание подобно находящимся внутри него семенам.

Умелое использование меток

Обращаясь к непосредственной практике, следует отметить, что в наставлениях относительно созерцания состояний ума, а также в наставлениях из других частей сутты, используются метки. Определенно ясно, что медитация сатипаттханы не происходит при отсутствии концепций. Это согласуется с темой о сосуществовании внимательного наблюдения с концепциями, а также с примером взаимосвязи между картой и реальностью. В данном случае эти наставления формулируются таким образом, что предполагается некоторая степень ментальной вербализации. Например, в текстах за указанием на злящийся ум следует частица «ити», которая в палийской грамматике указывает на конец цитаты. И здесь очевидно подразумевается, что эта явная концептуальная метка может применяться для заострения внимания на узнавании, почти как в случае, когда произносят про себя слово «гнев».

Но в то же самое время медитация сатипаттханы не сводится к непрерывному отмечанию. Использование меток для ясного узнавания наилучшим образом происходит при последующем простом пребывании в осознавании текстуры ума, сопровождаемом наслаждением его состоянием и ароматом. Таким образом, кратковременное обращение внимания на метку аналогично тому, как осуществляется быстрая (эпизодическая) сверка ориентиров в походе, чтобы убедиться в том, что следуют в правильном направлении. Этого обычно вполне достаточно, и нет необходимости все время смотреть на компас и постоянно сверяться по карте.

Соответствующее место, где признается необходимость остерегаться чрезмерной мыслительной активности, можно найти в Дведхавитакка-сутте (MN 19; Anālayo 2013: 146ff). Здесь описывается то, как еще до своего Пробуждения будущий Будда разделил свои мысли на два вида: благотворные и неблаготворные. Такое базовое различие лежит в основании первых состояний ума, перечисляемых в Сатипаттхана-сутте. В отличие от неблаготворных мыслей, будущий Будда не видел опасности в их благотворных противоположностях. Но он также видел, что избыточный мыслительный процесс утомляет тело и ум, а также становится препятствием для углубления сосредоточения.

То же самое относится и к сатипаттхане. Использование меток является полезным инструментом, но им не следует злоупотреблять. Чрезмерное количество меток приводит к утомлению тела и ума, а также становится препятствием для углубления нашей практики. Ввиду этого я хотел бы предложить сократить список состояний ума, который представлен в наставлениях для этой сатипаттханы. Некоторым образом, узнавание любого ментального состояния, которое отмечается в этих наставлениях, опирается на присутствие внимательного наблюдения, которое в режиме представляемой мной здесь практики является, в частности, закрепленной формой внимательного наблюдения. По этой причине мне кажется разумным использовать простое узнавание того, продолжается ли это внимательное наблюдение или же оно уже потеряно, как интегральную оценку, резюме процесса созерцания ума. Это краткое резюме можно применять даже тогда, когда привлечение большого числа меток может привести к утомлению ума и привнесению беспокойства в поток медитативной практики. Опираясь на это краткое резюме, в других случаях, при необходимости, может быть введено большее количество меток.

Ум, в котором внимательное наблюдение хорошо установлено, обладает особым ароматом и текстурой – открытостью, восприимчивостью, гибкостью, живостью, сосредоточенностью, ясностью и спокойствием. Знакомство с тем, как наш ум действительно себя чувствует, когда мы внимательны, помогает нам узнать это состояние даже без всякой необходимости использовать метки. Это также позволяет нам быстро понять, когда мы уже находимся на грани того, чтобы утратить внимательность, т. е. когда ум просто начинает закрываться, становясь менее восприимчивым, немного зажатым, некоторым образом автоматичным, вместо того, чтобы проявлять живую спонтанность по отношению к происходящему, не вполне сосредоточенным, несколько неясным и не столь спокойным, как прежде. Когда отмечают эти признаки надвигающейся потери внимательности, становится легче быстрее реагировать и принимать необходимые меры для того, чтобы снова обрести надлежащую устойчивость в присутствии внимательного наблюдения.

Сохранение достаточной устойчивости при наличии внимательности – это необходимое требование для развития в медитации. Внимательность способствует слежению за возникновением и балансом факторов погружения, когда развивают безмятежность, а также факторов пробуждения, когда развивают прозрение. В обоих случаях без устойчивого внимательного наблюдения эта практика не развернет весь свой потенциал. Поэтому любое время, посвящаемое ознакомлению с особым ароматом и текстурой ума, когда внимательность хорошо установлена и изучению того, как следует развивать такое ментальное состояние и остерегаться его потери, является вложением, которое будет способствовать нашей медитативной практике во многих отношениях.

Открытая практика

То же самое развитие устойчивости продолжается, когда переходят к открытому осознаванию. Ознакомление с текстурой ума, в котором устанавливается внимательное наблюдение, способствует нашему осознаванию того, что «есть ум». Укоренившись в осознавании всего тела, мы осознаем непостоянную природу явлений, как бы они ни проявлялись в данный момент. Простое узнавание того, находимся ли мы еще в состоянии ума, в котором установлено внимательное наблюдение, становится элементом непрерывности во