Выйдя от миссис Лестер, Кипер почувствовал прилив сил и бодрости. Как будто сам окунулся в ванну с устрицами. Как всe же может украсить жизнь аванс в пять тысяч долларов! Особенно свалившийся в руки так незаслуженно и внезапно. Вот что значит не поддаваться пустым страхам. Ни своим, ни чужим!

"ДЕНЬГИ - НЕ ГЛАВНОЕ В ЖИЗНИ", - ТВЕРДЯТ НАМ ТЕ, У КОГО ИХ НЕТ.

Подогретый этим внезапным успехом, Кипер наконец заставил себя подойти к телефону-автомату. И набрать номер дантиста.

- Говорит ваш пациент, Кипер Райфилд. Давненько я у вас не бывал. С начала лета... Как только дела позволят, появлюсь снова... Но знаете, я до сих пор не получил от вас счeта за последний визит... Проверьте, пожалуйста... 15 июня, обычная чистка зубов... Не видите записи?.. Вот те на... Нет, у меня точно записано. И сумма указана - 50 долларов. Если будете так швыряться деньгами, не разбогатеете... Ну, давайте сделаем так: я вам высылаю чек, а вы мне пришлете квитанцию. С указанием даты, конечно... Договорились?.. Что?.. Неужели о такой мелочи нужно советоваться с врачом?.. Ну, как знаете, как знаете...

Сработает или нет? Клюнет дантист на его пятьдесят долларов или насторожится? Надо будет завтра же послать чек - а там поглядим.

Что ещe? Что там у нас в списке досадных мелочей, которые всe равно рано или поздно нужно сделать?

Кипер достал карманный календарик. Вгляделся в рассыпанные там и сям пометки. Какое у нас сегодня число? Ага, вот оно. Помечено буквами А. Б. Что бы это могло значить? Святители и осветители! Это же последний день выставки фоторабот Ашота Багразяна! Открытие было месяц назад. Он извинялся перед Ашотом, клялся, что обязательно выберется посмотреть. Ашот ему не простит. Ехать, немедленно ехать! Тем более что всe равно его сегодня занесло на левый берег.

Галерея располагалась в нижней части Главного города. Кипер добирался больше часа. Тряска в автобусе, давка в метро... На какие жертвы не пойдeшь, чтобы не обидеть старого приятеля!

Зацепившись одной рукой за блестящую штангу, другой достал из кармана письмо от Школьного учителя.

"Дорогой К. Р.!

Вчера по телевизору показывали эквадорских туземцев племени Дживаро охотников за головами. У них ты не считаешься мужчиной, до тех пор пока не убьeшь иноплеменника, не отрежешь его голову и не засушишь в соответствии с веками отработанной технологией.

Делается это так. Череп осторожно удаляется из головы, а кожа и мышцы сначала вывариваются, а потом засушиваются при помощи горячего песка и камней. Голова как бы усыхает до размеров апельсина, но при этом лицо погибшего остаeтся узнаваемым и сохраняет даже татуировку, которая была на нeм при жизни. Дживаро верят, что жизненная сила врага, которая таится в голове, таким образом передаeтся победителю. Высушенная голова (называется "цанца") будет украшать его хижину до конца жизни, точно так же как наши дома украшают спортивные призы и кубки хозяина.

Эта передача заставила меня вдруг - не без смущения - вспомнить первые годы моей преподавательской работы. Я тогда был очень увлечeн книгами Руссо, его трактатами о воспитании, о равенстве и подсовывал своим ученикам его тексты по всякому поводу. Возможно, какая-то порция досталась и тебе. Помнишь, как Руссо прославляет так называемого "естественного человека", дикаря, живущего в беспечной и беззлобной праздности? Не поленюсь скопировать для тебя из своих старых выписок:

"Дикий человек и цивилизованный в корне различны друг от друга по своим главным чувствам и устремлениям. То, что составляет счастье одного, другого может повергнуть в отчаяние. Дикарь дышит свободой и безмятежностью; он хочет только жить в полном безделье... Цивилизованный же человек постоянно в движении, обливается потом, подхлeстывает себя, мучает работой до полусмерти или готов даже отвергнуть собственную жизнь, чтобы достичь бессмертия".

Что бы сказал прославленный Жан-Жак, если бы оказался перед экраном моего телевизора и увидел воочию своего "естественного человека"? Увидел, как это "беспечное дитя Природы" крадется в джунглях, обуреваемое одним желанием, одной мечтой - отыскать и убить другого человека, который не сделал ему ничего плохого? Как готово днями и ночами высиживать в засаде, не обращая внимания на жару, дождь, тучи насекомых? А потом потеть над костром, превращая свою добычу в вожделенный трофей?

Впрочем, Руссо умел не смущаться противоречиями. Он даже призывал своих читателей не обращать внимания на реальность, а заниматься только умственными выкладками. Что кажется нам естественным, то и должно считаться правдой. Даже его воспитательные трактаты остались только в теории, ибо пятерых своих детей от многолетней сожительницы он тут же, при рождении, одного за другим отдавал в сиротские дома.

Увы, закрывать глаза на противоречия - этому я не сумел научиться у него. Поэтому сейчас, на склоне лет, должен просить прощения у своих бывших учеников за то, что морочил им головы этим сладкогласым мечтателем. Прости и ты меня, дорогой К. Р.

Но если приедешь когда-нибудь сюда, то увидишь, что хотя бы частично я искупил этот свой грех. Лозунг "жить в полном безделье" не был взят мною на вооружение здесь, в сельской тиши. Тому свидетели мои астры и пионы, азалии и рододендроны, сирень и ирисы, а также помидоры, укроп, огурцы, бобы, базилик. Именно "обливаясь потом и подхлeстывая себя", я вытащил этот клочок земли из первобытной дикости к нам, в царство цивилизации. Где головы отрезают по-прежнему, да и другие части тела, но хотя бы постесняются выставлять их на всеобщее обозрение. Разве это не прогресс?

Твой Антонио А."

Первый зал галереи был заполнен скульптурой из гранита. Отшлифованные округлости всплывали над грубой гранитной поверхностью, как "Наутилусы". Или выступали из бугристых неотeсанных стен. Камень укрощенный и камень бунтующий? Наверное, что-то в этом есть. Но не для него, не для Кипера.

ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА НЕМЫСЛИМО БЕЗ ЗEРНЫШКА ТАЙНЫ, ПОЭТОМУ МЫ ВПРАВЕ, ВПРАВЕ ПРЕВРАТИТЬ ЕГО В НЕРАЗРЕШИМУЮ ШАРАДУ.

Нет, конечно, художники в каждом веке должны дерзать, искать что-то новое - это он признавал. Но в нашем веке, похоже, они неправильно расслышали призыв. И начали напропалую дерзить. Обгоняя друг друга не в мастерстве, а в дерзости. И в гонорарах. Цены на скульптурах были неправдоподобные.

Зато следующий зал был отдан суперреалисту. Зачарованному улицами старых американских городков. Он изображал их не на холстах, а в виде раскрашенных барельефов. Домики, уменьшенные в десять раз, манили зрителя уменьшиться и войти в открытую дверь. Пройтись по уменьшенной улице мимо витрины уменьшенной аптеки. Отдохнуть на крошечной скамейке под полосатым навесом, размером с носовой платок. Даже пустая пачка из-под сигарет, валявшаяся на тротуаре, была уменьшена так аккуратно, что зритель мог прочесть на ней микроскопическое слово "Мальборо".

Но зрителей в галерее почти не было. Один, два. Жаль, что интерес к искусству идeт на убыль. А вот, наконец, и нужная дверь. С плакатиком: Ашот Багразян. ОТРАЖЕНИЯ.