– А вы знаете, как такую душу отпустить? – Соня смотрела на нее, боясь поверить в свое счастье. Неужели она будет свободна от той чужеродной ненависти и злобы, что поселились в ее душе? В ее сердце!

– Знаю. Главное понять, какой обряд использовался для твоего оберега.

– А как это сделать?

– Надо подготовиться. – Лена вдруг поднялась. – Идите-ка вы спать. Дорога долгая была. Да и помотало вас… А я пока подумаю, как правильно поступить.

– Вам амулет оставить? – Соня достала из-за пазухи крест.

– Нет. Пока не надо. Завтра. Все завтра! – Лена все же внимательно посмотрела на украшение и подняла взгляд на Соню, оглядела парней. – Стас, покажи девушке спальню для гостей, а сам с Витей устраивайся в своей комнате. Отдыхайте.

Она напоследок улыбнулась и вышла из кухни.

– Ладно, спать значит спать! – Стас поднялся и посторонился, пропуская Соню. – Дамы вперед! Иди прямо по коридору до лестницы и вверх. Я сейчас догоню. – И когда Соня вышла, обернулся к Вику. – Слышь, мать всегда внизу спит. Не любит верхние этажи. Так вот я тут подумал, может, тебя вместе с девахой положить? Ну, придумаю что-нибудь, типа кровать у меня одна и та сломанная, а ты не привык на полу спать…

– Стас, не гони! Не до этого ей сейчас. – Вик подвинул его плечом и вышел в коридор вслед за Соней.

– Мое дело предложить, – с обидой в голосе отозвался тот и, сопя, направился за ним на второй этаж. Соня уже ждала их у перил.

– Стас, где моя комната?

– Девочкам налево до конца коридора. Рядом дверь – сортир. Найдешь?

– Найду! – согласилась Соня и, пожелав спокойной ночи, направилась в указанную сторону. Странные они какие-то. Точнее Стас. Да и Вик, уставший из-за свалившихся на него проблем. Даже не ответил ничего на ее пожелание спокойной ночи. Повернул направо и скрылся за дверью. А ведь мог бы и проводить… Ну да ладно!

Небольшой коридор закончился. Она остановилась перед белой дверью и, толкнув ее, заглянула. Дверь тихо отворилась, открывая Соне небольшую комнатку. Освещенная только оранжевым светом уличных фонарей, она выглядела уютно и тепло. Небольшая софа была застелена пушистым пледом, заменившим собой одеяло. Подушки стояли в два ряда, еще три крошечные лежали поверх пледа. Подушкомания какая-то!

Соня вошла в спальню и закрыла дверь.

Думать не хотелось, обижаться тоже. Лень, усталость и невероятная сила кроватного притяжения заставили ее не раздеваясь упасть на софу и, сунув под щеку подушку, замотаться в плед.

В следующую минуту она уже видела сон. Или та, что проникла в закоулки ее памяти, снова развлекалась, показывая Соне вместо привычных кошмаров свою жизнь.

Софья проснулась и долго лежала в объятиях еще спящего Дмитрия. Уже неделю они жили вместе не таясь, да и от кого таиться? Сны спутались с реальностью и странным образом отражали происходящее вокруг нее. Она словно стала богом, решающим кому жить, а кому сгинуть! Стоило только подумать о чьей-то смерти, как она исполнялась тем или иным способом. Например, сегодня ей приснилось, как она занималась любовью с Дмитрием в комнате для гостей на первом этаже, а прислуга-мальчишка увидал и без зазрения совести наблюдал весь процесс. Это возбуждало, но гнев призрака-защитника взял свое. Не позволит она смотреть на то, что принадлежало только ей и любимому!

Последней каплей стало появление любопытной краснощекой рожи служанки Маньки. Она работала помощницей на кухне и в прачечной, но с тех пор, как от несчастных случаев перемерла почти вся прислуга, была задействована и в качестве поварихи.

– Мадама, чаю не желаете? – Она распахнула дверь пошире, с жадным любопытством разглядывая раскинувшегося на кровати Дмитрия, крепко спавшего после долгих любовных утех. – Подать вам и хозяину?

Чего она хотела больше: выслужиться или убедиться в грехопадении хозяйки, Софье было безразлично. Она поднялась и, не смущаясь взглядов прислужницы, надела на свое обнаженное, прекрасное тело длинную, почти до пят, белоснежную батистовую ночную рубашку.

– Чаю? – Улыбка озарила лицо Софьи. Глаза полыхнули мертвенно-синим блеском. – А как же! Поставь его на стол…

Дура Манька перешагнула порог комнаты и, побрякивая китайским фарфором, поставила, как было велено, поднос на стол.

– Налить, госпожа? – Она взглянула на нее подобострастно, но Софья разглядела на дне ее глаз осуждение и желание завтра же опорочить доброе имя Дмитрия на все окрестные деревеньки.

На свое имя Софье было уже плевать. И так все, кто жил неподалеку от хозяйской усадьбы, поносили ее с первого дня. Тогда она хотела только одного – понравиться всем! Илье, его друзьям, родственникам. Даже слугам!

Не сложилось… Что ж…

Улыбка стала шире.

Быть палачом куда веселее!

– Налей! И возьми нож для писем. Он там же, на столе лежит.

– А зачем, госпожа? – Манька наплескала в чашку крепкого, душистого чаю и удивленно взяла в руки лежавший на столе нож.

– А затем! – Софья приблизилась и остановилась в шаге от нее, не прекращая улыбаться. – Я не люблю, когда любопытные чернавки смотрят на меня или моего любимого, пока мы спим… Тебе не кажется, что мы не одеты?

– Ой… простите, мадам. Не подумала! – Она бросила испуганный взгляд в окно. Софья знала, что за ним сейчас стоит, жадно пялясь, мальчишка-конюх. Сговорились, не иначе. А может, и поспорили. Кто не побоится. Софья знала, что ее все боятся! Но это давало ей спокойствие. – Можно я пойду?

– Нет. – Дух окончательно завладел ее телом, душой и разумом. В сердце теперь горела веселая злость и предвкушение чужой смерти. – Накажи себя сама, за свое неуемное любопытство. Ударь себя несколько раз ножом в грудь!

Служанка, когда до нее дошел смысл безумного приказа барыни, отчаянно затрясла головой, пытаясь отбросить от себя нож, но тот словно вклеился в руку. Более того, рука, словно чужая, сама направила лезвие в грудь. Служанка в ужасе вытаращилась на медленно приближающееся лезвие, а когда оно вонзилось в грудь, истошно заверещала. Рука била снова и снова, пока крик не сменился хрипом. Окровавленное тело упало на пол.

– Ну вот. Ты меня испачкала! – Софья оглядела темные брызги на белоснежной рубашке, коснулась мокрых щеки, волос. Укоризненно посмотрев на окровавленные пальцы, она только покачала головой, глядя на мертвое тело служанки. – Полежи, отдохни. А я накажу еще одного любопытного…

Она медленно развернулась, и ее взгляд безошибочно нашел прячущегося за шторой застывшего от ужаса парнишку…

Очнувшись от воспоминаний, Софья передернулась.

Брр!

Провела руками по вышитой батистовой ночной рубашке. Белоснежная! Ни пятнышка!

Ох уж эти сны! С ума сведут, словно явь!

Она потянулась и взглянула на любимого. Его грудь ровно вздымалась и опускалась. Спит!