Тамилец сам не подозревал, что может так выражаться.

— Мы уходим, — прозвучал у него над ухом мужской голос.

К ним незаметно подошёл отец Санданы.

— Папа, это Мараван, — представила Сандана своего друга. — Это он сегодня приготовил нам угощение. Мараван, познакомьтесь, это мой папа, его зовут Махит.

Мараван поднялся и хотел было пожать мужчине руку, но тот будто не замечал его.

— Мы уходим, — повторил он.

— Хорошо, я приду позже, — ответила Сандана.

— Нет, ты пойдёшь с нами, — настаивал отец.

— Мне уже двадцать два года!

— Пошли.

Некоторое время она сомневалась, а потом пожала плечами.

— Что же, поговорим в следующий раз.

С этими словами девушка встала и пошла за отцом.

Мараван решил поэкспериментировать с напитками. Клиенты «Пищи любви» не всегда довольствовались шампанским и вином. Они спрашивали аперитивы и коктейли. Поварские амбиции не позволяли Маравану подать им обыкновенный кампари или «кровавую Мэри».

Он смешал концентрированное кокосовое молоко с колотым льдом, араком,[40]имбирным элем, белым чаем, ксантаном и гураном. Полученную массу пастельно-жёлтого цвета Мараван собирался поместить на двенадцать часов в холодильник, установив температуру минус двадцать, а потом подать на фарфоровой ложке с чем-нибудь шипучим — что-то вроде «араковых конфет». Как любительница алкоголя, Андреа согласилась стать подопытным кроликом.

Тут в дверь позвонили. Мараван взглянул на часы: почти половина одиннадцатого. Заглянул в глазок — никого. Он взял трубку старого домофона.

— Да?

Сквозь треск и шум доносился женский голос, однако слов Мараван не разбирал.

— Громче, пожалуйста, — попросил он и только после этого смог расслышать в потоке слов имя Андреа.

Андреа? В такой час и без предупреждения?

Мараван нажал кнопку и вышел на лестничную площадку. Вскоре раздались лёгкие шаги, а потом тамилец увидел и свою позднюю гостью. Ею оказалась Сандана.

Она была одета по-европейски: в джинсы, пуловер и стёганую куртку, которую Мараван видел на ней в трамвае. «Индийская одежда идёт ей больше», — заметил про себя тамилец. Только пропуская Сандану в квартиру, он увидел у неё в руке большую дорожную сумку. Поставив её на пол, девушка три раза поцеловала Маравана. Это получилось у неё довольно натянуто, хотя она изо всех сил старалась держаться непринуждённо.

— Можно мне у вас переночевать? — спросила она. И тут же добавила, глядя в растерянное лицо Маравана: — На диване или на полу — мне всё равно.

Мараван хорошо знал порядки в индийских семьях и понимал, какие последствия может иметь эта ночь. Воображение его заработало, рисуя картины одну страшнее другой.

— Почему вы не ночуете дома? — спросил он.

— Я съехала оттуда, — ответила Сандана.

— Я дам вам денег на гостиницу, — предложил Мараван.

— Деньги у меня есть.

Тут он вспомнил, что Сандана рассказывала ему о своей работе в бюро путешествий на вокзале.

Девушка подняла на него умоляющие глаза.

— Вам не придётся спать со мной.

Мараван засмеялся:

— Слава богу!

Однако Сандана оставалась серьёзной.

— Но вы должны мне всё рассказать, — потребовал Мараван, помогая девушке снять куртку и провожая её на кухню. — Дайте мне только закончить с этим…

Он снова включил миксер на несколько секунд, а затем вылил содержимое контейнера в форму из какого-то эластичного материала.

— Колдуете? — поинтересовалась Сандана.

— Да, превращаю кокосовую водку в водку из кокоса.

В первый раз за этот вечер девушка улыбнулась.

Мараван поставил форму в морозильник и проводил Сандану в гостиную. Когда он открыл дверь, пламя на фитиле дипама задрожало. Тамилец подошёл к окну и закрыл его.

— Присаживайтесь, — предложил он гостье. — Хотите чаю? Я как раз собирался себе заварить.

— Тогда и я выпью чашечку, — согласилась она.

Сложив ладони перед грудью, девушка поклонилась образу Лакшми и устроилась на подушке.

Когда Мараван вернулся из кухни с подносом, она сидела в том же положении, в каком он её оставил. Тамилец сел рядом и приготовился слушать.

История Санданы нисколько не удивила его. Обо всём этом он мог бы догадаться и сам.

Не так давно отец и мать Санданы сговорились с родителями молодого человека по имени Падмакар о том, что их дети должны пожениться. Обе семьи принадлежали касте вайшьев, и гороскоп давал хороший прогноз на этот брак.

Однако Сандана не хотела выходить замуж за Падмакара. С приближением свадьбы конфликт нарастал, пока не вылился в публичную размолвку в Центре общин. Дома ссора имела продолжение, в результате чего Сандана собрала сумку и ушла. Мать провожала её со слезами, отец сказал, что назад она может не возвращаться.

— И что теперь? — спросил Мараван.

Тут она ударилась в слёзы. Некоторое время Мараван наблюдал за девушкой, а потом сел рядом и положил ей на плечо руку.

Он охотно поцеловал бы её, однако последствия этого поступка, после всего, что она ему рассказала, представлялись ещё более угрожающими. Ведь она была вайшья, он — шудра. Он не смел даже и мечтать о ней.

Наконец Сандана перестала плакать, вытерла глаза и прошептала, всхлипывая:

— И это при том, что я ни разу не была на Шри-Ланке.

— Что ж, можете считать себя счастливой, — ответил Мараван. — Вы не тоскуете по родине.

Она удивлённо посмотрела на него:

— А вы?

— Постоянно, — кивнул он. — Эта боль не отпускает меня ни на минуту.

— Там действительно так хорошо?

— Представьте, что вы путешествуете по Шри-Ланке где-нибудь в сельской местности. Вы едете по узкой дороге, а за окнами автомобиля проплывает большая деревня. Улицы в ней усажены деревьями, в тени которых прячутся маленькие уютные домики. Иногда возникает рисовое поле, а потом снова домики. Потом появляются школьники в форме, а затем опять хижины. Иногда они стоят скученно, а потом местность снова становится редконаселенной, но они возникают снова и снова. Вы думаете, что это последний, а он оказывается первым в следующей череде строений. Шри-Ланка — один большой тропический обитаемый парк.

— Перестаньте! — перебила его Сандана. — Иначе я тоже буду тосковать!

Он положил гостью на своей кровати, среди деревьев карри, а себе соорудил постель на подушках возле стола. Они поцеловались, как брат с сестрой, и пожелали друг другу спокойной ночи. Однако потом оба долго ворочались в своих постелях.