способен защищать эту политику, пропагандировать ее. Есть и участки практической деятельности, которые я могу вести. Но мэром я оказался в силу обстоятельств, и при первом удобном случае, как только обстановка будет благоприятной, с удовольствием уступлю свой пост любому другому, который действительно пригоден для такой работы». И еще одна причина: «Я по советским понятиям — богатый человек. Ни в чем не нуждаюсь, все у меня есть. Поэтому знаю, что после ухода с поста мэра буду жить и работать нормально» («ДМ», 28.05.92).

Вслед за бегством Г. Попова с поста мэра 4 июня 1992 года, Ельцин самочинно, не согласовав свои действия с Моссоветом (как это было положено по закону), назначил на данный пост Лужкова и объявил его главой администрации Москвы. 10 июня Моссовет обратился к Президенту с просьбой устранить нарушения законодательства в упомянутых указах. Ответа на обращение не последовало. Моссовет 25 июня 1992 года своим решением расценил действия Президента как незаконные, выразил Лужкову недоверие как заместителю главы администрации и, в соответствии с законом, назначил выборы нового главы администрации на 5 декабря 1992 года.

Логика депутатов Моссовета заключалась в следующем: принятие ряда поправок в действующую Конституцию и ряда законов на этот момент отождествило должность мэра с должностью главы администрации. Досрочное прекращение полномочий главы администрации на основании личного заявления по Закону «О краевом, областном Совете…» — исключительная компетенция Моссовета. Президент мог своей волей освободить Попова от должности лишь в случае грубого нарушения Конституции, актов Президента или Правительства или же по заключению Конституционного Суда. Согласно действующему постановлению Съезда народных депутатов, установившему мораторий на выборы глав администрации до 1 декабря 1992 года, Президент не мог назначить Лужкова главой администрации без согласования своего шага с Моссоветом и депутатами России от Москвы.

Московское правительство тут же отреагировало. На пресс-конференции было заявлено, что если решение Моссовета «не получит оценки здравомыслящей части депутатов, правительство не будет считать возможным сотрудничество с данным депутатским корпусом». При этом правительство в отставку не собиралось и рассчитывало снова на Ельцина, указы которого позволяли не замечать существования в столице представительного органа власти («РГ», 27.06.92).

Лужков и его соратники использовали и новые для себя методы давления на депутатов. Они стремились организовать не только газетную кампанию против них, но и продемонстрировать поддержку своего режима москвичами. На улицу выводились демонстрирующие свою поддержку Лужкову грузовики, здание Моссовета было засыпано великолепно отпечатанными листовками, у его входа появились пикеты.

Попов бежал, чтобы «жить и работать нормально». И под это он подвел свою «теоретическую базу». Вот такими рассуждениями: «Я всегда нервничаю, когда не знаю, кому сколько надо дать, хотя хочется за что-то отблагодарить человека. А по тарифам было бы просто: скажем, 10–20 % от стоимости сделки. В Америке так и говорят: 15 % к счету. И все довольны друг другом. Можно ли это назвать коррупцией? Можно. Но можно и дополнительной оплатой хороших услуг» («АиФ», апрель 1992).

Ну, про Америку — это просто вранье. К счету деньги там берут не администраторы, а официанты. А вот понимание естественности подкупа в устах Попова — важный момент для понимания живучести воровства в административных органах власти и неизбежности создания «Попов-фондов» в ситуации мятежа номенклатуры.

Вот еще один перл Г. Попова: «Я категорически против всяких злоупотреблений, но это не означает, что работникам управления надо запрещать участие в бизнесе. Должен быть определен срок, после которого человек должен переходить в предпринимательскую структуру, если уж втянулся, стал заниматься бизнесом» («Труд», 12.12.91). Главное — втянуться, а потом можно любое имущество считать своим!

Накануне своего бегства с поста мэра Попов откровенничал еще и таким образом: «…Если мы не решим проблему коммерциализации общества, мы будем обречены на жестокую борьбу за каждое кресло, ибо другого источника доходов у наших людей не имеется». И чуть ниже: «Я по советским понятиям богатый человек… К сожалению, очень многие из нынешних государственных чиновников, в том числе и самых высокопоставленных, находятся в ином положении. Для них уход с поста — катастрофа. Надо ли удивляться, что они всеми правдами и неправдами стараются пробиться на большие должности, пробившись же, стараются удержаться на них как можно дольше? Вот и причина появления новой номенклатуры» («ДМ», 28.05.92). Можно ли после таких слов поверить, что Попов уже в качестве лидера РДДР может предложить программу именно народной приватизации, а не очередной вариант грабежа народа («НГ», 04.07.92)?

Приватизатор Гавриил Попов расценил так: коль скоро на каждого гражданина России приходится на 10 тыс. рублей собственности (в старых ценах — до 1992 г.), то все предприятия, где остаточная балансовая стоимость фондов ниже этой цифры, помноженной на число работающих, должны быть отданы трудовому коллективу бесплатно («Известия», 20.05.92). Так и получилось. Добавим, что если предприятие стоило больше, то остальную часть вносили деньгами. Но уже деньгами «новыми», обесцененными, то есть теми, которых было много и которые были дешевы. Оплачивали этими пустыми бумажками имущество, оцененное несколько лет назад. Еще одна заметная особенность поповской приватизации состояла в том, что членами трудовых коллективов, которым московская администрация подарила такие льготы, оказались почти исключительно работники торговли и службы быта. К тому же они получили еще и ваучеры от российского правительства.

Г. Попов в интервью еженедельнику «Эвенман дю жерди» сказал: «Не столь уж важно, в чьи руки перейдет государственная собственность. Останутся лишь те, кто сумеет выжить» («Гласность», август 1992). Одним назначено было выживать, другим жить на широкую ногу. Вместе с реализацией невнятных идеологических установок Попова, в Москве привольную жизнь обеспечила себе криминально организованная торговля.

Именно торговая мафия, против которой боролся первый секретарь московского горкома КПСС Б. Ельцин (или, скорее, делал вид, что борется) и которую вместе с Поповым и Лужковым энергично поддержал в процессе реформ, полностью восторжествовала в Москве. Она же показала, как борцов с мафией покупают и ставят на службу этой самой мафии.

Теория, оправдывающая воровство, получила для Попова выгодное продолжение на практике. Для отставного мэра Москвы отступным подарком режима стал Международный университет и фонд при нем. В оформлении подарка личное участие принял Президент Ельцин. Фонд развития «Международного университета», возглавляемый Поповым и учрежденный в свое время должностными лицами московского и российского правительства, в начале своей «продуктивной» деятельности выселил из двухэтажного особняка Центр культуры и гуманитарного сотрудничества «На Остожье». По частному письму Фонда Президенту Ельцину последний согласился на передачу Фонду еще целого ряда зданий: Ленинградский пр., 17 (бывшая Высшая партийная школа), Скаковая, 9 (бывшее общежитие студентов), дома отдыха «Кунцево» и «Озеры», объект «Сосновка-2», строящийся дом на Ленинском пр., строение 15 по Плотникову пер., дом 6 по Савельевскому пер.