– Помню, как я работал сверхурочно над настоящими делами, а не проводил время на дежурстве во время парадов. Тяжелые были деньки. Зато сейчас количество убийств у нас самое низкое за последние двадцать лет.

– Вот как.

У Тесс не осталось сил на другую реакцию, но факт действительно произвел на нее впечатление. Балтиморская норма, труп в день, тоже снизилась, но не так уж значительно. Вообще-то, согласно статистике, балтиморские убийцы становились все более умелыми: выстрелов стало меньше, смертельных попаданий больше. Так держать, ребята. Книжки читать толком не научились, зато хоть стрелять стали метко.

– Поэтому у нас появляется время расследовать дела, – вещал Гусман. – И старые, и новые. Современные технологии позволяют раскрывать дела прошлых лет. Месяц назад раскрыли убийство двадцатипятилетней давности. Я надеялся, Том Дарден поможет мне раскрыть еще одно, почти такое же давнее. Вы же помните Тома Дардена? Насколько мне известно, вы познакомились с ним в Твин-Систерс. Крепыш такой?

«Да уж какой крепыш с дырищей в груди», – подумала Тесс. Где-то в районе желудка раздался – или попытался раздаться – сигнал тревоги, но он оказался почти таким же далеким, как колокола городской церкви. «Ну вот! – кричало тело разуму. – Надо было поспать, тогда мы смогли бы все это выдержать!» Разум раздраженно отвечал: «Да заткнись уже и дай адреналину!»

– Вы знаете, кто такой Том Дарден, мисс Монаган?

– Человек, которого я обнаружила.

Гусман одобрительно улыбнулся, как учитель улыбается двоечнику, который после долгих мучений дал правильный ответ.

– Это был единственный раз, когда вы его видели?

– Да, насколько мне известно. Впрочем, я не очень хорошо знаю, как он выглядел, когда был живым.

Еще одна улыбка, еще один кивок.

– Верно подмечено. Сейчас пистолеты становятся все больше и лучше, но чтобы снести лицо, по-прежнему нет ничего лучше старого доброго ружьишка, не так ли? Ружье, которое мы нашли под кроватью вашего друга, старое, и с его помощью вполне можно было такое проделать, верно? Прекрасно. Такое же ружье принадлежит Марианне Барретт Коньерс. Я недавно разговаривал с ней по телефону. Она подтвердила, что хранит его в своем загородном доме. Сколько бы вы поставили на то, что его там больше нет?

Тесс ничего не ответила, но мысленно проверила все вещи, которые видела в том коттедже. В ящиках, которые она открывала, не было пуль, не было и запертых помещений для хранения оружия, зато она помнила полку над камином. Пустую и вроде бы не использовавшуюся. Хотя на ней можно было держать тарелки или какие-нибудь декоративные безделушки. Полка для ружья. Кто бы мог подумать.

– Поймите меня правильно, – сказал Гусман. – Я не собираюсь горевать по Дардену. На самом деле я надеялся, что увижу, как в один прекрасный день он умрет. Только я рассчитывал, что он умрет от смертельной инъекции через несколько лет. И сначала хотел поговорить с ним о старых делах, а теперь у меня нет такой возможности. И хотя я даже признателен твоему другу, я не могу спустить это ему с рук. Даже у подонков есть права.

Тесс начала кивать, но остановилась, не соображая точно, с чем именно она соглашается.

– Если, конечно… – Гусман остановился, будто его внезапно осенило, только выглядело это не очень естественно. – Если, конечно, вашему другу не пришлось убить его из самозащиты. А что, могу себе представить. Он спокойно живет с Эмми Штерн, а этот негодяй врывается в дом. Ваш друг в страхе хватается за ружье. Пиф-паф, кровь, крики. Все в панике. Это вполне естественно. Он прячет тело в домике у бассейна, дочиста все убирает и бросается в бега. Потом вы приходите в поисках старого дружка и находите тело. Но не рассказываете шерифу, почему на самом деле там оказались. Да, все так и было?

– Если все так, не дело ли это шерифа Коларика? Его округ – его труп.

Наверное, двоечник показал себя слишком умным. По непонятной причине Гусман вдруг перестал улыбаться и кивать.

– Поверьте мне, шериф Коларик был бы счастлив, если бы вы вернулись погостить в его округе. Суть в том, что мы знаем, где Дарден был найден, но не знаем, где был убит. Живым его в последний раз видели в Сан-Антонио недели две назад с его старым приятелем Лейленом Уиксом. Шериф Коларик не станет протестовать, если я немного наведу справки, раз уж оружие всплыло здесь и все такое. Причем нашли мы его под кроватью вашего друга. А Том Дарден мог иметь отношение к чему-то, где ставки намного выше.

– Не хотела бы разрушать вашу версию, но Ворон не умеет стрелять.

По крайней мере, не умел, когда Тесс видела его в последний раз. Или все-таки умел? Может, то, что он владелец огнестрельного оружия, было одним из фактов, о которых он упоминал мимоходом. «Мой отец плюнул на Нобелевскую премию и сбежал с мамой, известным скульптором, а я, кстати, отличный стрелок». Возможно. Теперь все возможно.

– А еще он не настолько глуп, чтобы прятать оружие, из которого убит человек, у себя под кроватью. Вообще, кто прячет вещи под кроватью? Я в последний раз прятала там «Лолиту», когда мне было двенадцать.

– Это та русская книга, по которой недавно сняли похабный фильм?[138]

Тесс решила не спорить с эпитетом:

– Ага.

– Черт, я бы себе места не находил, если бы моя двенадцатилетняя дочь тайком читала подобное. Единственное, что лежит у нее под кроватью, – запасы косметики, которой мать не разрешает пользоваться до шестнадцати.

– Если вы хотите, чтобы она обязательно прочитала какую-нибудь книгу, запретите ее читать. А еще лучше спрячьте ее там, где обычно все прячете, – моя мать использовала для этого бельевой шкаф. Ваша дочь найдет ее там и начнет читать украдкой, когда вас не будет дома. Положите туда томик Бальзака, и вскоре она стащит его.

– А вот и нет. Эстрелла не знает наших тайников.

– Если в доме двенадцатилетка, она всегда в курсе, что где лежит. В том числе плохие фильмы и наркотики. Хотя нет, какие наркотики в доме детектива. Но фильмы, выпивка и даже шоколадки – да.

Гусман покраснел.

– Ладно, ладно. В общем, вы искали бывшего. Начнем вот с чего: почему он пропал?

Открытка с фотографией Ворона, благодаря коей заварилась каша, лежала в еженедельнике. Тесс на миг испугалась, что какой-нибудь полицейский мог порыться в нем, но вспомнила, что он остался в «Ла Касите». Вместе с Эсски и двуспальной кроватью с синтетическими простынями, которая вдруг показалась ей самой прекрасной кроватью в мире.

– Он пытался начать самостоятельную жизнь, стать музыкантом. В этом нет ничего плохого.

– Как он пересекся с Эмми Штерн?

– Они познакомились в Остине.

Сказала ли она Гусману нечто, чего тот не знал?

– А может и здесь. Не знаю точно. Она искала гитариста, он искал вокалистку.